Генрих так до конца ее и не понял. Да, он скуп в проявлении эмоций, и с ним сложно ладить, но разве это признак того, что он не умеет любить? Женщины ведь должны чувствовать такое…

Мюллер дал жене развод без колебаний. И, хотя мучительно от нее отвыкал, ни разу не попытался увидеться или хотя бы поговорить по телефону. Вдруг у нее не заладилось с тем автослесарем и она хочет все исправить? Даже если и так, он все равно не принял бы ее. Хотя любил…

Варя, пожалуй, была первой, кто по-настоящему понравился Генриху с тех пор. В этой маленькой девочке была такая глубина…

В день знакомства они ушли из ресторана вместе. Друг Мюллера пошел провожать Лару, Генрих – Варвару. Пока шли, говорили и говорили. Обо всем! А потом еще у подъезда простояли часа полтора. Варя и рада была бы пригласить Генриха на чай, но жила она с родителями. Так они и мерзли во дворе. Когда стало совсем холодно, распрощались. Но на следующий день снова встретились. И говорили, говорили…

А утром Генрих уехал в Москву. Варя провожала его до вагона. Когда они прощались, Мюллер поцеловал ее в щеку и с грустью сказал: «Если бы вы не были так чудовищно молоды…» На этом он фразу оборвал, развернулся и шагнул в вагон. Варя думала, что он помашет ей из окна, но Мюллер этого не сделал.

Три недели от него не было никаких вестей, хотя Генрих обещал звонить. Варя сначала ждала, а потом перестала, решила забыть Мюллера. Раз он не вспоминает о ней, то и ей ни к чему о нем думать. Да, он очень ей понравился. Просто невероятно. И Варя мечтала о новой встрече с ним, но раз она не нужна Мюллеру, то ничего не поделаешь. Не навязываться же? Да и как, если своего номера он ей не оставил?

Когда Генрих все же позвонил, Варя так обрадовалась, что трубку выронила. И минуты полторы ползала, выискивая ее на полу. Кто бы знал, как она боялась, что за то время, что она делает это, Генрих отключится! Но он дождался ответа. А потом спросил, не собирается ли она в Москву. Варя не собиралась, но быстро выпалила:

– Давно хочу съездить.

– Давайте в эти выходные? В субботу премьера фильма по моему сценарию, и мне очень хотелось бы пойти на нее с вами. Вы, надеюсь, не против?

– Буду счастлива!

В тот же день она побежала за билетом, а в пятницу садилась в поезд Волгоград – Москва. Пойти на премьеру ей было не в чем – ни платья, ни туфель, ни украшений приличных нет, а без этого, по мнению подруги Лары, там делать нечего, но Варя беспокоилась не о том, как будет выглядеть в глазах столичной тусовки, а как встретит ее Генрих. Придет ли на вокзал, с цветами или нет, если да, то куда отвезет потом, к себе или в гостиницу, как будет вести себя с ней, как друг или?..

О, как Варвара переживала, кто бы знал! Но она умела скрывать свои эмоции. Например, о том, что она влюблена в Мюллера, не догадывалась даже Лара. Она думала, что подружке просто льстит внимание известного режиссера. Да и не понимала она, как можно всерьез увлечься немолодым мужчиной весьма посредственной наружности. Да, Генрих не был красавцем. Его нельзя было назвать даже симпатичным. Редкие рыжеватые волосы, бледное морщинистое лицо, длинный нос. Фигура неплохая, подтянутая, одежда на Генрихе отлично сидела, но как его тело выглядело без нее, можно было только гадать. Красивыми у Мюллера были только руки. Ими Варя могла бесконечно любоваться. Длинные тонкие пальцы без растительности, узкие запястья. Когда Генрих жестикулировал, его движения завораживали.

Мюллер встретил Варю на вокзале, но без цветов. Отвез в квартиру, но сам собирался ночевать у друга, который, уехав на отдых в какую-то экзотическую страну, оставил ему ключ. Вел он себя по-джентльменски, но показывал, что Варя интересует его не только как друг.

