Какое-то время спустя Полин скажет:

— Знаешь, Мишель, нашей Эдит предложили дивную командировку. Лувр проводит ряд выставок в Метрополитен-музее, она могла бы поехать в качестве сопровождающего лица и экскурсовода. Но она в растерянности: на кого оставить сына? Было бы слишком жестоко отправить его на три месяца к тетке в Нант. Думаю, ты согласишься со мной: будет лучше, если Бернар поживет у нас. Они с Селестеном уже успели подружиться, и им обоим очень нравится изображать братьев. Наш сын так забавно его опекает!

— Но Бернар посещает школу на другом конце города, — холодея от беспомощности, засопротивлялся Мишель.

— Не волнуйся, тебе не придется возить его туда. Я уже обо всем договорилась в школе Селестена. Они будут учиться в одном классе. Бернар прилежный и тихий мальчик, проблем с ним не будет.

Бернар поселился в комнате для гостей, вел себя даже слишком тихо для десятилетнего парнишки и вежливо говорил Мишелю:

— Доброе утро, мсье Сарди… Добрый вечер, мсье Сарди… Спасибо, мсье Сарди… Вы очень добры, мсье Сарди…

Селестен сдержанно хихикал, Полин улыбалась с умилением. А Мишель злился. Бернар был совершенно не похож на элегантную, грациозную Эдит. Нескладный маленький очкарик, но он был ее сыном! И сыном какого-то сгинувшего мсье Жерарди, оставившего ему и его матери свою фамилию.

И дело вовсе не в фамилии, а в том, что этот Жерарди трахал свою мадам Жерарди как и сколько ему вздумается! А он, Мишель, не может! И не только потому, что она подруга его жены и жене все обязательно станет известно, а еще и из-за того, что сейчас эта распроклятая мадам за океаном! И ее вежливый сыночек наверняка чувствует, что маменька оставила здесь его нарочно, чтобы даже в свое отсутствие изводить Мишеля напоминанием о себе.

В общем, бесконечные недели сплошной муки. Сюда подмешивалась еще и ревность: порой Мишелю казалось, что жена и сын любят этого кукушонка больше, чем его самого. Например, стоило Мишелю открыть окно, как все сразу начинали волноваться, не продует ли Бернара? А если Мишель в кои веки собирался посмотреть аналитическую передачу по телевизору, тут же выяснялось, что именно в это время по другой программе транслируется нечто такое, без чего драгоценный Бернар никогда не засыпает. Да и всякого другого хватало… Ему, Мишелю, строго-настрого запрещалось читать за столом газету, а этот очкарик преспокойно клал свои комиксы только что не в тарелку. А эти отвратительные пластиковые бутыли с коричневатым пойлом? Ах, ах, Бернар любит пепси! И в довершение всего выясняется, что в отсутствие Мишеля кукушонок делает уроки в его кабинете, за его столом!

— Извините, мсье Сарди. Я не знал, что вы не знали. Я сейчас все уберу. — Лягушачьи глаза за толстыми стеклами, писклявый голосок и костистые, прямо-таки крысиные лапки, испуганно собирающие тетрадки, книжки, ручки, ластики, линейки… — Простите, мсье Сарди!

— Живее, бездельник! — рявкнул Мишель.

— Как ты мог? — тихо спросила Полин за его спиной. Он стоял возле окна и курил. Кажется, уже не первую сигарету.

— Так! — Он не обернулся. — Так и мог!

— Хорошо, — сказала она и достаточно энергично закрыла дверь за собой.

Мишель ночевал на диване в гостиной.

— Вы когда-нибудь пользовались услугами психоаналитика? — спросил он на следующий день у своего секретаря.

— Я — нет. Но моя теща делает это регулярно. Если нужно, я спрошу у нее телефон.

— Да. Прямо сейчас.

В половине одиннадцатого утра он уже лежал на кушетке и рассказывал о своем детстве, меньше всего желая беседовать именно на эту тему. Все походило на идиотский аттракцион.

— Можете вставать. Придете через неделю. — Психоаналитик протянул счет.

— Но, доктор!

— Не волнуйтесь, мсье Сарди. Вы сильный человек, вы справитесь. Еще несколько сеансов, и вы окончательно…

— Всего доброго, мсье!

В приемной сидела женщина. Она вздрогнула и подняла на вылетевшего из кабинета Мишеля сильно подведенные фиолетовым глаза. Сквозь блузку проглядывал бюстгальтер. Как она могла напялить черный бюстгальтер под красную блузку? — зачем-то подумал Мишель и сказал:

— Не ходите туда, мадам. Пустая трата времени и денег.

