В нескольких километрах от Эль-Чорро, вверх по дороге, находится деревня Барбастро. Некогда здесь была крепость, связанная с именем благородного разбойника Омара ибн Хафсуна. Этот испанский Робин Гуд жил в Средние века, в IX веке. Он принял мусульманство. (Но его семья, исповедовавшая ислам, перешла в христианство сразу после того, как в Испанию пришли мавры.) Ибн Хафсун был не только очень воинственным, но и жестоким.
Его отец отрекся от него, когда тот убил своего соседа. После ибн Хафсун был вынужден спасаться бегством в Марокко. Но через год вернулся в Испанию и построил крепость в Барбастро. Его хитрость и храбрость помогали ему держать под контролем огромные территории — от города Картахена и пролива Гибралтар, в самой южной части южного побережья Испании, до городов, находившихся внутри страны, таких как Эсиха, Баэна и Хаэн. Несмотря на свой жесткий нрав и амбиции, ибн Хафсун слыл джентльменом. Говорят, что он очень уважал женщин и позволял им спокойно и беспрепятственно путешествовать по всем его владениям.
Благородные разбойники всегда воспевались испанскими поэтами и писателями. О них слагали романтические истории, и на ибн Хафсуне они, конечно же, не закончились. Например, эта отдаленная горная область помнит героическое сражение XX века: последний разбойник, по прозвищу Большие Шаги, погиб в 1934 году во время перестрелки с испанской жандармерией. Все эти благородные робины гуды были беспощадными, дикими, занимались воровством, отличались особой жестокостью, кровожадностью и даже желанием убивать. Но грабили они только богатых, проявляя при этом храбрость и мужество. Они сражались как герои и шли на это с одной только целью — помочь бедным и угнетенным. Да, это был мир настоящих мужчин, где женщинам отводилась только одна роль — роль домохозяйки.
Испанцы всегда превозносили мужское начало. Например, Диего Корриентес, благородный разбойник, никогда, как написано в рассказах о нем, серьезно не ранил своих жертв и никогда никого не убивал. Он грабил богатых только во имя бедных, чтобы те не умерли с голоду. Местный аристократ, дон Франсиско Бруна, не очень жаловал Диего Корриентеса. Однажды карета дона Франсиско Бруна поравнялась со всадником Диего Корриентесом:
— Рад видеть вас, дон Франсиско! — широко улыбаясь, воскликнул Корриентес. — У меня развязались шнурки на ботинках. Как замечательно, что вы оказались рядом. Завяжите мне их, пожалуйста. — И он сунул ногу в окно кареты дона Франсиско. Тому ничего не оставалось, как завязать шнурки Корриентесу.
Существует еще одна интересная легенда о том, как Корриентесу удалось ограбить дона Франсиско. Будучи очень решительным человеком, он заявился в дом дона Франсиско и обратился к нему со следующим вопросом:
— Это правда, что вы обещали десять тысяч реалов тому, кто передаст их прямо в руки вору Диего Корриентесу?
— Да, это правда. Вот эти деньги.
— Тогда отдайте деньги мне, потому что я и есть Диего Корриентес, — заявил бесстрашный разбойник, а когда дон Франсиско оправился от шока, Корриентеса уже не было, и денег, естественно, тоже.
Но самым известным из всех разбойников был Хосе Мария Эль Темпранильо, по прозвищу Молодой. Оно было дано ему потому, что он вступил на путь благородного разбойника в очень юном возрасте и очень быстро стал королем гор. У него были гладкие черные волосы, голубые глаза, белоснежные зубы и красивые, изящные руки. Он носил шикарную рубашку, бархатный жакет с серебряными пуговицами и кожаные чапсы — штаны, надеваемые поверх брюк. Он был таким смелым и таким красивым, каким только мог быть настоящий разбойник. Перед тем как напасть на дилижанс, он помогал дамам выйти из него, усаживал их в тень и только потом приступал к грабежу. Он всегда оставлял своим жертвам достаточно денег, чтобы они могли спокойно доехать до следующей деревни, и никогда не позволял себе красть драгоценности, которые были подарены возлюбленными.
Однажды высоко в горах Эль Темпранильо увидел бедного погонщика мулов на хромой лошади, который вез бурдюки с уксусом в свою деревню. Эль Темпранильо громко захохотал, увидев его:
— Зачем тебе, мой друг, этот старый осел?
Услышав такие слова, погонщик мулов очень сильно обиделся:
— Ты можешь смеяться, но эта старая лошадь, хотя и безобразна, единственное, что помогает мне не оказаться в могиле. Без нее я бы давно умер с голоду, а купить другую лошадь я не могу, у меня нет денег.
