— Ничего себе! Я знаю людей, которые так не заботятся о питании собственных детей.

Джордан засмеялся.

— Здесь выращивают породистых лошадей, а это очень тонкое дело. Животным требуется сбалансированное питание: с утра определенного состава сено с добавками овса, люцерны, а вечером непременно свекла и полная бадья воды. Лошадям нужны и грубые корма. К еде они относятся весьма взыскательно, не все любят, не все переносят. — Джордан кивнул в сторону конюшен. — Там кормит лошадей Анни Холл, ты бы видела, как она относится к ним, можно подумать, что в жизни ее больше ничего не интересует.

— Как все сложно… — протянула Слоун, будто забыла, что разбираться в лошадях, их повадках, привычках, условиях выращивания — призвание Джордана, его хлеб насущный. «Как для меня мои книги», — подумала она.

— Конечно, это нелегко, тут все должно быть по максимуму — молодым лошадям нужны витамины и минеральные добавки, а некоторым биотин для укрепления копыт.

Слоун выдавила заинтересованную улыбку.

— Ну, похоже, начальное образование по этой части я получила.

На самом же деле ее куда больше взволновало то, что она узнала о Дасти Уэллс.

Джордан и его старший конюший Кэппи Мак-Калоп стояли у изгороди и оживленно разговаривали. Кэппи за пятьдесят, а он еще хоть куда: живой коротышка с русыми волосами и быстрым взглядом не спускал пронзительных синих глаз с великолепного вороного, резвившегося на выгоне.

С Джорданом Кэппи связывали особые отношения. Вот уже двадцать лет подряд не было года, когда бы Кэппи не заглянул в Мунстоун. Он помнил Джордана еще мальчишкой, был свидетелем его юношеских выкрутасов и, если говорить честно, сомневался, что из Джордана получится что-то путное. Но наполовину или просто хулиганские выходки ушли в прошлое, и Джордан превратился, на глазах у Кэппи, в привлекательного и обаятельного молодого мужчину. Дамы различного возраста и положения в обществе вешались ему на шею, что Джордану, надо признаться, нравилось. Кэппи понимал, почему так беспокоилась о своем сыне Андреа Филлипс: когда вокруг так много женщин, трудно остановиться на одной из них.

У самого Кэппи было три сына, и на Джордана он всегда смотрел как на четвертого. Ни один из его сыновей не питал такой любви к лошадям, как он сам, — зато почти так же любил их Джордан. Кэппи научил Джордана ездить верхом, а потом и всему, что знал и умел сам. Кэппи готов был биться об заклад, что Андреа и на этот раз осталась недовольна выбором сына, хотя прямых доказательств у него не было.

— Мои родители начали уже думать, что у их невестки непременно будет хвост и четыре копыта. Слоун для них полная неожиданность.

— Она понравилась им?

— Уверен, что — да.

— Я слышал, что Гевин Хильер появился на твоем горизонте.

— Он сделал мне весьма лестное предложение — играть за его «Достойных».

— И что ты ему ответил? — Кэппи, пересилив себя, задал вопрос, ответа на который попросту боялся.

— Я ему ответил, что мне нужно подумать.

— Но сейчас ты пришел к какому-то решению?

— Он предложил мне четверть миллиона ежегодно, Кэппи.

— Ты не из тех, кто нуждается в деньгах. Стоит тебе захотеть, и твой отец станет спонсором твоей команды…

— Дело не в деньгах… — Джордан пристально поглядел собеседнику в глаза. — Скажи прямо, ты не очень хорошего мнения о Хильере?

— Я тебе скажу откровенно, лично я его не знаю, но достаточно о нем наслышан.

— И что говорят?

— Хильер беспощаден к лошадям и к людям. — Кэппи старался говорить спокойно. — Он выжимает из людей и их животных все соки, а потом выбрасывает на помойку.

— Но любой конник, если он настоящий, старается выложиться, в каждой игре сделать невозможное.

— Это справедливо, пока не доходит до цены, которую ты за это заплатишь. Если цена — жизнь, это слишком дорого, Джордан. — Кэппи не сдавался. — Судя по тому, что я о нем слышал, Гевин Хильер человек холодный и бесчувственный, вместо крови в его жилах течет ледяная вода. — Вдруг Кэппи заорал: — Ну, идиот проклятый! Сколько говорил ему, что нельзя курить возле конюшен!

