Это не было вопросом.

— И намерен получить ее, — заявил Блейкс.

— Значит, ты нуждаешься в мудром совете, который приведет тебя к тому, чего ты хочешь от Луизы Керкленд. Я знаю, кто тебе поможет.

Блейксли хорошо понимал, о ком шла речь. Он пришел к тому же заключению, поскольку был только один человек в Лондоне, достаточно хитрый, чтобы обвести вокруг пальца и подчинить себе Мелверли.

София Далби.

София Далби наблюдала, как небеса сгущались в тяжелые серые облака. Пошел мелкий дождь, тихо стуча по окнам. Она сидела у огня в Белой гостиной, потягивая из чудной чашечки кофе, слушая со все возрастающим интересом о столь необычных, но все же предсказуемых событиях, произошедших в Мелверли-Хаусе не более часа тому назад.

Конечно, прекрасное занятие для дождливого вечера, и это убеждало, что на Лондон всегда можно рассчитывать как на источник нескончаемой череды событий. Большего и нельзя было пожелать от города.

— Не уверена, что до конца понимаю, в чем затруднение, лорд Генри, — сказала София, мило улыбаясь. — Вы вели себя честно с самого начала. Если лорд Мелверли хочет таким интересным способом наказать свою дочь, что ж, это не должно касаться вас. Ваша репутация едва ли будет запятнана его действиями. А в некоторых кругах она даже возрастет.

Блейксли, казалось, готов был вспылить. Это так его красило, собственно, как и любого мужчину. Мужчины вообще так любят всю эту беготню и убийства. Считалось просто хорошей манерой предоставить им такую возможность.

— А что насчет Луизы? — быстро спросил Блейксли.

— Я думаю, Мелверли ясно дал понять, лорд Генри, — сказала София невозмутимо. — Луиза Керкленд не ваша забота.

— Она стала моей заботой, когда я поцеловал ее, — возразил Блейксли. — Она останется моей заботой до конца моих дней.

— Но это только в том случае, если бы вы были женаты на ней... и отписали бы ей ваше поместье, чтобы увидеть ее благополучие после вашей смерти.

— Естественно! — выпалил он. — Но суть моего визита — найти способ жениться на Луизе.

— Заставить Мелверли дать разрешение жениться на ней, — разъяснил Айвстон.

До чего приятный мужчина лорд Айвстон, и как он не похож на Блейкса внешне; один так сдержан и спокоен, другой — рассудителен, но порывист. Сложно было не заметить, что они были гораздо более похожи внутренне, чем внешне. Такое часто встречается среди братьев и сестер. Что ж, стоит только посмотреть на нее и Джона. Такие разные. Такие похожие. Во всем, что составляет основу, стоило бы добавить.

— И вы пришли ко мне, — сказала она сладко.

Мужчины с трудом выносили женщин, которые говорили сладко, когда они сами находились в высшей степени волнения. Поэтому, конечно, она так и делала.

— Я чрезвычайно польщена, но немного смущена. Как именно я могу, по-вашему, помочь? У меня нет связей с Мелверли, и я совсем не могу придумать причины, которая дала бы мне право вторгаться в семейные дела самого интимного характера. Или у вас есть предложения?

Разумеется, у Блейксли их не было. Если бы были, если бы они вдвоем пришли к единой мысли, то уже бежали сломя голову, пытаясь осуществить задуманное.

— Вы должны знать Мелверли! — выпалил Блейксли в той манере, которая проявлялась в минуты волнения.

Это ему безукоризненно шло.

— Разумеется, я знаю Мелверли, но отнюдь не на короткой ноге с ним, — любезно ответила София и добавила: — Или вы имели в виду что-то еще?

— Нет, конечно, нет, — чопорно произнес Блейкс, проведя рукой по волосам в безумном возбуждении.

Пожалуй, она никогда еще не видела Блейксли более аппетитным. Луизе повезло, что она обзавелась таким восхитительным мужчиной.

— Постарайтесь расслабиться, лорд Генри, — сказала София. — Уверена, решение вашей проблемы лежит на поверхности. Меня удивляет, что вы сами не додумались до него.

— А именно?

Он окинул ее взглядом, показавшимся непреклонным и опасным. Это было в нем самым чарующим. Какое же прекрасное время ждет Луизу вместе с этим мужчиной, и какие же у них будут интересные дети!