На премьеру она отправилась в платьице из искусственного шелка, в туфельках с рынка и в ожерелье из бисера. Но, по словам Генриха, выглядела лучше всех. Варвара своей свежестью, непохожестью на других так очаровала Мюллера, что он не сдержался и сразу после премьеры признался ей в своих чувствах. Прозвучало это признание довольно сдержанно (никаких охов-ахов, даже слово «любовь» не фигурировало), но Варя чувствовала Генриха, понимала его, поэтому тех фраз, которые были произнесены, ей хватило для счастья. Ее чувства взаимны, разве это не повод для радости?

Секс между влюбленными произошел на следующий день. После обеда в ресторане. Они поели, Генрих пошел Варю провожать и…

Это было неплохо… Но и не хорошо… Странно.

Генрих оказался импотентом. При этом он очень старался доставить Варе удовольствие любыми способами… И ему почти удалось. Но она не смогла расслабиться до конца. Ей еще не приходилось сталкиваться с мужчинами, у которых не функционировало их «достоинство». Кроме самого первого парня, у нее было еще трое. Последний, несвободный, интересный и очень приятный Варваре, разбудил в ней чувственную женщину. Встречаясь с ним, она понимала, что будущего у них нет, и мучилась угрызениями совести (плохо это – спать с женатым), но ей было так хорошо с ним, что отказаться от сладких минут, порой складывающихся в часы, было выше ее сил. Любовник доводил ее до исступления, сначала ласками, после актом. Он был силен, неутомим, а его половой орган, пусть и не поражающий размерами, – крепок, воинственен. Варваре нравился его… боевой задор! Он возбуждал ее…

А тут…

Пакт о безоговорочной капитуляции!

Но Варвара любила Генриха. Генриха-личность. Генриха-творца. Генриха-умницу. Руки Генриха тоже любила…

Поэтому все остальное было неважно.

Домой Варя уехала, как и планировала, в понедельник утром. Но лишь затем, чтобы уволиться с работы и поговорить с родителями. Объяснить им, почему переезжает жить в Москву. Варвара очень надеялась на то, что они поймут ее, хотя в глубине души сомневалась в этом. Генриху лет больше, чем маме, он дважды разведенный. Родителям не понравится, что их дочь решила связать свою жизнь с таким человеком. А Варя именно этого и хотела – связать жизнь. Генрих не звал ее замуж, только предлагал переехать к нему, но сказал, что не исключает брака. То есть, если Варвара его не разочарует, он на ней женится!

Родители, как она и преполагала, пришли от выбора дочери в ужас. Отец даже не хотел отпускать ее в Москву. Кричал, что не отдаст дочь на растерзание старому похотливому козлу, которому осточертели столичные шалавы и захотелось юной плоти наивной и невинной провинциалочки. Варвара пыталась убедить отца в том, что секс для Генриха совсем не важен, а ее возраст его не столько привлекает, сколько пугает, – все напрасно. «Не поедешь, и точка», – отрезал отец. Пришлось напомнить ему о том, что она уже совершеннолетняя и имеет право сама распоряжаться своей судьбой. В общем, поругалась Варвара с родителями. Правда, мама быстро смягчилась, а вот отец ее даже провожать на вокзал не пошел.

С тяжелым сердцем ехала Варя в Москву. Если раньше ее не мучили сомнения, то теперь стали одолевать. А что, если отец прав? Нет, конечно, не в том, что Генрих старый похотливый козел, а в главном – он Варе не пара. Кто она – наивная провинциалочка? А он – столичная знаменитость. Она – никто. Он – мегаличность. Да, она неглупа, образованна, интересна, но куда ей до Генриха?.. Ничего у них не получится, это явно. Мюллер быстро в Варе разочаруется и попросит его оставить. Если бы Генрих был тем, кем видел его отец, – старым развратником, привязать его к себе было бы легче. Варю все ее мужчины (не считая первого, с которым и секса, можно сказать, не было, только несколько торопливых неумелых совокуплений) называли «горячей штучкой». Она была от природы страстной, к тому же, стремясь во всем достигать совершенства, старалась и в сексе проявлять себя как умелый, знающий человек. Варя читала литературу, смотрела фильмы, а потом применяла полученные знания на практике. С последним, интересным и несвободным, в этом она зашла так далеко, что и сама начала считать себя «горячей штучкой»…

Вот только Генриха Мюллера этим не привлечешь!