Полулежа на подушках, Глория задумалась о своем состоянии, о том, куда она попала. Может, у нее случился приступ безумия и ее упекли в психиатрическую лечебницу? Частную, комфортабельную, но все же клинику? А карлик и Санта – порождения ее бреда? Они представляли собой странную пару: неуклюжий немой великан и галантный широкоплечий малыш, причем последний явно в роли хозяина…

Однако если она в лечебнице, то где врачи, медицинский персонал? Почему ей не делают уколы, не заставляют принимать таблетки?

Глория слишком устала, чтобы размышлять над этим. Она не заметила, как задремала. Сквозь ресницы ей виделась царица Савская, поднимающаяся по роскошной мраморной лестнице к царю Соломону…

Слова тролля сами собой всплыли в памяти:

«Три года, три месяца и три дня длилось путешествие царицы в далекую неведомую страну… и когда вступила она в славный город Иерусалим, то пришла к Соломону и вела с ним беседы обо всем, что ее занимало… и постигла она мудрость его, и склонилась перед его могуществом, и молвила:

– Если разгадаешь мои загадки, то признаю я тебя наисильнейшим властителем над людьми, зверями и птицами, над бесами, оборотнями и демонами… над всеми царями Полудня и Полуночи…

О чем бы она ни спросила, царь отвечал быстро, без раздумий и проявил поразительную осведомленность в любых вещах. Царица же очаровала его своей дивной красотой и любезностью, изысканными нарядами и пленительным голосом, похожим на звуки волшебной свирели…

Соломон догадался, что отцом ее был царь, а матерью – прелестная пери…»

– Пери? – вклинилась в его плавную речь Глория. – Это кто?

– Крылатое существо в образе женщины… изгнанница из рая, приставленная охранять людей от происков дьявола.

– Тогда царица Савская имела бы спрятанные под платьем крылья, а у нее, насколько я помню… были козлиные ноги с копытами. Ну… если и не козлиные, то жутко волосатые!

Агафон рассмеялся, тряхнув своими кудрями. Слухи про волосатые ноги царицы Савской стали притчей во языцех.

– Скажи еще, что ее ноги оказались такими же кривыми, как мои!

Карлик, сидя в кресле, поболтал в воздухе короткими ножками, обутыми в домашние туфли с помпонами.

Глория смутилась. Заслушавшись, она забыла о внешности собеседника. Как неловко!

– Ладно, я не в обиде, – вздохнул он. – Что есть, то есть. Знаешь, какую хитрость придумал Соломон, желая проверить эти слухи? Он пригласил царицу в зал с хрустальным полом, под которым плавали рыбки и колыхались водоросли. Та решила, что перед ней – вода, и подняла юбку. Всего лишь на мгновение! Таким образом ее тайна раскрылась… Царь якобы разочарованно воскликнул: «Твоя красота покорила меня… но твои ноги – мужские! Волосы украшают мужчину, но уродуют женщину!» Оскорбленная гостья, не удостоив Соломона ответом, тут же удалилась…

– Не очень-то вежливо с его стороны, – заметила Глория.

Агафон усмехался, изучающе разглядывая ее.

– Это ведь библейская история, – сказал он. – Не стоит понимать ее буквально. Соломон увидел в красавице-царице нечто демоническое, открыл темную сторону ее души и указал ей на это. «Козлиные ноги» – иносказательный признак дьявольского в ангельски совершенной женщине! Ха-ха! Разве ты не прячешь под одеялом раздвоенные копытца?

– Я?! У меня нормальные ноги! – Она задохнулась от возмущения.

– Разумеется! И ничего этакого ни разу не приходило в твою ветреную головку!

Он явно издевался над ней, тогда как она терялась под его пристальным взором. При слове «этакого» Глория вспомнила о письме, которое привело ее в ловушку. Почему-то она не призналась мужу, кто прислал ей приглашение в ад… Неужели она все еще любит Павла, а Зебрович все еще ревнует?..

– Послушайте, хватит дурачить меня. Скажите прямо: я сплю или…

– Мы все спим! – с воодушевлением заявил карлик. – И ты, и я… и Санта… и те двое, что держали тебя в подвале…

Страшная догадка молнией поразила Глорию.

– Вы… убили их?

– Зачем? – искренне изумился Агафон. – В этом не было нужды!

