— Синджен, — обратился Дуглас к своей сестре, — хватит пить чай, забирай-ка Джереми с собой и отправляйтесь вместе на конюшню, покажешь своему новому родственнику наших лошадок. Если дождь еще не кончился, расскажешь ему о лошадях, а посмотрите их потом.

Синджен вскочила из-за стола, схватила Джереми за руку и потащила его за собой из комнаты, громко шепча ему на ухо:

— Не волнуйся, Дуглас успокоит твою сестру. Ей, бедняжке, видимо, тяжело пришлось. Но это все пройдет. Дуглас у нас замечательный, так что ты за Софи не беспокойся.

Граф подождал, пока Синджен и Джереми не исчезли за дверью, и затем сказал:

— Вы правильно сделали, Софи. Я на вашем месте поступил бы скорее всего точно так же. Еще бы: приехать в чужой дом, полный абсолютно незнакомых людей, да еще не знать, чего от этих людей следует ждать. Я вас прекрасно понимаю. А теперь вытрите-ка слезы, все страхи остались позади; вы здесь, в Норт-клифф-холле, и ничего страшного вам и вашему брату не грозит.

И граф протянул ей свой носовой платок. София вытерла глаза тыльной стороной ладони, высморкалась в платок и подняла взгляд на Дугласа Шербрука. Граф сидел в кресле в свободной позе, вытянув ноги и скрестив руки на груди, совершенно как Райдер.

— Райдер обычно принимает эту позу, чтобы казаться более грозным, — заметила София, немного успокоившись, — но вы не выглядите грозным.

— Как странно! — улыбнулся граф. — Райдер хочет казаться грозным! Это, наверное, для того, чтобы напугать вас? Как правило, мой брат добивается всего, используя свое обаяние, а не силу.

— Вот-вот, — согласилась София, — он и мне то же самое говорил.

— Да что вы? Райдер, бедняга, вынужден был говорить вам о своем обаянии? Невероятно! Хотите познакомиться с моей женой? А потом пойдете отдохнуть в свою спальню, миссис Пичем наверняка уже проветрила ее и комнату Джереми. Позже, если у вас появится такое желание, вы расскажете мне о жизни на Ямайке. Райдер написал немного, в основном самое главное, а мне бы хотелось знать подробности.

София кивнула, выразив согласие идти знакомиться с женой графа, и, разгладив платье, взглянула на себя в зеркало. И ужаснулась: на нее смотрела испуганная, растрепанная девушка, и София, недовольная своим видом, попыталась хоть как-то пригладить волосы.

— Оставьте это, — добродушно заметил граф, — и не смотритесь в это зеркало: оно всегда лжет. Не верьте тому, что оно показывает. Моя жена давно терпеть не может это зеркало, и даже ее сестра, такая потрясающая красавица, что, глядя на нее, можно упасть в обморок, и та недолюбливает этот противный кусок стекла. Мне очень жаль, Софи, но моя жена не может сама спуститься к нам, поэтому мы поднимемся к ней в спальню. И учтите, что вам повезло больше, чем ей: у нее, бедняжки, такой красный нос сейчас, что вы даже не можете себе этого представить.

Граф не обманул Софию: его жена лежала в кровати, обложенная со всех сторон подушками, все время чихала и сморкалась, и нос у нее действительно был очень красный. Каштановые с рыжим оттенком волосы красиво обрамляли ее бледное лицо.

Софию представили графине, и та, с любопытством оглядев девушку, заметила:

— Хорошо, хоть на вас имеется одежда.

— О чем это ты, моя дорогая? — спросил Дуглас. — Что-то я тебя не пойму.

— О, я просто хотела сказать, что Софи стоит совершенно неподвижно, как мраморные статуи в нашем саду.

— Понятие. И эти статуи, Софи, к сожалению, не носят ни фиговых листков, ни рубашек, ни брюк, ни платьев. Это верно. Должен признаться, что вот уже два дня, как моя жена болеет, и, думаю, болезнь слегка повредила ей ум. Моя дорогая супруга только и мечтает о том, как бы ей поскорее встать и начать нами всеми командовать.

— Ах, Софи, не обращайте на графа внимания, он любит дразнить меня. О Господи, я вижу, у вас красные глаза. Вы плакали? Что случилось? Дуглас, что ты сделал с бедной девочкой? Неужели ты был груб. с ней?

— Груб? Да нет, не очень. Правда, сначала я отругал ее за то, что она осмелилась приехать сюда, но потом смягчился и разрешил провести пару ночей в нашем доме. Но не больше. Когда бедняжка расплакалась, я был настолько добр, что предложил ей свой носовой платок. А ты говоришь груб.

— О Дуглас! Я смотрю, женитьба Райдера всех свела с ума!

