Старица Домна Фоминична (мать Дорофея) свидетельствует (тетрадь № 1), что «батюшка раз говорит: "Теперь скажи, что тебе нужно?" — и все намекает в последний раз, а я и не понимаю, что он говорит о своей смерти. Тут была и Ксения Васильевна, он ей тоже говорит: "Скажи, что нужно?" Она ответила: "У нас большого подсвечника нет, да чугунок нужен в алтарь для жару!" И она не поняла, что он намекает, что не у кого будет без него нам просить. Батюшка говорил сестрам: "Радости мои! После меня много будут называться вам отцами, но меня вам никто не заменит; я вас породил духом, а другие вам будут чужды!"»
Отец Павел, сосед по кельям, служивший о. Серафиму, сообщил (тетрадь № 1, рассказ А. И. Малышевой), что батюшка ему сказал: «Тогда, батюшка, Дивеево будет Дивеевым и тогда только у них все устроится, как должно, когда игуменьей будет Мария, да еще по фамилии Ушакова!»
«Незадолго перед своей кончиной говорит мне батюшка, — рассказывала Акулина Ивановна Малышева (тетрадь № 1): "Ну, Акулинушка, теперь тебе будет с землей-то возиться, казачки будут пахать, а ты, прошу тебя Царицей Небесной, Казанскую-то Божию Матерь не оставь, Казанскую-то Божию Матерь не оставь, матушка! — три раза повторил батюшка. — Потому ты одна только можешь, — продолжал он, — больше никто не может, а тут, против Казанской да Мишеньки, у нас святые ворота будут; там ты живи всегда у святых-то ворот, матушка!" Пошел вдруг батюшка, и лицо-то так и просияло у него. "А как царская фамилия приедет к вам, матушка, то выйдите за святые-то ворота да распахните их широко-широко, да низко-низко поклонитесь до земли, да и скажите: покорно просим пожаловать, покорно просим…" — и батюшка сам три раза низко до земли поклонился. Так вот это еще не совсем сбылось, а верую, что совершится, так никогда ничего не говорил батюшка».
Дивной старице Прасковье Степановне Мелюковой, родной сестре Марии Семеновны, или схимонахини Марфы, о. Серафим сказал на прощание перед смертью (тетрадь № 6, рассказ 4): «Вот, матушка, упомни, как увидишь ты, что мой источник-то возмутится грязью: от кого он возмутится, тот человек всю обитель возмутит у вас! Тогда, матушка, не убойся и говори правду, и всем говори правду! Это тебе заповедь моя! Тут и конец твой!» Важное «то предсказание не могло быть понятно в то время. Сиротам своим о. Серафим строго приказал на прощание: «Кроме Михаила Васильевича Мантурова, Николая Александровича Мотовилова и священника о. Василия Никитича Садовского никого не слушать и самим правиться, никому не доверяя, никого не допуская постороннего вмешиваться в дела обители. Кроме меня не будет у вас отца! Вручаю вас Самой Матери Божией, Она Сама вам Игуменья, а по Ней все управят!» (тетрадь № 6).
Многим сестрам говорил он также пророчески о будущем: «Вы до антихриста не доживете, а времена антихриста переживете!»
Грозное и тяжелое будущее предстояло дивеевским сестрам после смерти их отца, великого праведника Серафима!
3 сентября 1832 года приехал в Саров опять заболевший Николай Александрович Мотовилов. Об этом он пишет сам следующее (записка, достоверные сведения о двух Дивеевских обителях): «Когда в мае месяце 1832 года поразила меня тяжкая душевная скорбь, то я снова подвергся болезни и отнятию по-прежнему ног. Страдавши в течение четырех месяцев, услыхал я об открытии в Воронеже св. мощей святителя Митрофания и о святости жизни тамошнего епископа Воронежского Антония, почему и пожелал я ехать туда, а хоть по совету родных и ближе 200 верст было бы ехать мне через Пензу из Симбирского имения, но, помня великие милости Господни, через великого старца Серафима явленные мне, велел я везти себя через Саровскую пустынь в Воронеж. Хотел прежде всего ему первому заявить о моем втором бедствии, что и сделал я, приехав 3 сентября 1832 года в Саров. Когда же пришел к нему, то он отечески принял во мне участие и, несколько побеседовав со мной, сказал: "Помолимся Господу, чтобы Он возвестил нам: мне ли по-прежнему исцелить вас или отпустить в Воронеж". И когда на другой день я опять принесен был к нему, то он сказал мне: "Вот, батюшка, Господь и Божия Матерь в ночь сию мне всю вашу жизнь открыли от рождения и до успения вашего". Тут он много и долго беседовал со мной и предрек всю мою жизнь вперед, и о России, и о прочем многом, что отчасти и сбылось уже, но подробное описание о сем теперь считаю неуместным, хотя и стремлюсь о том сказать в более подробном изложении, если Господь продлит дни жизни моей».