– Это вы написали мне письмо с того света, чтобы заманить меня в Прокудинку и…

– Нет! Клянусь… – Он, скрестив, приложил длинные ручищи к груди, и в его глазах появилось умоляющее выражение. – О письме я услышал от тебя!

Она резко выдохнула, надув щеки. Разговор принимал опасный оборот. Карлик напрягся, его благородные черты исказились.

– Что же Соломон? Как он загладил свою оплошность?

Агафон не ожидал, что она вернется к истории с волосатыми ногами царицы Савской. Улыбка тронула его губы. Слабое место женщин – их неуемное любопытство.

– Царь был великий кудесник! Он послал разгневанной гостье средство для удаления волос. Его изготовили джинны. В старину оно называлось нура. Это смесь мышьяка и негашеной извести.

Глория невольно развеселилась.

– Вероятно, то был самый древний состав для эпиляции? Жуткая вещь! Мышьяк… негашеная известь… Кожа не слазила вместе с волосами?

– Полагаю, при правильном приготовлении и использовании никакого вреда нура не наносила. И вообще… алхимики обожали мышьяк!

– А вы кто? – в лоб спросила она карлика. – Добрый дух или злой демон?

– Нечто среднее, как и все люди…

– Почему вы заперли меня здесь?

– Хочешь, чтобы я вернул тебя туда, где нашел?

– Я хочу домой!

– Считай, что ты дома…

– В пещере тролля! – хрипло засмеялась она. – Вы все врете про сон! Я не сплю! Я ваша добыча, ведь так? Что вы собираетесь со мной сделать? Продать мужу за большие деньги? Так он много не даст! Особенно когда узнает про письмо и про то, куда я ехала… Что тогда? Станете отрезать у меня то ухо, то палец и посылать ему? А потом убьете?

Ее понесло. Стресс всегда плохо влиял на ее психику. Она кричала, потом утихла и заплакала. Агафон отнесся к ее истерике со стоическим терпением. Позволил ей выкричаться, выплакаться. Он сидел не шевелясь и не произносил ни слова. Только подал ей батистовый платочек, когда она зашмыгала носом.

– Ты моя добыча, – спокойно подтвердил он. – Я очень долго охотился за тобой. Я думал, что не успею…

– Отпустите меня…

– Я не могу! Ты мне нужна.

– Зачем? Для алхимических опытов? Или мыло варить?

– Тебе ничего не угрожает, поверь.

– А я не верю! Не верю! – взвилась Глория. – Кто были те двое, на джипе? Вы их наняли?

– Нет. Я их не знаю.

– Рассказывайте! – саркастически усмехнулась она. – Господи! За что мне все это? Почему я? Все было так хорошо… так легко… Наверное, за легкую жизнь надо платить? Да?

Ее запал быстро иссяк, и она поникла, погрузилась в апатию. Ей вдруг стало безразлично собственное будущее. Она больше не жалела о прошлом. Она даже не хотела вырваться из этой увешанной гобеленами клетки на волю, туда, где шумят деревья, где стоит по оврагам талая вода… где весна рассыпает первые цветы и проливает на стылую землю теплый дождь…

– Тебе не нужно меня бояться, – печально произнес Агафон. – Никто не собирается тебя убивать. Давай… сыграем в шахматы!

Она уставилась на него как на полоумного. Шахматы! Он что, совсем свихнулся?

Санта, как обычно безмолвный, принес дорогую доску из разных пород дерева и тонко выточенные фигурки. Карлик расставил шахматы. Себе – белые, Глории – черные.

– По-моему, все наоборот. Черными играете вы.

– Это заблуждение, которое скоро рассеется…

Она ленилась обдумывать ходы, и партия стремительно завершилась победой Агафона. Впрочем, он не обрадовался.

– Почему вы называете этих всадниц «Русалочьей охотой»? – спросила она, кивая в сторону гобелена над кроватью.

Карлик продолжал сидеть в кресле, и ей пришлось поддерживать беседу. Молчание пугало ее.

– Существует поверье о «дикой охоте», – равнодушно начал он. – Когда по небу несутся рыцари на черных конях, а за ними бежит свора черных псов… это дурной знак. Кто его увидит, тому следует остерегаться. Когда в лесу внезапно покажутся пышно разодетые всадницы с длинными волосами – их называют «русалочьей охотой»…