И ринулся к конюху.

— Это случайность, черт возьми! — Ян сердился.

Хотя слышимость была плохая, Джордан уловил — в словах Яна нет уверенности.

— Другие объяснения могут быть?

— Не знаю, не знаю! Со мной, черт побери, в последнее время происходит столько так называемых случайностей, что сам себе начинаю не верить.

Джордан горько засмеялся.

— Да, теперь от каждых соревнований приходится ждать сюрпризов — главное, не угадаешь — каких именно.

— За это поблагодари своего дружка Уитни.

— У него возникло много проблем! — Джордан считал своим долгом защитить Лэнса. — Паула подала на развод, ты же знаешь.

— Ну, от меня-то ты его не защищай.

Джордан помолчал. Потом все же спросил:

— Ты что, думаешь, за случайностями стоит Лэнс?

— Да вряд ли, у него кишка тонка.

Джордан перебрал в памяти все, о чем они говорили с Яном. Но в последнее время и впрямь слишком много стало всяких неприятных случаев. Они уже начали беспокоить команду «Достойных».

В Аргентине случилась та история, с консервной жестянкой, у Лэнса. Две недели назад один из игроков «Достойных» упал весьма неудачно — оказались сломанными два ребра. Причина — лопнула подпруга. Пошли слухи, что она была подрезана. В Чикаго один из игроков при падении с лошади разбился насмерть. До недавнего времени Джордан все это списывал на случай. Теперь же не был уверен в этом. Ян Уэллс не склонен к преувеличениям. Если у него возникли подозрения, значит, что-то действительно не так.

— И никаких объяснений, версий?

— Готов поспорить, Джордан, что игрокам мстят. Только бы узнать, за что и кто.

— Эй, женщина, быстренько просыпайся, пора вставать!

Джордан спрыгнул с кровати и, схватив Слоун за щиколотки, потащил по простыне, к краю постели. Слоун заверещала — «Насилие, насилие!» и даже попыталась сопротивляться.

— Отпусти меня немедленно! Ты что, рехнулся?

— Я говорю тебе, вставай!

— Точно, рехнулся. То тащит женщину в постель, не желая подождать ни минуты, то, наоборот, выволакивает оттуда.

— Надо вставать, и немедленно. Не то лягу я, и сама понимаешь, чем это кончится, а у нас просто нет времени.

Слоун блаженно улыбалась.

— По-моему, это был бы замечательный вариант. — Она скосила глаза на Джордана, но тот уже шел к выходу. — Постой, постой, а ты слышал новость: Джордан Филлипс перестал заниматься сексом?!

Джордан слушал Слоун, прислонившись спиной к стене, нетерпеливо перебирая ногами.

— Сладость моя, я решительно рассею эти недостойные подозрения, но не раньше сегодняшнего вечера.

— Эта новость остановит земной шар, — с жаром воскликнула Слоун, воздев руки. — Этот день, когда…

— Слушай, — терпение Джордана явно лопнуло: он швырнул на кресло ее платье. — Немедленно поднимайся и марш одеваться, пока я не рассердился. У нас сегодня уйма дел.

— Человек, который не любит лошадей, никогда не станет серьезным игроком. — Джордан и его спутница шли вдоль стойл. Лошади поднимали головы, узнав хозяина, легонько ржали.

— Настоящий игрок в поло не мыслит своей жизни без лошадей, это у него в крови. Он может быть последней свиньей по отношению к жене, к любовнице, третировать своих братьев и сестер, забыть даже мать, — но к своей лошади, к лошадям вообще будет относиться как к божеству.

Слоун выслушала этот страстный монолог и спросила:

— И ты такой же?

— Да, и еще хуже, — ты меня плохо знаешь.

— Нет, ты не такой.

Они шли по коридору, разделявшему стойла, и Слоун на каждом шагу убеждалась, насколько трепетно относился Джордан к животным: ни одну лошадь не забыл либо нежно потрепать по шее, либо ласково погладить по крупу. «Он будет хорошим отцом», — промелькнуло в голове Слоун. Слоун едва успевала читать имена лошадей на металлических пластинках, прикрепленных к каждой дверце.