Так что осада форта не напоминала пикник. Когда Белокурую Бестию выкопали из-под обломков еще живым (впрочем, тогда еще не знали, что это Белокурая Бестия), обессиленные боями, разозленные штурмом люди готовы были растерзать пленника, хоть и сознавали, что это военное преступление. Но порыв… Понятен. Вмешался командир. Фэйн из клана Одзэро Неистовых отлично знал, что такое закон, порядок и устав, сам почти не нарушал и другим не давал. Ну, разве что в мелочах.

Никто не поверил, что в форте оставался только один человек. Выкопав одного, солдаты отправились лопатить остальные развалины – но с ходу никого больше не нашли. Сперва пленник находился в бессознательном состоянии, и, пока вокруг него хлопотали медики, копатели успели дважды и трижды взмокнуть. Когда выяснилось, что спасенный противник почти не пострадал, медики отправились готовить эвакуационный госпиталь – на случай, если в развалинах кто-то окажется – а пленника передали командиру.

Фэйн не почувствовал воодушевления по поводу того, что ему навязали пленника, но свое дело готов был в любом случае выполнять свои обязанности четко и неукоснительно. Сейчас он считал своим долгом так называемый «полевой допрос». Подождав пару минут в надежде, что противник сам откроет глаза, командир привел его в сознание пинком ноги под ребра и наклонился пониже.

– Ты один?

Пленный зажмурился и сперва посмотрел на Фэйна одним глазом. Небо, разворачивающееся над ними, сияло ослепительной синевой, напоенной солнечным светом, и, наверное, после долгих лет полутьмы в стенах форта смотреть вверх было больно. У пленника были ясные синие глаза, взгляд которых был очень пристален, даже пронзителен, и белокурые длинные волосы – даже бородка и усы почти бесцветные, теряющиеся на фоне бледной кожи, совершенно нетронутой загаром. Если б командир антитеррористической группы не знал, что пленник несколько лет просидел взаперти (если можно определить подобным образом осажденный форт), он не поверил бы, что цвет его волос естествен.

– Ты один? – повторил Фэйн, на всякий случай поднимая руку для удара.

– Да, – лаконично ответил допрашиваемый.

– А остальные? Где?

– Ушли.

– Куда?

– Подальше.

Фэйн из клана Одзэро Неистовых скрипнул зубами. Выражение его лица не изменилось, но внутри бушевала ярость. По его представлениям пленный не мог шутить над тем, кто его взял в плен, и поведение упрямого противника показалась ему вдвойне издевательским, вдвойне оскорбительным. А подобного командир должен не допускать. Он ударил допрашиваемого по лицу, вряд ли отдавая себе отчет, что в его ярости виноваты не статьи и параграфы устава, а собственная неуравновешенность.

После удара Фэйну стало легче.

– Назовись, – потребовал он.

– Белокурая Бестия.

– Сам? – удивился и не сразу поверил Одзэро. – А чего не ушел с остальными?

– А вот, – и опять получил, на этот раз в живот.

– Мы тут не шутки шутим, – процедил Фэйн. – И ты это поймешь либо сам, либо с моей помощью. С моей помощью будет больно.

– Ну, что ж поделаешь…

И, хотя ответ показался командиру «Авлы» не менее хамским, чем предыдущие, на этот раз он сдержался. Все-таки, лупить пленника за каждое слово – это уже вопиющее нарушение правил.

Дальнейший допрос ничего не дал – то ли Белокурая Бестия в глубине души твердо решил молчать, чего бы это ни стоило, то ли в самом деле не знал. С ним действительно был большой отряд – бывшие солдаты Ордена Серых Братьев. Они куда-то ушли, но куда, когда и каким образом умудрились это сделать – тайна. Пленник, разумеется, должен был хоть что-то знать, ну, хоть что-то. Но добиться внятного ответа не удавалось. Проще было махнуть рукой на Бестию и приказать ребятам с спецподразделения прочесать окрестности. По сути, разговор Фэйна с пленником свелся к обмену репликами, где Одзэро то и дело чувствовал себя оплеванным, а вторая сторона, как ни парадоксально, веселилась от души, даже несмотря на побои.

– Сколько было ушедших?

– Много.

– Где вы брали оружие?

– В тумбочке, – даже хлесткая зуботычина не стерла улыбку с лица пленника. – Раз, – отметил он.

– Что – «раз»?

– Удар.

– Будет больше, если не начнешь говорить.

– А я разве молчу? – еще удар. – Два.

