– Привет, жених! – бросает она внуку.

– Не понял, почему столько иронии, – вскидывается жених.

Я делаю маме знак глазами – молчи!

Язычок у нее – будь здоров! Она пожимает плечами.

Едем за Тамарой Аркадьевной. Ждем ее пятнадцать минут. Муж звонит в домофон. Свекровь выплывает. Белый костюм, белые туфли. На лице загадочная улыбка.

– И кто у нас невеста? – язвительно интересуется мама.

Данька в голос ржет. Муж смущается. В ее возрасте наряд довольно нелепый. Ну, если не невеста, то точно Снегурочка.

Свекровь садится в машину. Мама отодвигается подальше. От свекрови невыносимо пахнет «Красной Москвой». Это неистребимо. Сколько раз я дарила ей французские духи! Нет, ни за что. Ее постоянство и верность фабрике «Новая заря» восхищают.

Тамара Аркадьевна достает из сумки подарок молодым. Делает она это очень торжественно.

В ее руках конверт. Она протягивает его Даньке. Данька берет и говорит:

– Спасибо, баба Тома.

Свекровь торжественно смотрит на нас.

– Там деньги, – гордо оповещает она. – Пятьсот долларов. В валюте надежней.

Моя мама фыркает и отворачивается к окну.

Муж кидает на меня победный взор. Дескать, это вам не золотой ключик от дверцы каморки папы Карло. Я пожимаю плечами – на здоровье!

Подъезжаем к загсу. Вижу Ивасюков. На месте. Боялись опоздать. Хотя до мероприятия еще час с лишним.

Подполковница опять в обильном люрексе. Переливается на солнце и слепит глаза. На голове увесистая «башня», по бокам две заколки со стразами. Нарядная, короче. Ивасюк в форме. В смысле – военной. Мама дорогая! Торжественная пара, сказать нечего. Нюси не видно. Может, передумала?

Мы выползаем из машины. Мама стоит в стороне и закуривает сигарету. Явно не торопится упасть в объятия новым родственникам. А вот Тамара Аркадьевна спешит распахнуть свои объятия. Расставив руки, решительно двинулась на Ивасючку. Обнялись и расцеловались. Мама криво усмехается и осуждающе качает головой. Я, наверное, в свою любимую мамулю – такая же змеюка и циник.

Появляется Нюся. Как всегда, на лице гримаса недовольства. Господи, ну что на этот раз?

Оказывается, жмут туфли.

– Красота требует жертв! – не банально подбадриваю я свою почти уже невестку.

Мама так разглядывает Нюсю… В смысле – с таким лицом… Я бы на Нюсином месте предпочла испариться. А ей по барабану. Держит удар.

Я смотрю на сына. Дело в том, что Данька – красавец. Абсолютный плейбой. Рост метр восемьдесят шесть. Сложен, как римский атлет. Волосы темные, цвета спелого каштана, густющие, мягкой волной. Глаза голубые. Красивые, крупные руки. В общем, хорош, зараза. Девки сворачивают головы. Да что там девки! Тетки оборачиваются вслед.

Странно, что он такой получился. Мы с мужем довольно обыкновенные. Просто он очень удачно взял от каждого из нас все самое лучшее. Вернее, не он взял, а так распорядилась умная и щедрая природа.

Короче, Данька – красавец. А Нюся – обычная серая мышь. Мышонка. Так, кстати, часто бывает. Это сейчас он смотрит на нее затуманенным взором. А потом… Я хорошо знаю своего сына. Кобель. Однозначно. Впрочем, с его данными и повышенным женским к нему вниманием трудно было бы не стать другим.

Надо признать, что сегодня Нюся довольно хорошенькая. Все невесты хорошенькие. В той или иной степени. Чудеса нынешних технологий. Автозагар, прическа, макияж. Наращенные ресницы и ногти.

Да, добрая я тетя. Да нет, просто справедливая и объективная.

Подтягиваются гости. Тамара Аркадьевна в плотной сцепке с Ивасюками. Такое ощущение, что она ждала этой встречи всю жизнь. Мы с мамой переглядываемся.

– И правильно, что ключик, – шепчет мама. – Большего она не стоит.

Тема подарка ее немного грызет. Я киваю.

– Правда, мамочка.

У меня в сумке подарок для невестки. Мне объяснили, что так положено. Вдобавок к прочим расходам – ресторану, свадебному путешествию, покупке новой тахты для молодых.

Ну, положено, так положено. Мы купили Нюсе цепочку из белого золота с розовой жемчужинкой. По-моему, современно и элегантно.