— Возьми этот мешок, — сказал Эль Темпранильо, — и направляйся в дом богатого старика Эррера. Он продает лошадь. Дай ему полторы тысячи реалов за нее. Обязательно подумай над моим предложением, потому что, если завтра увижу тебя на твоем старом муле, я сброшу тебя и твоего осла в ущелье.
Погонщик сделал так, как ему велел Эль Темпранильо. Он пошел в дом богача, заплатил ему ровно полторы тысячи реалов и купил лошадь. Следующей ночью в дом Эрреры ворвалось два человека. Они избили его, завязав глаза, и потребовали:
— Быстро отдавай деньги!
— Пожалуйста, отпустите меня! У меня нет ни монеты.
— Ты лжешь, болван. Мы знаем, что ты вчера продал лошадь за полторы тысячи реалов.
Ему пришлось вернуть деньги, и оказались они, естественно, в руках Хосе Мария Эль Темпранильо, который в итоге пострадал от рук такого же разбойника, как и он сам. Он был зверски убит своим давним товарищем. Дело в том, что Эль Темпранильо увлекся играми с испанской жандармерией, но богиня возмездия этого не одобрила. Жандармерия была в те времена новым полицейским подразделением в деревне и клеймила всех разбойников, наводнивших горные дороги. По сравнению с жандармами Эль Темпранильо был просто ангелом. В 40-е годы XX века испанская жандармерия была правой рукой Франко, исполнителем всех его жестоких законов.
Ее штаб-квартира была в каждом маленьком городе и походила на крепость. Патруль, состоящий из двух жандармов, был в те годы обычным явлением.
Премьер-министр Нарваэс, который отвечал за создание этого полицейского подразделения, был беспощадным и жестоким человеком. Когда он лежал на смертном одре, священник спросил его, простил ли он своих врагов. Нарваэс ответил: «У меня нет врагов, отец. Я их всех застрелил».
Боже, как тяжело подниматься все время вверх, а потом съезжать вниз, и снова вверх, и снова вниз! Преодолев половину пути, на втором по счету трудном подъеме меня стали одолевать дурные мысли.
«Может попросить помощи?» — услышала я из глубины своего сознания тихий голосок.
Однако мои ноги неустанно крутили педали. Внезапно прямо в лицо задул ветер.
«Кончай», — хныкали мои ноги. «Поймай машину, поймай машину, поймай машину», — скулили мышцы. Усталость постепенно сковывала все тело.
От бедер она поднималась выше, к спине и шее, и дальше к голове.
«Не останавливайся!» — подсказывал мне здравый смысл.
«Подумай! Уже через двадцать минут ты могла бы быть наверху, если бы поймала машину, а не тащилась бы два часа на своем ужасном велосипеде. Ты уже лежала бы в ванне, в горячей воде, в горячей воде, в горячей воде», — говорили мне мои ноги.
Настоящим искушением стало такси, проезжавшее мимо.
Но я, как настоящий герой, все же доехала на велосипеде до Ронды, хотя внутри меня все сопротивлялось этому.
Я решила, что после тяжелого дня, проведенного в горах, заслужила поощрительный приз в виде шикарного номера в гостинице. Поэтому заказала его именно в «Сан Габриэль». Когда-то это был старинный особняк. Говорят, что здесь каждый номер — единственный в своем роде, но подтвердить этого не могу, так как еле-еле стояла на ногах. Гостиница была просто великолепной. Несмотря на то что я поселилась в одноместном номере, здесь стояла огромная двуспальная кровать, которая, однако, меркла на фоне роскошного интерьера и терракотовой черепицы, украшавшей крышу гостиницы. Душевая кабинка оказалась такой просторной, что туда поместился бы не один человек. В номере имелся даже крошечный балкон с решеткой из кованого железа, на который отбрасывало тень растущее неподалеку апельсиновое дерево. И стойка администратора была здесь особенной. При входе на стене висел крошечный указатель со стрелкой, который приводил вас в прекрасно обустроенное помещение, где во всем чувствовалась рука настоящего джентльмена: письменный стол, отделанный кожей, и книжные шкафы вдоль стен придавали ему солидность. Женщина, сидевшая за этим столом, улыбаясь, любезно предложила мне сесть в обитое бархатом кресло. Она же тем временем заполнила необходимые бумаги. Я почувствовала, что мой внешний вид явно не соответствует обстановке, в которой оказалась. Кстати, такое происходило со мной не в первый раз.
