Действительно, церковь во имя иконы Тихвинской Божией Матери, весьма тесная, малая, всего 15 сажен длины, 9 сажен ширины и 7 сажен вышины, с одной главой белой жести, была освящена в 1847 году 17 июня в Бозе почившим Иаковом, архиепископом Нижегородским и Арзамасским. Главный придел был Тихвинской иконы Божией Матери. Правый придел во имя Архангела Михаила и Сил Небесных был освящен 4 июня 1848 года тем же архиепископом Иаковом. Левый придел во имя всех Святых освящен в 1848 году 4 июня протоиереем Нижегородского Крестовоздвиженского женского монастыря о. Алексием. В нижнем этаже была устроена церковь в честь иконы «Утоление печали» Божией Матери, которую освятил в 1850 году 13 июня протоиерей общины о. Василий Садовский.
Архиепископ Иаков, весьма умный и духовной жизни человек, относился с любовью к памяти о. Серафима, но также, по недоразумению, вначале поверил рассказам Ивана Тихонова о себе и поддерживал его. После освящения храма он не только обошел всю обитель и все тщательно осмотрел, но побывал и в каждой келье сиротствующих, вникая подробно в их положение, и ни одной сестры не оставил без какого-нибудь важного отеческого наставления. Иван Тихонов, однако, успел убедить его в приказании о. Серафима по его примеру прочитывать Евангелие по одному евангелисту в день, и преосвященный Иаков благословил совершать в Тихвинской церкви день и ночь чтение Евангелия и после каждого евангелиста прочитывать акафист страстям Христовым, а чтение Псалтыри прекратить в Рождественской церкви.
В официальном описании монастыря, хранящемся в Нижегородской консистории, так говорится об этом ужасном времени, переживаемом Дивеевской обителью:
«При слабой настоятельнице новообразовавшейся Серафимо-Дивеевской общины, Ирине Прокофьевне Кочеуловой, все совершенно забравший в личное насильственное и самопроизвольное распоряжение свое Иван Тихонов всем, чем лишь было возможно, теснил и преследовал Серафимовских, постепенно стараясь, под всевозможно благовидными предлогами, уничтожить все Серафимовское, святым старцем, по приказанию Матери Божией, заповеданное, заменяя то лично своим, новым. Так, мельницу-питательницу перенес он почти на версту в поле с прежнего, ей батюшкой Серафимом определенного места; затем упросил епархиальное начальство запереть и запечатать обе Рождественские церкви, вместо столь строго заповеданного чтения неугасимой Псалтыри заставил читать Евангелие в Тихвинской новоотстроенной им церкви. После этого снес все по приказанию батюшки Серафима поставленные корпуса-кельи, построив свои, новые, и все задним фасом к святой, заповеданной Царицею Небесною канавке, с твердо выраженным намерением постепенно засыпать ее всяким сором и впоследствии совершенно заровнять. Эта всем известная и столь многозначительная канавка вырыта по приказанию Самой Матери Божией, по той самой тропе, где, по глаголу святого старца, "Стопочки Царицы Небесной прошли!". Она начата особо чудесным образом самим батюшкой Серафимом. При выкапывании сестрами мельничной общинки Сама Она, Заступница всех христиан, всегда невидимо присутствовала лично, благословляя труд послушания их, как то часто всем сам говорил старец Божий. "Канавка эта одна всегда заступит вас, став огненной стеной до неба! И даже Антихрист и тот ее перейти не сможет!" — говорил о. Серафим».
Понятно, что такому «чуждопосетителю» батюшка о. Серафим предсказал, что он не увидит лица Серафимова ни здесь, ни в будущей жизни!
Глава XXIV
Страдания Серафимовых сирот. Чудеса по молитвам о. Серафима. Видение Саровскому послушнику. Исполнившиеся предсказания о. Серафима. Дурная аттестация Саровской братии, данная Ивану Тихонову. Решение Ивана Тихонова покинуть Саровскую пустынь. Поступление в Дивеевскую обитель Е. А. Ушаковой. Старание Ивана Тихонова построить собор не на земле, купленной о. Серафимом. Действия преосвященного Иакова и донесение исправника Бетлинга о неудобстве постройки собора на месте, выбранном Иваном Тихоновым. Закладка собора. Перевод Ивана Тихонова в Нижегородскую епархию, пострижение в монахи с именем Иоасафа и посвящение в сан иеромонаха. Отправление его сборщиком в Петербург. Напечатание в 1849 году рассказов об отце Серафиме. Перевод о. Иоасафа в архиерейский дом и последующая служба. Отказ преосвященного Иакова на прошение о назначении о. Иоасафа попечителем Дивеевской обители. Смена Ирины Прокофъевны по старости лет и назначение Е. В. Ладыженской. Удаление о. Иоасафа из Дивеева преосвященным Иустином после смерти преосвященного Иакова. Преосвященный Иеремия
После меня, — говорил о. Серафим, прощаясь со старшей сестрой Прасковьей Степановной, — много-много вам будет скорби, но что делать, потерпите, такой уж путь ваш!»