— Извините, мсье. — Женщина хмыкнула. — Он — мой муж.

И скрылась в кабинете.

Мишель вышел на улицу. Бред какой-то! Кушетка, психоаналитик, его жена в черном бюстгальтере. Зачем она пришла к нему в офис? Они, что, занимаются любовью на этой кушетке? Он взглянул на часы. Через сорок минут встреча с очень важными клиентами.

Возле его «BMW» стояла полицейская барышня и выписывала штраф.

— Здесь нет парковки, мсье, — сказала она. От нее пахло кофе. Форма шла к ее синим глазам.

— Вы пили кофе? — спросил он.

— Да…

— Вам идет форма.

Она усмехнулась.

— Это не меняет дела, мсье. Здесь нет парковки. — И «дворником» припечатала штраф к ветровому стеклу.

Встречу пришлось отменить — он застрял в пробке.

— Как вы себя чувствуете, мсье Сарди? — спросил секретарь. В конторе мэтра Ванвэ даже секретари были мужчинами.

— Паршиво, Рене. У нас есть что-нибудь выпить?

— Есть. Но вас просил зайти патрон.

Выпить удалось только в пять после слушания одного страшно запущенного дела. Судьи опять отложили его за недостатком улик.

— Вы уже обедали, Сарди? — спросил адвокат другой стороны. Это был Жюбер Эрма, пройдоха и давний конкурент Мишеля.

— Нет еще. Не успел.

— Может быть, составите мне компанию?

Мишель кивнул. Вообще-то не годится идти на поводу у Эрма, но пить в одиночку не хотелось…

Он проснулся на простынях из розового шелка. Рядом лежала блондинка. Кажется, ее звали Арлет. Мишель не помнил, когда она подсела за их столик, но память достаточно отчетливо сохранила в его голове некоторые куски из того, что произошло в ее квартире. И это было ужасно! Как и синяк у нее под глазом, и следы кнута на ее плечах, и следы уже ее ногтей на спине у него самого…

— Ты хочешь боли, унижений, жестокости? — вызывающе спросила она, когда они вошли в бело-розовую квартирку. — Потерпи, малыш! Я быстро!

Из ванной она явилась в кожаном белье и с кнутом!

— На пол! — скомандовала Арлет. Кнут щелкнул!

Мишель с неожиданной для себя ловкостью перехватил его, дернул на себя, девушка упала, а он, рыча от обиды и ярости, принялся хлестать ее спину и плечи ее же кнутом!

— Пожалуйста, не надо! — застонала она, пытаясь подняться на колени. — Я не хотела! Я не так поняла! Я думала…

— Ты думала! Ты еще можешь думать! — Он ударил ее кулаком по лицу! И блондинка рухнула навзничь.

Он, Мишель Сарди, адвокат Мишель Сарди, ударил женщину кулаком! Женщину! Перед этим в кровь исхлестав ее кнутом! Совершенно чужую и ни в чем не повинную женщину!

А вдруг он убил ее? Она же не шевелится!

— Арлет! Арлет! — Мишель в ужасе нагнулся к ее лицу. — Прости! Пожалуйста! Я не хотел! Не знаю, что со мной!

— Ха! — истерически взвизгнула она, открывая глаза. — Я знаю! Я знаю! — И как пружина обвилась вокруг него, целуя, кусая, царапаясь и призывно хохоча одновременно…

Он тихо оделся и ушел, оставив хозяйку квартиры спящей и чувствуя себя полнейшим подонком. Остановился на лестнице, вернулся, запомнил номер квартиры и из ближайшей цветочной лавки отправил ей коробку с орхидеями, вложив туда чек с щедрой суммой. Мелькнула мысль, может быть, это Эрма подстроил все нарочно? Чтобы потом прислать фото его жене?

Миленький получится сувенирчик: добропорядочный мсье Сарди лупит кнутом проститутку! Ну и что? Как что?! Если она проститутка, он, выходит, не должен чувствовать себя виноватым за насилие? Стоп. А если он подхватил от проститутки тоже какой-либо сувенирчик? Как он ляжет теперь с Полин?

В телефонной будке он разыскал по справочнику соответствующую клинику и побежал сдавать анализы.

— Воздержитесь пока от сексуальных контактов, — сказали ему там, сделав профилактическую инъекцию. — Недельки две, три. В случае чего процедуру повторим.