Но зачем было бить?! И Артем, и Зинаида, если они знали о подарке, могли попросить отдать перстень. Что не позволило так поступить? Гордость?

До старинного дома оставалось чуть больше пяти километров, как вдруг резко потемнело и пошел снег. Он летел густым сплошным потоком, залепляя лобовое стекло и затрудняя видимость. Есия резко сбавила скорость и напряженно всмотрелась вдаль. Впереди, прямо по проезжей части дороги, брела согбенная маленькая старушечья фигурка в черном. Она тяжело опиралась на клюку и не обращала внимания на проезжающие автомобили.

— Мама, ну скоро мы приедем? — не выдержав, заныл Андрюша.

— Андрюшенька, скоро уже, потерпи.

Скорость машины хотя была и не слишком большая, но раз в десять превышала скорость среднего пешехода. Бабуля же плелась медленно, едва передвигая ноги. Но несмотря на это, расстояние между нею и автомобилем не сокращалось. Есия протерла глаза, думая, что ей это мерещится, и глянула в зеркало заднего вида на бабушку и мать. Мария Федоровна дремала, положив голову на подголовник, а Татьяна Михайловна внимательно смотрела в боковое окно, словно запоминала дорогу на случай, если решит уходить обратно пешком.

Добавив скорость, Есия попыталась сократить расстояние между машиной и старушкой, но ее призрачная фигурка так и маячила вдали.

— Мам, ну скоро? — опять подал голос Андрюша.

— Приехали уже почти.

— Смотри-ка, а там впереди богомолка какая-то бредет. Надо бы ее подвезти, — подала голос Татьяна Михайловна, оторвавшись от созерцания пробегающих мимо домов.

— Где? — спросонья захлопала глазами Мария Федоровна.

— Надо же, — озадаченно пробормотала Татьяна Михайловна. — Я же четко видела! Куда она делась-то?

— Все, приехали. — Есия свернула к каменному небольшому дому и остановила автомобиль.

— Ты что, собираешься на улице машину на ночь оставлять? — строго спросила Татьяна Михайловна.

— Нет, загоню ее потом во двор. А пока пусть постоит. Нам отсюда удобнее будет вещи носить.

— А посуда там есть? Я взяла чуток. — Мария Федоровна деловито вылезла из машины и достала с переднего сиденья увесистый саквояж.

— Бабушка, не надо, я сама!

— Уйди. И перестань из меня немощную старуху делать, мне, между прочим, еще нет восьмидесяти.

К вечеру дом заблестел чисто вымытыми окнами и полами. Стекла, правда, из-за мороза пришлось мыть только изнутри, но даже так они стали выглядеть заметно живее. Камин весело потрескивал дровами, и на столике возле него Есия, не торопясь, раскладывала фрукты.

— Ну что, девочки, Андрюшу я уложила, так что можем и за праздничный стол сесть, — сообщила Мария Федоровна, входя, и сняла очки. — Никак не хотел засыпать, возбудился поездкой очень. Но я его своим чтением усыпила. Какое вино?

— Терпкое, чилийское. Как ты любишь, — сказала Татьяна Михайловна и придвинула кресло к камину. — Давайте садиться уже, обмоем новоселье.

Зазвенели бокалы, и одновременно с их звоном вдруг натужно скрипнули и пробили десять раз ходики на стене. Наверху вдруг будто ребенок пробежал, а следом что-то упало и покатилось.

Есия похолодела.

— Пойду гляну, кто там.

— Сидеть! — рявкнула Татьяна Михайловна. — Сама пойду. Если буду кричать — вызывайте полицию.

Она взяла со стены фонарь и направилась к лестнице. Есия хотела последовать за ней, но из спальни послышался тоненький голосок сына.

— Мама! — пискнул он, и Есия стремглав бросилась к нему.

— Что, миленький? — Она склонилась и поцеловала ребенка в лобик.

— Ты здесь? Не уходи.

— Хорошо, не уйду.

— И свет не выключай. А то я боюсь.

— Конечно, милый.

Присев на край кровати, она погладила мальчика по голове. Он взял ее руку и, прижав к груди, тут же сладко засопел. Есия дождалась, пока мальчик крепко уснет, и только тогда поднялась.

В гостиной уже сидела Татьяна Михайловна. Лицо ее выражало недоумение и сильную озабоченность.