И великие эти старицы и сироты Серафимовы истинно терпели и молчали, пока не пришла пора отвечать им на вопросы духовных и светских следователей. Что они терпели и переносили — можно себе представить! Достаточно было видеть батюшкины храмы запечатанными, все постройки сломанными, все завещанное великим старцем, по приказанию Царицы Небесной, уничтоженным. Во главе стоял лжеученик Серафимов, стремившийся стереть с лица земли юную обитель, и ему поклонялись, думая служить истине, не только безграмотные, неразвитые и слабые духом крестьянки, но также и дворянки, видимо образованные, добродушные, но, конечно, увлекавшиеся внешним благочестием окружающих. Настоящий ученик Серафимов М. В. Мантуров, отдавший обители Дивеевской все свое достояние, был без всякого влияния и значения как бы уничтожен Иваном Тихоновым, прославленным в Петербурге среди великосветских дам, не имеющих, естественно, ни опыта, ни знаний для отличия духовной истины от вражьей прелести. Нелегко было смотреть на все это блаженным, дивным старицам Дивеевским и молча терпеть скорби от врага человечества! Оставалось изливать свое горе на могиле батюшки Серафима, который невидимо укреплял их и продолжал совершать чудеса.
Из числа совершенных чудес с приезжими, записанных своевременно, замечательны следующие (монастырский архив, см. брошюру Дивеевского издания 1874 г., Москва).
Один купец Костромской губернии, Павел Михайлович Иконописцев, в продолжение долгого времени каждый год в определенный день приезжал в Дивеевскую обитель. В одно из своих посещений он передал старшей сестре в гостинице Анне Захаровой (монахине Ревекке) следующий рассказ. В первый приезд свой, когда он ехал со своим приказчиком из Сарова домой, остановились они по дороге в Серафимо-Дивееве. Отстояв вечерню, собрались в дальнейший путь, но сестра обители, бывшая в то время в гостинице, Агафья Иларионовна, уговаривала их остаться на ночь, чтобы утром осмотреть находящиеся в обители вещи о. Серафима и еще потому, что ночь могла их захватить в дороге. Однако уговоры сестры не подействовали, и думая себе, что достаточно поклониться на могиле о. Серафима в Сарове, а потому не для чего уже останавливаться в Дивееве, они поехали своей дорогой. Не успели они отъехать версты от Дивеева, как вдруг их накрыла туча непроглядной темноты, так что от снега не белела и не светлела дорога. Затем поднялся такой страшный буран, что хотя они ехали и по большой дороге, но совершенно потеряли след, лошади встали, а ямщик прямо объявил, что не знает, куда ехать, и окончательно замерзает. Холод все крепчал, и путники, сознавая, что неоткуда получить помощь, начали отчаиваться в спасении. Сколько они ни молились, ни призывали на помощь св. угодников, положение становилось безотраднее, и вскоре предстояла им ужасная смерть. Но вдруг Иконописцев воскликнул, как бы очнувшись: «Эх, братцы, и мы-то хороши! Были мы на поклонении отцу Серафиму, а его помощи и не просим! Давайте попросим его!» Тогда все трое, собрав последние силы, стали на колени и начали усердно молиться Богу и просить помощи о. Серафима, чтобы не умереть им без покаяния. Не успели они окончить своей молитвы, как вдруг услышали, что возле них кто-то шаркает по снегу и говорит: «Ей вы! Что это где засели? Ну-ка, вот ступайте за нами, мы вас выведем на дорогу!» Глядят, а мимо них старичок и старушка везут салазки и оставляют по себе большой след. «Поехали мы по следу, — говорил Иконописцев, — чудно да и только, след виден, голоса покрикивают: "Сюда, сюда за нами!" И видно-то нам их, а захотим догнать и лошадей пустим, — никак не догоним, диво да и только! Целая тройка, а простых салазочек не догонит! Так вот мы по следу-то все ехали да ехали и вдруг точно упали в какой-то овраг и застряли: ну, думаю, — беда! А голоса-то и кричат: "Не бойтесь, не бойтесь, ничего, ступайте за нами!" Действительно, преблагополучно выехали мы из оврага и снова поехали по следу, как вдруг показались огни, след, салазки и старик со старушкой пропали, а мы, выехав на огонь, очутились в Елизарьеве селе, всю ночь проплутав». Этот старичок со старушкой были, несомненно, о. Серафим и мать Александра, и потому, веря, Иконописцев ежегодно приезжал благодарить их в Дивеево.
