Пораженный увиденным, я отшатнулся от зеркала. И случайно задел его носком ботинка. Раздался негромкий стук, и две пары глаз огромного паука мгновенно повернулись на звук. Никогда не забуду ту минуту, когда я в первый раз встретился с ним взглядом. На меня смотрело что-то нечеловеческое, не подающееся разумению, холодное, безжизненное… и вместе с тем, страшно голодное. Тварь видела меня! Видела и хотела сожрать. Точно так же, как поедала Артема. Но я был вне опасности: если можно так выразиться, я был за границей вольера. Но вот Алина… Подобно воробью, она уже заранее была пищей, добычей твари, в клетку которой попала.

Меня передернуло, словно сквозь тело прошел электрический ток.

– Алина! – с трудом оторвавшись от неподвижного взгляда паука, позвал я.

Передо мной снова показалось бледное лицо моей студентки. Губы дрожали, а из глаз безостановочно текли слезы.

– Алина, как ты попала внутрь? – я постарался отвлечь ее. В любую секунду она могла запаниковать и тем самым приблизить свой конец.

– Я… я не знаю… Мы с Темой стояли и смотрели на ваше зеркало… Про него столько рассказывали, говорили, оно такое прикольное… А потом раз – и мы уже внутри, здесь. Тема только успел крикнуть, что тут что-то шевелится, и на него прыгнул он… – Алина с ужасом покосилась на гигантского паука. – Прыгнул и давай кусать… Тема кричал, но потом упал, а паук сверху сел. И тихо стало. Только… Он смотрит, Алексей Павлович! Я не могу так больше! Я боюсь, пожалуйста, спасите меня! Я хочу домой!

Я поймал ее взгляд и твердо посмотрел в карие глаза, стараясь вселить уверенность, которую сам не испытывал.

– Алина. Ты должна успокоиться. Посмотри вокруг, оглядись. Время еще есть. – "Пока паук не сожрал Артема", – подумал я. – Где-то здесь могут быть подсказки как выбраться. Поищи внимательней. Вспомни! Я тысячу раз смотрел в зеркало, но не попал в него. Что вы сделали?

Алина плакала, прижавшись лбом к непроницаемой прозрачной преграде.

– Я… я не знаю. Мы были снаружи, а потом, через секунду, оказались уже внутри.

Ее губы искривились и девушка с трудом, но все-таки справилась с рыданиями. "Молодец" – подумал я про себя.

– Алина, подумай хорошенько! Вспомни все ваши действия! Последовательно!

Я неосознанно сжимал и разжимал кулаки. Как не велик был мой страх перед ужасным хищником, в данный момент я отчаянно хотел попасть внутрь зеркала, чтобы защитить Алину, мою ученицу, ребенка по сути ставшего моим. И все равно, что паук прикончит меня так же быстро, как и Артема. Я должен был защитить ее.

Алина заговорила, вдруг что-то вспомнив:

– Я достала телефон, хотела написать в аську!

 Мне вдруг стало все ясно. Я вспомнил. На верхнюю панель своей раскладушки она приклеила зеркальце, как и большинство девушек в колледже. Зеркало! Зеркало, поставленное напротив другого зеркала, образует бесконечный коридор, ведь так? Я похолодел.

– Алина! Попробуй поднести свой телефон к зеркалу! Ты попала внутрь через зеркальный коридор!

Девушка кивнула и поспешно выставила перед собой мобильник. В глазах ее появилась надежда.

В этот момент тварь сзади зашевелилась. Подняв чудовищную голову от наполовину съеденного трупа, паук поднял передние лапы и вдруг заскрежетал жвалами, производя жуткий пронзительный звук. Он рвал барабанные перепонки, гигантским штопором ввинчиваясь куда-то внутрь черепа. Все восемь алых глаз смотрели на девушку и на меня. Алина упала на колени, заткнув уши: звук причинял нешуточную боль даже мне, по эту сторону зеркала. Превозмогая боль, я смотрел на мобильник, который девушка все еще держала в своей руке. Отражающая поверхность был полностью черной, будто бы закопченной. И в этот момент я вдруг понял, что за звук издавал огромный пурпурный паук за спиной моей ученицы. Тварь смеялась. Он был разумным, этот кошмарный хищник, сотни лет сидящий в багровых зеркальных глубинах в ожидании пищи. Я неосознанно вгляделся в его алые глаза и вдруг увидел в них отблески холодного, нечеловеческого ума, чуждого всему живому. В эту секунду я отшатнулся от зеркала, впервые поддавшись безотчетному ужасу. Мне хотелось скорее накрыть зеркало, спрятать эти ужасные глаза, в алых глубинах которых светился дьявольский разум. Но потом мой взгляд упал на фигурку девушки, скорчившуюся на коленях у границы зазеркалья, и силы снова наполнили меня. Ведь в ее взгляде, устремленном на меня, все еще жила надежда. Надежда на то, что учитель все-таки защитит, сможет что-то придумать, спасти.