Подруливает Лалка, кивком подбадривает меня. Я вздыхаю. Лалка треплется с моей мамой. Подъезжают Воробьевы – Таня и Женя, наши очень близкие друзья. В руках у Жени огромный букет белых орхидей, а люди они, между тем, небогатые. Мы обнимаемся и целуемся. Таня идет знакомиться с Ивасюками. Она очень хорошо воспитанная девушка. Ивасюки смотрят на всех с испугом и подозрением. Или мне кажется?

Нет моей подруги Соньки. С ней мы дружим с детского сада. Сонька отдыхает на Кубе. Я думаю, что Данькина свадьба – совсем не повод, чтобы прервать такое путешествие. Сонька ничего не потеряет и не приобретет, не побывав на нашем семейном торжестве.

Последней подплывает мужнина сестра Альбина, двоюродная сестра. Альбина – старая дева и неисправимая кокетка. Она и вправду чудна́я. Косит под девочку. Короткая юбка, глубокое декольте на изрядно подвядшей груди. Яркий макияж и высоченные, сбитые каблуки. Вид довольно жалкий и смешной. Моя мама говорит, что Альбина – городская сумасшедшая.

Альбина работает корректором в каком-то занюханном журнале типа «Заборы и калитки». И всю жизнь мечтает выйти замуж. Упорно и маниакально. При виде нового мужичка – самого, кстати, затрапезного – Альбина не в меру возбуждается. Начинает закатывать глаза, перекидывать ногу за ногу и громко смеяться, обнажая парочку проеденных золотых коронок. Мужики, даже самые никудышные, чуют опасность и быстрехонько смываются.

Наши все в сборе. Остальные подъедут в ресторан. Рядом с Ивасюками стоят две пары. Видимо, самые близкие друзья. Полковые товарищи. Тетки – один в один моя сватья. Блондинки, увы, не платиновые. Волосы цвета прелой соломы. Яркий макияж. Турецкие наряды – претензия на вечерние. В смысле – блестки, золотые и серебряные нити, воланы и кружева. Мужички тоже как братья. Наверное, образ жизни и вкусовые предпочтения создают иллюзию их «одинаковости».

Мне кажется, что они тоже встревожены. Зашуганные какие-то.

Нас приглашают в зал. Звучит старичок Мендельсон. Знакомая мелодия, а как пробивает дрожь! Как торжественно и волнительно! Все подтягиваются и тянутся гуськом друг за другом. Распорядитель расставляет нас по обе стороны брачующихся.

За длинным столом, покрытым малиновой скатертью, стоит дама. Она смотрит на нас с легким презрением, видно, как ей все осточертели!

«Странно, – думаю я. – Так изменились времена, страна и мода, а дама в загсе все та же. Корпулентная, важная. С высоким начесом и брошкой на пышной груди. Точно такая же была и у нас на свадьбе. Двадцать пять лет назад. Что-то меняется в нашей жизни, а что-то – величина постоянная».

Дама произносит торжественную речь. Мы с Ивасючкой дружненько ревем. Скованные одной цепью. Лично мне жалко моего дурачка. Хотя мой дурачок остается при мне. А ее птичка таки упорхнула. Бедная подполковница! Мне ее искренне жаль. Отпускать родного ребенка в лапы злобной свекрови.

В том, что я злобная свекровь, я уже ни секунды не сомневаюсь.

У ресторана толпа – все собрались. Наша изрядно поредевшая родня, парочка школьных подруг и коллег по работе – моих и мужниных. Ивасюки бросаются к своим. Зоя возбужденно знакомит меня с родственниками. Это тетя из Волгограда, это сестра из Питера. А это брат из Вологды. Кто-то пытается целоваться. Моя мама стоит с Лалкой в сторонке. Скурилась, по-моему, вконец. А впереди еще целый вечер, и у мамы гипертония. А вот свекровь со всеми обнимается и целуется. Ей все очень нравятся. Муж вздыхает и пытается ее оттянуть. Альбина плотоядно облизывает губы. Незнакомых мужиков море! Может, что-то выгорит? Я ей искренне этого желаю. Честное слово!

Входим в зал и рассаживаемся. Все замечательно – и зал украшен, и стол обилен. Официанты расставляют цветы. Молодые принимают подарки. К ним, расталкивая всех, бросается с большой картонной коробкой Альбина. Она виснет на Даньке, теребит Нюсю. И, наконец, вскрывает коробку, перевязанную розовой капроновой лентой. По-моему, той, которая украшала детское одеяльце, когда крошку Альбину счастливый папа забирал из роддома.