Бухгалтер Фреда была довольно высокого роста, но ниже Марианны, с коротко подстриженными белокурыми волосами и холодными голубыми глазами, которые оценивающе смотрели на все и всех. Эти глаза мгновенно оценили Марианну и, казалось, решили после небольших внутренних колебаний, что объект их изучения не представляет реальной угрозы.

Ты можешь быть красивой, твердо сказали они, но во всем остальном тебе со мной не сравниться.

Поэтому, когда Карен обращалась к Марианне с каким-нибудь вопросом или репликой, ее тон был снисходительно-надменным.

— Ах, это такая ответственность — из года в год делать карьеру, — заявила мисс Осмонд в свой первый визит за чашечкой кофе с ячменными лепешками. Она предположила, что лепешки были домашнего приготовления, поскольку по ее мнению, чем еще может заниматься такая женщина, как Марианна, после того как ее работа в местной хирургии заканчивается? — Иногда, отдыхая, я сижу и думаю, как было бы прекрасно… — Карен критическим кошачьим взглядом осмотрела Марианну с головы до пят, — …бросить все к черту и заняться чем-нибудь совершенно ненужным, хотя бы на несколько лет.

Марианна вежливо улыбнулась в ответ, пробормотала что-то безобидное, одновременно думая про себя, что никогда прежде ей не приходилось сталкиваться с таким лицемерием.

Фредерик, очевидно, ничего не заметил, потому что посмотрел на блондиночку, улыбаясь и со скрытым снисхождением.

— Хотя, — продолжала Карен, кокетливо улыбаясь Фреду, — через пару недель я, возможно, умерла бы от скуки.

Вскоре Марианна догадалась, что Карен любила изобразить себя сначала в невыгодном свете, высказав несколько самоуничижающих замечаний, а затем быстро свести их на нет, широко рекламируя свои достоинства, когда другие начинали опровергать ее самокритичные суждения.

Ты просто злобная придира, одернула себя Марианна. Она прошла на кухню и увидела еще одну печальную картину разрушения. Размеры кухни впечатляли, но остальное находилось в ужасном запустении: сгнившее дерево, потрескавшаяся краска на стенах, облупившаяся побелка на потолке, огромные щели в полу, а в углах что-то подозрительно напоминающее почерневшую плесень.

Сегодня вечером Карен приглашена на обед. Марианна смотрела на черные разводы на стенах и думала, как ей ненавистна перспектива находиться по крайней мере три часа в обществе женщины, которая делала все возможное, чтобы заставить Марианну почувствовать себя никому не нужной и ни на что не пригодной.

Эта американка, черт возьми, была абсолютно уверена, что камнем преткновения в нынешнем договоре о продаже компании Лойтеров является только финансовая сторона вопроса. Выражение ее глаз, скользящих по Марианне, подтверждало это невысказанное мнение, которое сложилось у бухгалтера Фредерика с самого момента ее приезда.

В парадную дверь громко постучали, прервав размышления Марианны. Она поспешила в холл. Должно быть, это мистер Коттеридж решил заглянуть, чтобы немного подбодрить ее болтовней о прекрасных возможностях этого полусгнившего особняка. Разумеется, он обратит ее внимание на новые перекрытия, великолепный вид из каждого окна, изумительный камин в гостиной, а потом обезоруживающе приуменьшит огромную сумму денег, необходимую, чтобы привести все это в более или менее приличный вид.

Марианна открыла дверь и… застыла на пороге, обнаружив, что дружелюбного агента по недвижимости не было и в помине.

На крыльце стоял Фредерик Галли собственной персоной и смотрел на нее сверху вниз. В сгущающейся темноте ранних сумерек его глаза сверкали, как драгоценные камни.

— А, привет, — сказала Марианна, пока ее нервная система справлялась с последствиями шока. Фред приехал прямо с работы. Он был все еще одет в деловой костюм и длинное черное пальто, которое делало его похожим на разбойника. — Что ты здесь делаешь? — автоматически спросила Марианна, а он вопросительно поднял черные брови.

— Отгадай с трех раз, — сухо посоветовал он. — Ты будешь стоять в дверях или я могу войти?

