Литмир - Электронная Библиотека

Нет сомнения, что все эти лопари, которые сами просили себе священников и крещения, уже были подготовлены к тому и еще прежде слышали евангельскую проповедь. От кого же они могли слышать ее? Всего скорее, от иноков Соловецкого монастыря. Монастырь Соловецкий имел много вотчин во всем поморском прибрежье между поселениями корелов и лопарей. При вотчинах находились дворы, в которых жили обыкновенно монастырские старцы для заведования промыслами и угодьями. Эти-то старцы при постоянных сношениях с дикарями могли мало-помалу знакомить их с христианскими верованиями и располагать к принятию крещения. Но, кроме того, известны и по именам два достопамятные инока, которые действительно потрудились в деле просвещения святою верою жителей Лапландии, - это были Феодорит и Трифон.

Феодорит родился в Ростове, на тринадцатом году удалился из дому родительского в Соловецкий монастырь, а на четырнадцатом принял там пострижение в монашество. Через пятнадцать лет, проведенных под руководством опытного старца Зосимы, рукоположен в иеродиакона и вскоре, за благословением его, отправился к преподобному Александру Свирскому в его обитель, обходил все заволжские монастыри, прожил около двух лет в Кирилло-Белозерском монастыре и около четырех в тамошней пустыни вместе с другими подвижниками и, между ними, с Порфирием, прежде бывшим игуменом Сергиевой лавры. Это могло быть не прежде как в 1525 - 1529 гг., потому что игуменство Порфирия в лавре кончилось в 1524 г. Возвратившись на Соловки по письму своего старца, уже приближавшегося к смерти, и вскоре отдав ему последний долг, Феодорит удалился рекою Колою в страну диких лопарей, взошел на высокие горы и поселился в пустынных, непроходимых лесах. Там встретил он другого пустынника, по имени Митрофана, и провел с ним в совершенном уединении около двенадцати лет, питаясь суровыми зелиями и кореньями. Потом около 1540 г. оба они отправились в Новгород, где Феодорит удостоился получить сан иеромонаха от архиепископа Макария и два года был его духовником, может быть, пока Макарий не был возведен на митрополию (в 1542 г.). Собрав в Новгороде от богатых людей довольно денег, пустынник опять отошел в свою пустыню на реку Колу, уже с некоторыми другими, и у самого устья ее создал монастырь, построил церковь во имя Пресвятой Троицы, собрал иноков, дал им общежительный устав. Тогда-то уже занялся старец проповедию Евангелия окрестным дикарям. Проповедь его имела успех потому особенно, что он знал их язык и перевел на их язык некоторые молитвы с славянского. Всех оглашенных и желавших креститься он крестил сам. Чрез несколько лет число оглашенных и наученных им лопарей возросло до того, что в один день крестилось их около двух тысяч с женами и детьми. К сожалению, просветительная деятельность Феодорита была прервана. Иноки основанной им обители, недовольные строгостию монастырских правил, восстали против него и с насилием изгнали его не только из монастыря, но из самой страны. После этого Феодорит около двух лет был игуменом какой-то небольшой новгородской обители; по ходатайству за него пред царем троицкого игумена Артемия (следовательно, в 1551 г.) сделан был архимандритом суздальского Евфимиева монастыря, которым управлял будто бы от четырех до пяти лет; оклеветанный в единомыслии с Артемием, которого обвиняли в ереси (1554), сослан был в Кирилло-Белозерский монастырь; в 1557 г. отправляем был царем в Константинополь, откуда привез патриаршую грамоту, благословлявшую и утверждавшую царское венчание Иоанна, и наконец поселился в вологодском Прилуцком монастыре. Но и отсюда, несмотря на свои преклонные лета, добрый старец два раза предпринимал дальний путь к своим любезным лопарям, объезжал их жилища по непроходимым пустыням, странствуя во время лета по рекам и морям, а зимою на оленях, и прежде крещенных утверждал в истинном благочестии, а еще не крещенных старался просветить евангельскою проповедию.

