– Сколько у нас шансов уцелеть?

Он заулыбался ей в ответ. Как ни странно, он и в самом деле не испытывал никакого страха или сомнений. Нахлобучил подшлемник и пристегнул шлем, заранее предвидя, как у него будет вечером болеть голова... Он подумал, что это хорошо, если вечером еще будет чему болеть

– Надеюсь, что много, дорогая, – ответил он. – Держись подальше от схватки, если она будет, хорошо? Если повезет, в случае чего сможешь сбежать.

– С чего ты взял, что я и в самом деле стану держаться в стороне?

– С того, что, наверное, предпочтешь больше не попадать в плен.

Девушка сдвинула тонкие брови – она смотрела на жениха так, словно он, не слишком следя за тем, что говорит, случайно оскорбил ее.

– Да, одного раза с меня довольно. Но я и не собираюсь больше попадать в плен. – Она повернула пояс – на нем висел купленный Диком длинный кончар. Едва-едва улыбнулась. – Посмотрим?

Молодой рыцарь-маг оглядел ее с ног до головы.

– Где твой лук? Он будет куда как кстати.

– Под рукой. – Девушка покосилась на корабли киприотов, уже нагонявшие галеру. Из-под нижней палубы доносились звуки ударов и ругань. Оставалось лишь надеяться, что пьяным гребцам хоть какое-то время будет легче грести и терпеть удары. – Ты можешь что-нибудь сделать?

– Что-нибудь?

– Например, изменить направление ветра.

– Погодная магия? Эти друидские штучки не совсем по моей части.

– Тогда, наверное, надо попросить Трагерна.

– Да он, скорее всего, опять весь зеленый... Впрочем, ты права. Пусть-ка поработает своим новым посохом. Эй! – И он нырнул в каюту.

Трагерна пришлось вытаскивать на палубу силой – он опять хандрил, как всегда, когда ему случалось оказаться в море. Он спал днем и бодрствовал ночью – когда вокруг царила темнота, моря было не видно, не видно волн, и на него не накатывала дурнота, которая, скорее всего, являлась просто памятью о качке, а не естественным проявлением морской болезни. Так что после очередной бессонной ночи он с трудом проснулся. Объяснять ему, что случилось, Дик не стал – он торопился наружу. Только в дверях каютки громыхнул мечом, чтоб было понятно – не шутки.

На корме он прищурился под ярким солнцем, чьи лучи превращали море в поток расплавленного металла. Только само светило больнее резало глаза. Молодой рыцарь запрокинул голову и понюхал ветер – морская соль и запах сена... Неужто на Крите уже сенокос? Да, конечно, он припомнил, наверное, уже время. Если он чувствует запах сена, значит, ветер меняет направление и дует теперь с берега. Это им на руку. Корнуоллец приподнял руку, развернул ладонь и попытался усилить бриз. Гребцов хватит ненадолго, так что паруса все-таки придется поставить. Вслушиваясь в звон небесных сфер над островом, все еще подвластным ему, Дик понял, что ветер скоро снова повернет, и добавил ему силы, заставив превратиться в постоянный поток, идущий с берега. Повороты им не нужны.

Он не был уверен, что все сделал правильно. Но капитан, ненадолго выскочивший на верхнюю палубу, закричал, чтоб ставили паруса, а гребцы готовились поднимать весла. Оживление под нижней палубой сразу стало заметно – галера резко прибавила ход. Что ж, надежда на отдых – пожалуй, куда более надежное средство убеждения, чем плети. Корабль, построенный со знанием дела, хоть и большой, но быстроходный за счет обтекаемой формы и большого количества парусов (а равно и банок, где размещались гребцы), сумел разогнаться у выхода из бухты. То, что гребцам дали вина, сыграло свою роль – обманутым хмелем телам показалось, что они сильней, чем обычно. А на веслах не поработаешь вполсилы, здесь надо трудиться до предела и за пределом.

Корабли преследователей – боевые, меньше размером, парусов у них, кажется, было больше, так что и скорость они развивали большую. Они гнали галеру, разворачиваясь «крыльями», должно быть, собирались обхватить жертву кольцом. И хотя пока еще они были далеко, Дик понимал, что их скоро нагонят. Он взялся за меч, проверил, легко ли тот выходит из ножен. Впрочем, конечно, идея бредовая – на каждом из кипрских кораблей, наверное, не меньше четырех-пяти десятков воинов, и это против двадцати двух... двадцати трех, если считать Серпиану. Еще, конечно, можно прибавить Трагерна, но его военные таланты вызывали у корнуоллца большие сомнения.