— Вижу, что придется выложить все, как есть, — сказала она, поглядывая из-за своей кофейной чашечки. — Я с удивлением вижу, что двое столь замечательных мужчин, коими, несомненно, вы являетесь, раньше не поняли, что произошло. Но ничего страшного, я буду молчать.

— Так в чем же дело? — вскипел Блейксли.

София улыбнулась, довольная его злостью и нетерпением. А как же еще такому темпераментному мужчине, как Блейксли, проявлять свою любовь? Его можно было бы представить себе павшим на одно колено со слезами на глазах, чего, к восторгу Софии, нельзя было сказать о принце Уэльском. Милый принц был так заманчиво неуправляем.

— Я хочу указать лишь на то, что леди Луиза была обесчещена раз и навсегда. Вами, что очень кстати. Вы обесчестили ее, лорд Генри, и она, судя по всему, чрезвычайно довольна этим. Если Мелверли откажет в женитьбе, не дав вам возможности все правильно сделать, тогда что вам остается — только продолжить в том же духе!

— Прошу прощения? — переспросил Айвстон, его щеки вспыхнули, а замечательные глаза загорелись.

— Может быть, я недостаточно ясно выразилась, — сказала она спокойно, отставляя свою чашку. — Я исправлюсь. Девушка обесчещена. У нее нет никакого будущего, кроме того, что ждет любую обесчещенную девушку в самой низкой комедии «Друри-Лейн». Она не выходит замуж. Что ж, тогда она должна найти покровителя. Почему бы вам не стать им, лорд Генри? У вас явно есть влечение друг к другу, или я не права? Ведь она немного развлекла вас?

Блейксли потерял дар речи. Но это продолжалось недолго.

— Вы хотите, чтобы я стал ее покровителем? Сделать из нее содержанку? Так это и есть ваше решение?

— Дорогой, — сказала она с легким предостережением, — не я же задирала ее юбки. То, кем она стала, с чем она столкнулась — дело ваших рук, а не моих.

— Я настаивал на свадьбе! — яростно выкрикнул Блейксли.

— Хотя в этом не было смысла, — хладнокровно ответила София. — Это был жалкий необдуманный план. Но, — сказала она с улыбкой, — во имя спасения.

— План состоял в другом, — возразил Айвстон, — не в том, чтобы обесчестить, а в том, чтобы жениться.

— Дорогие! — нежно сказала она, глядя на обоих.

И вправду, мужчины подобны большим детям, когда дело касается любви. Они не видят никаких нюансов. Чисто патетически это было очаровательно.

— Луиза обесчещена. Этого уже никак не исправить, верно? Теперь определимся, чего мы хотим добиться.

— Зачем нужен план, чтобы она стала моей? — спросил Блейксли, уставившись на Софию почти с ненавистью.

Конечно, ему хотелось бы выплеснуть свои чувства на нее. Что еще оставалось мужчине, когда он ненавидел даже мысль о том, что сделал?

— Она уже моя.

— Как же вы романтичны, лорд Генри, — усмехнулась София. — Но позвольте, я кое-что поясню вам. Она не становится вашей от того, что вы ее поцеловали или, — сказала она, пристально глядя на него, — совали свои руки, куда не следует.

Блейксли взглянул на нее с хмурым беспокойством. Великолепно. Все, как она и подозревала. Был только один способ так помять муслин именно этого вида, что и продемонстрировала Луиза, выйдя из гардеробной во второй раз.

— Женщина, собирающаяся вступить в полусвет, должна прежде иметь действительное финансовое соглашение на бумаге, и лишь за тем будут разрешены прочие тесные связи.

— Она не собирается... — разбушевался Блейксли, оборвав Софию.

Действительно, говоря о Луизе, он становился агрессивным. Как очаровательно.

— Позвольте, я продолжу, — сказала она, прерывая горячий поток бессильных что-либо изменить заявлений. — Вы хотите жениться на Луизе, так?

Получив в ответ кивок, она вновь спросила:

— Мелверли отказывает вам, так?

На это Блейксли не стал кивать, а только нахмурился. Очень в его духе, если учесть высочайшую степень возбуждения. Невозможно ожидать хладнокровия от человека, погрузившегося в пучину сердечного кризиса.