— Ты знаешь, Еся, там никого нет. А у тебя уже было что-то подобное раньше?

— Нет.

— Странно.

— Наверное, коты с улицы залезли и что-то свалили, — вмешалась в разговор Мария Федоровна.

— Мама, какие коты?! Я проверила, окна закрыты. Им просто невозможно пролезть на чердак.

— Крысы?

— Судя по топоту, размером с бульдога.

— Ну, я тогда не знаю.

— Мало ли какие звуки может издавать старый дом? — ворчливо отозвалась Мария Федоровна. — Лишь бы чужих никого не было. Давайте уже выпьем вина, да я пойду спать. Устала. Таня, ты всем постелила?

— Конечно.

Они опять подняли бокалы.

— С новосельем, — объявила Татьяна Михайловна. — Хороший дом, добротный. Я ожидала худшего. Не могу не признать, что хотя я и была против покупки, сейчас мне очень нравится. Место красивое, речка рядом, так что на лето обязательно приедем сюда. А Есия будет нас на выходные проведывать.

Есия покраснела от удовольствия. Чтобы ее мама да похвалила — это из области фантастики. А вот, однако, случилось!

Все разошлись по своим спальням. Есия забралась с ногами в кресло и вошла в Интернет. Потом, немного поколебавшись, открыла «болталку», через которую раньше разговаривала с Revenant’ом.

Он появился почти сразу, будто только этого и ждал.

«Привет! Куда ты пропала? Может, я чем-то обидел тебя?»

Есия вдруг почувствовала, как ее окатило приятным теплом. Вот кто ей сейчас нужен, кто сможет выслушать и понять.

Она торопливо настучала на клавиатуре: «Привет! Нет, все нормально. Пожалуй, это были мои собственные “тараканы”», — и Есия облегченно вздохнула. Сейчас Revenant развеет все ее страхи, посмеется над ее «неразрешимыми» проблемами, и ей станет легче.

«Расскажешь? Только у меня предложение: давай поговорим по телефону. Ужасно хочется услышать человеческий голос».

«Ты сейчас среди инопланетян?» — Она поставила смеющиеся смайлики.

«Я один в доме. И мне осточертело одиночество».

Так они переписывались около двух часов. Вспомнили школьные и студенческие годы и успели выяснить одну прелюбопытную деталь: все детство и юность они жили где-то рядом. Ходили по соседним улицам, дышали одним воздухом, но никогда не сталкивались. Жизнь, словно в насмешку, разводила их, проводя параллельными дорогами.

К концу второго часа общения Есия с ужасом поняла, что уже почти влюблена. Чтобы виртуальное чувство переросло в реальное или, наоборот, разрушилось, не хватало малого — живого общения.

«Ладно, — немного помолчав, написала она. — Звони. Только я буду разговаривать очень тихо, у меня уже все спят».

«Все? И сколько же вас?»

«Четверо. Я, мой сынишка, мои мама и бабушка».

«Тогда, пожалуй, мне не стоит звонить. Мы своей болтовней перебудим весь дом».

«У нас толстые стены. И я закрою все двери».

Голос у Revenant’a оказался глубокий, бархатистый, с низкими чувственными нотками. И его смех с легкой хрипотцой, и выразительные интонации голоса, умение сказать именно то, что ей жизненно важно услышать, — все это не способствовало благородному делу снижения либидо. И в нарисованный воображением Есии образ Revenant’а добавились новые фантастические детали.

«Давай опять перейдем на письмо. Ты прав, слишком громко получается. Кстати, предлагаю обменяться фотографиями», — решилась Есия на следующий шаг, мысленно убеждая себя: «Вот сейчас его увижу, и наваждение исчезнет».

«Я тебя нашел по фотографии. Той, которая находится на аватаре. Но от увеличенного варианта не отказался бы».

«Чуть позже пришлю тебе более свежую».

На экране уже мигала надпись: «Примите файл».

На снимке Revenant стоял босиком на берегу моря. Светло-голубые джинсы, белая рубашка, сощуренные от смеха глаза. Кажется, синие? Или это опять игра воображения?

«Так, спокойно, — мысленно приказала себе Есия, — фото еще ничего не значит. Оно может быть двадцатилетней давности, или это вообще не он».

«Я сейчас выгляжу немного иначе, не таким свежим и отдохнувшим, — словно прочитал ее мысли собеседник. — Но это я, можешь не сомневаться».