Выбравшийся на палубу ученик друидов сперва долго протирал глаза, а потом, удивленно и укоризненно посмотрев на Дика, крикнул ему:

– Ты что, не видишь? Погоня!

– Нет, не вижу, – огрызнулся молодой рыцарь. – Что ты говоришь!

Трагерн посмотрел на него с укоризной:

– Все смеешься. Но если бы ты мне сказал, что здесь погоня, я бы раньше вылез. Я думал, не срочно.

– Хватит! Ты можешь что-нибудь сделать? Ну какие-нибудь твои фигли-мигли друидские можно применить?

– Потише. Мы, между прочим, не одни на этом корабле, – недовольно предупредил ученик Гвальхира. – Кое-что я, конечно, могу сделать. – Он поддернул рукав.

В следующий момент паруса на кораблях, преследующих галеру, обвисли и захлопали. Они и прежде-то были не слишком туги, поскольку ветер дул порывами. Дик оглянулся – их паруса надувало все сильнее и сильнее, причем равномерно. Лишь противнику не повезло. Было видно, как забегали по палубе киприоты, по бортам немедленно высунулись весла, и гребцы налегли на них. Закипела вокруг деревянных лопастей морская вода, убеленная пеной. Моряки полезли на реи спускать парусиновые полотнища.

Молодой друид сблизил ладони и потер одну о другую. Видно было, как порыв ветра тут же вернулся, ударил, надув оставшиеся паруса... Но канаты были уже ослаблены, одну из рей повернуло, моряк, стоявший на ней, взмахнув руками, полетел в море. Корабль завалился набок и по дуге «притерся» к борту соседа. Слаженное движение шести кораблей нарушилось.

– Замечательно, – потихоньку рассмеялся Дик. – Давай в том же духе.

– Извини. Не уверен, что получится еще раз. Это очень сложно – устраивать такие малые по размеру турбулентности.

– Что?

– Не обращай внимания, – сказала Серпиана, которая, щурясь, смотрела на море. – Он тебе скажет еще много непонятных слов. И я могу, хочешь?

– Если будет демонстрировать ученость, я ему тоже скажу много непонятных слов, – проворчал Дик. – Только на другую тему.

Ученик Гвальхира, углубившийся в сложную задачу, не слышал того, что ему говорил спутник. Ветер, послушный его загадочным действиям, тревожил корабли киприотов до тех пор, пока те не спустили все паруса и не сделали ставку на весла. Трагерн думал недолго. После этого он перенес свои усилия на морскую гладь. Волны то и дело пытались захлестывать гребные люки, сбивали гребцов с ритма, били в борт корабля, накреняя его, и бывалые моряки понять не могли, что это происходит с их судами и с морем, где не видно ни следа приближающейся бури. Должно быть, кое-что молодой друид смог сделать и с кормовым веслом одного из кораблей, потому что его начало сильно заносить, и, пока в спешном порядке не поменяли весло, ритм движения оказался сбит.

Но преследователи все равно нагоняли тяжелую галеру, обремененную грузом и людьми, и должны были нагнать ее в самом скором времени. Правда, теперь, когда Трагерн изо всех сил мешал этому, охват у них никак не получался, и сперва англичанам придется иметь дело с экипажем одного корабля. Но ненадолго. Впрочем, они не собирались сдаваться без боя. Все, кто умел обращаться с луками, выстроились на верхней кормовой палубе, а на нижней Серпиана, неизвестно откуда извлекшая свое оружие с узором, напоминающим мелкую чешую, неторопливо подняла его и наложила стрелу.

– Далековато, чтоб стрелять, – добродушно сказал ей пристроившийся рядом усатый англичанин с повадками охотника – их выдавала манера держать лук. Должно быть, в прошлом браконьер. На красавицу-лучницу он посмотрел с удовольствием, но и покровительственно.

Девушка-змея не обратила на него никакого внимания. Она долго целилась, подтянув тетиву лишь на половину нужного расстояния, потом вдруг с силой рванула оперение к щеке и отпустила. Киприот в доспехе и шлеме, стоявший на носу корабля-преследователя, взмахнул руками и исчез из виду.