И я поднялся на ноги и вышел из комнаты. Вышел, чтобы тотчас вернуться с большим зеркалом, с мясом оторванным от кронштейна в ванной. В другой руке у меня была сабля, которую я купил у стариков. За прошедшие столетия клинок не потерял остроты, а рукоять надежно лежала в ладони.

Я несколько раз взмахнул саблей, очертив в воздухе сверкающую восьмерку, и стараясь не думать, что, скорее всего, совершаю шаг навстречу верной смерти, направил зеркало прямо в центр, огороженный черными точками. Теперь я прекрасно понимал, какую фигуру образуют эти точки.

– Давай, тварь, – прошептал я. – Сейчас я тебе устрою. Учеников моих жрать.

И зеркальная поверхность вдруг стала податливой как ртуть. Багровая пелена обступила меня, проглотила, всосала как огромная турбина. И не было возможности сопротивляться: сила зеркала потрясала. Меня играючи подбросило, закрутило: я почувствовал, как внутри хрустят кости и стонут от боли мышцы. А еще через мгновение я оказался внутри.

Под моими ногами был неровный пол, словно состоящий из ограненного хрусталя. Стены и потолок были такими же. Комната, а вернее пещера, имела форму круга и была примерно десять метров в радиусе, без дверей и окон. Багровый цвет пропал. Хрусталь был прозрачным, но разглядеть то, что было за ним, не представлялось возможным – все терялось в прозрачных глубинах, бесконечной игре граней. По правую руку от меня стояла на коленях Алина перед небольшим окошком, в котором был виден мой кабинет, такой близкий и такой далекий.

Прямо передо мной лежал труп Артема с обнажившимися органами и аккуратно обглоданный в некоторых местах до костей. Белые ребра торчали вверх как пальцы. Остекленевшие голубые глаза изумленно глядели в потолок, словно спрашивая у кого-то невидимого: "За что меня так?"

– Сверху! – истошно закричала вдруг Алина.

Я отшатнулся, и это движение спасло мне жизнь. Паук прыгнул сверху. Он сидел там, затаившись между граней хрусталя, вцепившись когтями в незаметные на первый взгляд трещины. Один из черных когтей все же задел меня, прочертив длинную кровавую полосу по груди. Меня закрутило, и я выронил ставшее черным зеркало, которое все еще сжимал в руке. Оно разбилось на сотни матовых осколков, запрыгавших по хрустальному полу как маленькие черные звезды.

Паук грациозно приземлился и мгновенно развернулся в мою сторону, подняв передние лапы, оканчивающиеся изогнутыми когтями. Я подался вперед и рубанул наотмашь. Безрезультатно. Тварь отскочила так быстро, что я едва увидел движение. И прежде чем я успел снова поднять саблю, он прыгнул снова, на этот раз на меня. Удивительно, но рефлексы меня не подвели: повернув рубящую грань, я ударил наискось снизу вверх, задев-таки чудовищного паука. Раздался хруст, и вместе с тем я почувствовал сильный толчок в левое плечо. По руке заструилось что-то теплое, и первые красные капли, скопившиеся на кончиках пальцев, упали вниз. Алина за моей спиной судорожно вскрикнула.

Паук тоже пострадал: одна из его лап оказалась наполовину отрубленной моим ударом. Лиловая слизь струилась из раны, а поврежденная конечность изогнулась вопросительным знаком, подтянувшись к туловищу. Он зашипел, чуть подавшись вперед, угрожающе подняв передние лапы. Удивительно, но в его шипении мне почудилась неуверенность. Паук сотни лет, затаившись, сидел в своем логове в багровых глубинах дьявольского зеркала, и сотни лет пожирал людей, случайно или намеренно разгадавших его тайну. А теперь перед ним стоял вооруженный человек, готовый дорого продать свою жизнь. Он не привык сражаться в открытую, хотя превосходил меня в силе и скорости. Страшная воля чудовища встала напротив воли человека. Я взмахнул саблей, и паук попятился, еще выше подняв лапы.