Она отступила назад, и Фредерик прошел мимо нее на середину холла.

Впервые за две недели, подумала Марианна с легким испугом, они с ним наедине. Действительно наедине. Рядом не было всевидящей Карен, и мистер Коттеридж куда-то сгинул…

Фредерик огляделся, а Марианна спросила, закрывая дверь:

— Как ты узнал, где меня найти?

Он неохотно повернулся в ее сторону.

— Коттеридж рассказал мне, — ответил он, засовывая руки в карманы пальто.

В доме становилось холодно. Марианна была достаточно тепло одета — джинсы, шерстяной свитер, жилет и старая, но тем более любимая джинсовая куртка отца. И тем не менее она начинала чувствовать, что замерзает.

— Он подумал, хотя это и может показаться странным, что мне было бы интересно присоединиться к тебе и посмотреть на поместье, владельцем которого я, вероятно, скоро стану.

В холле горела яркая электрическая лампочка без абажура. Такое освещение делало еще резче черты его лица, усиливало черный цвет волос и подчеркивало блеск умных глаз. Забавно, как устрашающе может выглядеть человек, даже не прилагая к этому никаких усилий.

— Ну, я уже все здесь осмотрела, — произнесла Марианна. Фред двинулся к ней. В его движениях не было угрозы, но она все равно сделала шаг назад и раздраженно поджала губы, осознавая, что ведет себя как ребенок.

— Отлично, — протянул Фредерик. — Значит, ты сможешь организовать мне небольшую экскурсию.

— Конечно.

Марианна деловито направилась к лестнице. Фред последовал за ней. Для человека его сложения он передвигался что-то уж слишком тихо.

Ее охватило неясное чувство, что в нем произошли какие-то изменения, как будто он наконец принял определенное решение, хотя, возможно, такие мысли были лишь плодом ее воображения.

Они обошли все спальни, которые располагались в совершенно несимметричной последовательности. Иногда им приходилось нагибаться под низкими дверными проемами. Наконец, когда обход комнат, расположенных на первом этаже, был завершен, Фредерик повернулся к ней и небрежно спросил:

— Что ты о нем думаешь?

Они находились в гостиной. Это, пожалуй, единственная комната, где сохранились некоторые признаки человеческой жизни. На то, что в доме когда-то жили, намекали пожелтевшие, дырявые занавески, висевшие на окнах. Они были старые, вылинявшие, никуда не годные. За стены цеплялась паутина, и толстый слой пыли покрывал каждый квадратный дюйм — эту комнату даже Золушке пришлось бы приводить в порядок не меньше недели.

— Пожалуй, он мне нравится, — немного вызывающе заявила Марианна. — У него своя атмосфера.

— Он разваливается на глазах.

— Небольшой ремонт — и особняк будет как новый.

Фред запрокинул голову и расхохотался. Марианна неохотно фыркнула вслед за ним.

— А ты уверена, что твои слова не основаны на желании выжить меня из дома твоей матери? — спросил он.

— Уверена!

— Или ты тайно работаешь на мистера Коттериджа?

— Боже упаси! Несмотря на то, что ты знал моего отца…

— Тогда, может быть, ты сядешь и расскажешь мне, почему ты считаешь, что мне следует вложить мои деньги в этот дом.

Марианна посмотрела вокруг и сухо заметила:

— Я, должно быть, теряю зрение, но не вижу тут ни одного стула.

— Кому нужны стулья? — Фред снял пальто, расстелил его на полу возле стены и широким жестом показал Марианне на него, отвесив легкий театральный поклон.

— Итак, — начала она, присаживаясь и чувствуя трепет от мрачных предчувствий, пока Фредерик опускался на пальто возле нее. — Сомневаюсь, чтобы ты нашел что-нибудь более восхитительное в нашем округе. Этот особняк выглядит, поверь мне, лучше, чем любой другой из тех, что я осматривала, а я осмотрела их немало. Естественно, тебе необходимо привести его в порядок, но чего еще ты ожидал от старого имения, на содержание которого в течение многих лет не выделялось ни единого пенса?

— Неужели? — пробормотал он, и дрожь неясных предчувствий снова охватила Марианну.