Другой просветитель лопарей - Трифон родился в 1495 г. в новгородских пределах или, по иным сказаниям, близ Торжка и был сын священника. С юных лет он чувствовал в себе влечение к уединенной жизни и часто удалялся из дому родительского в пустыню для богомыслия. Наконец, совсем покинув родину, он отошел на дальний север к лопарям, жившим еще за Колою по реке Печенге, у нынешнего Нордкапа. Эти люди находились на самой низкой степени дикости. Они боготворили гадов, ночных нетопырей и других ползающих животных. Жилища их были разбросаны по гористым и болотным местам, в расстоянии одно от другого верст на сто и более. Этим-то дикарям решился возвестить Трифон слово спасения. Долгое время они и особенно их кебуны, или жрецы, противились проповеднику, вступали с ним в прения; многократно били его жестоко и угрожали ему смертию, если не удалится от них; не раз даже действительно приходили к нему с дреколием, чтобы его убить. Но он укрывался в горы и расселины и все переносил для имени Христова. Чрез несколько лет он достиг наконец своей цели: огласил проповедию лопарей не только по рекам Печенге и Паз (Паэс), но и всех, живших в той стране; однако ж не крестил их, потому что не имел сана священства. Тогда он отправился в Новгород, выпросил у архиепископа благословенную грамоту на построение церкви, привел мастеров и соорудил храм на реке Печенге во имя Пресвятой Троицы в расстоянии ста пятидесяти верст от Колы. Но храм три года оставался без освящения, так как некому было его освятить. Трифон пошел в Колу, бывшую тогда еще небольшим поселением, и нечаянно встретил там иеромонаха Илию, которого и пригласил к себе. Илия освятил церковь на Печенге, крестил лопарей, обращенных Трифоном, и его самого постриг в монашество. Новопросвещенные с усердием приносили Трифону от имений своих сребро и разные вещи, а другие жертвовали земли, озера, речные угодья. Трифон устроил при церкви и иноческую обитель. А чтобы обеспечить ее на будущее время, отправился в Москву с ходатайством к царю. Царь одарил обитель колоколами и церковною утварью и дал жалованную грамоту, которою предоставил Печенгскому монастырю и утвердил за ним разные вотчины, реки, рыбные ловли и другие угодья, в числе которых, вероятно, находились и пожертвованные Трифону прежде самими лопарями. Это было в 1556 г., откуда можно заключать, что самое основание Печенгской обители и крещение окрестных лопарей совершились незадолго пред тем. Возвратившись из Москвы, преподобный Трифон продолжал заботиться о своей обители, а для лопарей построил еще другой храм на реке Паз во имя святых Бориса и Глеба и скончался глубоким старцем в 1583 г.

Страна диких лопарей, прилегавшая к Обонежской пятине новгородских владений и теперь в первый раз просвещенная святым крещением, составляла новое приобретение Новгородской епархии. Другие финские племена: корела, чудь, ижора, обитавшие в Вотской пятине тех же владений, преимущественно между Балтийским морем и Ладожским озером, уже издавна, еще с XIII в., были знакомы с христианством и входили в состав Новгородской епархии. Но, считаясь христианами, не переставали держаться грубых языческих суеверий. Многие из них вовсе не ходили в церковь, не обращались к священникам как к своим духовникам, не соблюдали постов, а ходили в свои прежние мольбища, поклонялись своим священным деревам и камням, призывали арбуев, или жрецов, приносили языческие жертвы. К младенцам своим, как только они рождались, приглашали сперва арбуев, которые и давали им имена, а потом уже священников. Своих умерших хоронили не на христианских кладбищах, а особо в лесах и курганах. Многие жили с женами и девицами без церковного благословения и венчания, хотя некоторые имели притом и законных жен. Узнав о всем этом, Новгородский архиепископ Макарий с соизволения государя написал окружную грамоту (от 25 марта 1534 г.) ко всем игуменам, священникам и диаконам Вотской пятины в чудские, ижорские, корельские, ореховские и другие уезды и погосты, где только находились подобные язычествовавшие христиане; послал туда своего домового иеромонаха Илию (с сеней от церкви Рождества Христова) и двух своих боярских детей, а с ними послал святую воду, которую освятил сам в Софийском соборе. В грамоте, укоряя местных пастырей Церкви за их крайнее нерадение о своих духовных детях, архиепископ предписывал первым, чтобы они, как только придет к ним Илия, собирали в своих приходах всех православных христиан и приказывали им всем вместе, тщательно и единодушно, по всем чудским и ижорским местам, в селах, деревнях и лесах разорять и истреблять огнем языческие мольбища, дерева и камни, а арбуев с их учениками приводить к священноиноку Илии для наставлений и убеждений. Потом, когда в каких-либо уездах и погостах будут истреблены языческие мольбища, священники вместе с Илиею совершали бы в церквах соборные молебствия, освящали воду и, соединив ее с тою, которая принесена из Новгорода, объезжали свои приходы и кропили этою святою водою всех жителей от мала до велика и самые их жилища. В то же время поучали бы, вразумляли и убеждали как арбуев, так и их последователей оставить прежние языческие дела и жить во всем по-христиански и тех арбуев, которые принесут покаяние, исправляли бы сами по правилам святых апостолов и святых отцов, а о тех, которые останутся упорными и непослушными, извещали бы боярских детей, которые обязаны брать их и препровождать в Новгород на суд владыки и гражданской власти. Мера архиепископа Макария имела успех: Илия объехал многие погосты и уезды и всюду истребил языческие обычаи, восстановил правоверие и некоторых, еще не крещенных, крестил. А в следующем году по повелению владыки он снова посетил эти места для утверждения в них веры и объехал все остальные уезды, в которых прежде не был, и там также истребил язычество и обратил к христианству. Но этот успех был кратковременный: едва исполнилось двенадцать-тринадцать лет, как новый архиепископ Новгородский Феодосий достоверно узнал, что финские племена, к которым посылал Макарий своего иеромонаха, опять держатся прежних языческих суеверий и обычаев под руководством арбуев, и счел нужным написать окружную грамоту к духовенству Вотской пятины такого же содержания, как была Макариева, послал туда софийского соборного священника Никифора и двух детей боярских и велел им поступить для истребления язычества точно так же, как прежде заповедано было Илии. Не знаем, надолго ли и теперь предприятие увенчалось успехом.

46
{"b":"152294","o":1}