Затем о. Серафим заповедовал Н. А. Мотовилову служение Дивеевской обители (тетрадь № 6 — предисловие). Он призвал двух сестер мельничной общины — Евдокию Ефремовну Аломасовскую, бывшую при явлении Божией Матери в день Благовещения 1831 года (впоследствии монахиня Евпраксия), и Ирину Семеновну Зеленогорскую, бывшую впоследствии третьей начальницей, чтобы они могли засвидетельствовать другим слова его. Вложив в руки Н. А. Мотовилова правые руки сестер и придерживая их своими руками, о. Серафим заповедовал, чтобы они не только сами после его смерти обо всем подробно рассказали Николаю Александровичу, что, где и как Божия Матерь заводила через него, но чтобы все сестры ничего от него не скрывали, потому что Божией Матери угодно, дабы Николай Александрович был назначен питателемобители. Затем подтвердил, дабы по воле Царицы Небесной Николай Александрович все знал об обители так же подробно, как известно самому о. Серафиму. Обратясь же к Мотовилову, батюшка приказал ему, чтобы он был в свое время свидетелем всего, что делалось в Дивееве при «убогом Серафиме», и засвидетельствовал, что даже все строение, найденное после смерти старца, выстроено было им самим, по назначению и указанию Царицы Небесной. «И камешка одного я, убогий Серафим, самопроизвольно у них не поставил!» — сказал батюшка, оканчивая свою речь.
Н. А. Мотовилов продолжает в записке: «И давши мне заповедь о служении своим мельничным сиротам, отпустил меня с миром в Воронеж, куда я прибыл в 19-й день сентября 1832 года, а потом в ночь на 1 октября и на праздник Покрова Божией Матери получил я от этой вторичной болезни совершенное и скорое исцеление, молитвами Антония, епископа Воронежского и Задонского».
Глава XX
Прощание о. Серафима с игуменом Нифонтом и братией Саровскои пустыни. Кончина старца Серафима, открытая пожаром в его келье. Горе Дивеевской обители. Стояние гроба в соборе. Погребение. Приезд Н. А. Мотовилова. Явление о. Серафима архиепископу Воронежскому Антонию в ночь своей смерти. Критический разбор печатных рассказов послушника Ивана Тихонова. Приезд офицера Каратаева. О портретах о. Серафима. Судьба вещей о. Серафима
За неделю до своей кончины, в праздник Рождества Христова, в 1832 году о. Серафим по обыкновению пришел к литургии, которую совершал о. игумен Нифонт. Он причастился Св. Христовых Тайн и после литургии беседовал с о. игуменом. Между прочим, он просил игумена о многих, особенно о младших из братии; не забыл упомянуть и на этот случай в последний уже раз о том, чтобы его, когда умрет, положили в его гроб (Жизнеописание о. Серафима Саровского, изд. 1893 г., с. 22о). Простясь с игуменом и братией, старец возвратился в свою келью и одному из монахов, именно Иакову, ныне иеромонаху Толщевского монастыря, вручил финифтяный образ прп. Сергия — посещение его Матерью Божией с такими словами: «Сей образ наденьте на меня, когда я умру, и с ним положите меня в могилу; сей образ, — продолжал он, — прислан мне честным о. архимандритом Антонием, наместником св. лавры, от мощей прп. Сергия». К о. Антонию старец Серафим, как и прежде мы видели, питал особую любовь. 1 января 1833 года, в день воскресный, о. Серафим пришел в последний раз в больничную церковь во имя святых Зосимы и Савватия, ко всем иконам поставил сам свечи и приложился, чего прежде не замечали за ним; потом причастился по обычаю Св. Христовых Тайн. По окончании же литургии он простился со всеми здесь молившимися братиями, всех благословил, поцеловал и, утешая, говорил: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте: нынешний день нам венцы готовятся». Простившись же со всеми, он приложился ко кресту и к образу Божией Матери; затем, обошедши кругом св. престола, сделал обычное поклонение и вышел из храма северными дверями, как бы знаменуя этим, что человек одними вратами — путем рождения — входит в мир сей, а другими, то есть вратами смерти, исходит из него. В сие время все заметили в нем крайнее изнеможение сил телесных, но духом старец был бодр, спокоен и весел.