– Куда они пошли?

– Далеко.

– Понятно, что не близко. Направление?

– О-о… Пожалуй, что на все четыре стороны.

– Сейчас ты отправишься на все четыре стороны, одновременно! По кускам! – взбесился Фэйн, осознающий, что ни убить, ни по-настоящему взяться за пленника ему нельзя – не та ситуация – только пинки и аккуратные удары. – Конкретно!

– А вот хрен! – тычок под ребра, тяжелый выдох. – Три.

– Со счета не сбейся… Куда они пошли? На север?

– Да в задницу! – несколько полновесных ударов заставили пленника ненадолго замолчать. – Кажется, одиннадцать… Нет, тринадцать… Какое число!

– Придурок! – не выдержал Фэйн и оставил Белокурую Бестию в покое.

Солдаты продолжали обследовать развалины, кляня на чем свет стоит командира, форт, оружие, превратившее его в развалины, Белокурую Бестию и весь Орден Серых Братьев в совокупности. Но среди камней больше не оказалось живых – откопали только несколько обширных подвалов, где еще оставалось немало магически упакованных припасов и, конечно, боеприпасы – и того, и другого должно было хватить еще на несколько лет. Объем подвалов не оставлял никаких сомнений – именно здесь хранились все запасы, на которых существовали и воевали защитники форта. Магия могла с гарантией проследить след человека в ситуации такой явной близости антимагического фундамента лишь в течение восьми-девяти дней. Здесь она не давала результата – значит, все люди ушли, причем ушли не меньше десяти дней назад.

Фэйн оглянулся на своих подчиненных и смерил их уничижающим взглядом, обещающим в скором времени серьезные неприятности. «Не меньше десятка, как минимум десяток… Уроды, одного от десяти не отличили…»

Сержанты, на которых Одзэро обрушился с самыми отборными армейскими «разговорными словечками», лишь разводили руками и объясняли, что в ответ на атаку группы пальба шла почти безостановочно из пяти соседних окошек, и они из расчета «двое на оружие» сделали вывод, что должно быть не меньше десяти. Вывод звучал логично, в самом деле, один стреляет, другой подносит снаряды. С ума сойти, это с какой же скоростью надо бегать, с какой сноровкой заряжать. Разумеется, существуют разные приспособления, и сам Фэйн некогда без помощи магии умудрился палить из трех самозаряжающихся орудий. Но все-таки…

– Как тебе это удалось? – хмуро спросил он пленника.

Тот лишь плечами пожал.

– Уметь надо.

Командир давно служил в армии – сперва в действующей, потом в войсках специального назначения, потом в антитеррористических частях – и умел уважать сноровку. Признания заслуживало и мужество этого человека, который позволил своему отряду уйти, а сам остался прикрывать отход. У Одзэро было весьма веское достоинство – он обладал острым чувством справедливости. Конечно, во многих случаях довольно специфической, но все же. На какой-то миг ему даже захотелось извиниться за пинки, мол, сам понимаешь, служба требует, но эту позорную слабость в себе он поборол.

Фэйн отдал все необходимые распоряжения и уселся неподалеку от связанного пленника; он швырял камушки в ближайшую стену и скучал – пока его люди не обследуют прилегающие территории, уходить нельзя.

Солнце припекало все сильнее, ветер приносил с ближайших полей терпковатый аромат цветочной пыльцы. Форт стоял на обрывистом берегу широкой реки, дальше тянулись луга, покрытые густой роскошной травой, а на горизонте темнела кромка леса и поднимались пологие холмы. Над всем этим изящно возносилось небо, чистое и бездонное. У Белокурой Бестии давно затекли руки, хотелось пить, но он терпел. Пленник был терпелив, очень выдержан – с тех пор, как воспитание в Ордене Серых Братьев научило его выдержке.

Белокурая Бестия выглядел настоящим великаном – рост больше двух метров, размах плеч саженный, мускулистые предплечья: едва обхватишь ладонями. С первого взгляда он производил впечатление обычного громилы, не слишком умного, зато способного завязать на бантик кочергу – все из-за стереотипов, существующих в обществе. Но стоило взглянуть в его стремительные глубокие глаза, и ты понимал – этот человек очень умен, сообразителен и дальновиден. Кроме того, казалось, Белокурую Бестию окружала особенная аура – уже через пару часов Фэйну, то и дело от скуки перекидывающемуся с пленником парой слов, показалось разумным ему довериться. Он развязал пленнику руки и поделил с ним свой паек.