— Ничего подобного, дорогая. Позже я приведу к тебе Джереми, чтобы ты могла с ним познакомиться. Осторожно, Софи, держитесь подальше от моей жены, я не хочу, чтобы Райдер, вернувшись домой, застал вас больной, в постели и с красным носом.

Граф дружески похлопал Софию по плечу, погрозил супруге пальцем и сказал:

— Если моя жена начнет надоедать вам, скажите ей просто, пусть занимается собственными делами, а не сует нос в чужие. Хотя она у меня тихоня и вряд ли будет приставать к вам. Кроме того, Аликс умеет хранить секреты, а это качество очень ценное. И она не лишена чувства юмора.

Пожав на прощание Софии руку, граф вышел из комнаты, оставив женщин одних.

— Он такой замечательный, вы не находите? — обратилась графиня к Софии.

— Да. И Синджен обожает его.

— Ничего удивительного. Мой муж умеет быть замечательным в любой ситуации, не знаю уж, как это ему удается. Даже тогда, когда он доводит меня до бешенства своими шутками, я все равно восхищаюсь им. Это сильнее меня. Наверное, мои восторги кажутся вам немного странными, но ничего, лет через двадцать это пройдет.

— Райдер довел меня до бешенства в самый первый день нашего знакомства.

— О, как интересно! — воскликнула графиня и, достав большой носовой платок, высморкалась, потом чихнула и в изнеможении откинулась на подушки. — Мне так жаль, Софи, что я не могу сама о вас позаботиться из-за этой противной простуды. Дуглас, разумеется, всем распорядится, он уже, я думаю, успел нагрузить работой и горничных, и лакеев. Как зовут вашего брата? Джереми? Хорошее имя, впрочем, и Софи мне нравится не меньше. Садитесь сюда и расскажите мне о Райдере.

— Я никак не могу назвать его замечательным, — сказала София.

— Что ж, я понимаю, — графиня с любопытством взглянула на свою новую родственницу. — Но рассказывайте же дальше!

София чувствовала себя одновременно несчастной и неблагодарной по отношению к мужу, потому что не испытывала к нему ничего похожего на восторженную любовь.

— Мне так стыдно, — теребя подол платья и склонив голову, призналась София графине. — Райдер ваш деверь, и вы, конечно, любите его. Понимаете, он женился на мне не потому, что был влюблен, а из чувства долга, он спас меня от виселицы. Он пожалел меня. И я думаю, что он наконец-то поверил в то, что я девственница, во всяком случае, была таковой до того, как он напоил меня каким-то дурманящим напитком, и раздел, и… ну, вы понимаете. Я плохо помню, что тогда произошло, потому что находилась в забытьи, в полусне.

Графиня слушала эту сбивчивую речь, не произнося ни слова, она так заинтересовалась, что моментально забыла про свою бйглезнь, перестала чихать и сморкаться и даже села в постели, лишь бы ничего не пропустить из того, что говорила София. Когда невестка внезапно замолчала, Аликс ободряюще улыбнулась ей и кивнула, и София торопливо продолжила:

— Не подумайте, что Райдер вел себя грубо по отношению ко мне, как раз наоборот, он не раз спасал меня, и я спасала его, но… Понимаете, я боюсь его, и я не хотела выходить за него замуж, ни за него, ни за другого мужчину, но Райдер уверял меня, что в замужестве нет ничего страшного, тем более что между нами уже было… были близкие отношения. И он все время просит меня довериться ему, но как я могу после всего, что он со мной сделал тогда, той ночью, в домике у моря…

София замолчала. Аликс снова, как и в прошлый раз, сказала:

— Я понимаю.

Однако дальнейших признаний не последовало, и она, довольная тем, что услышала, радушно произнесла:

— Чувствуйте себя здесь как у себя дома, Софи. Теперь это ваш дом. Я искренне надеюсь, что в Нортклифф-холле вы будете счастливы. Единственный человек, который может причинить вам какие-либо огорчения, это ваша свекровь. И моя, кстати, тоже. Но знаете, когда вокруг существуют лишь любовь и доброта, становится как-то скучно. А свекровь вносит в наше тихое семейное счастье некоторое разнообразие. Она заставляет меня всегда держать ушки на макушке. Я знаю, что она не испытывает ко мне теплых чувств, но… Бог с ней, как говорится. Старуха хотела женить Дугласа на моей сестре, Мелисанде, однако у нее ничего не вышло, несмотря на все старания… Это долгая история, и когда-нибудь я расскажу ее вам, Софи. Вы будете развлекать меня рассказами из жизни на Ямайке, а я — рассказами из своей жизни. Дня два я, видимо, проваляюсь в постели и поэтому не смогу взять вас под свое покровительство. Будьте готовы к встрече с леди Лидией. Конечно, может случиться невероятное, и она вдруг проникнется к вам симпатией, но я в этом сильно сомневаюсь. О, вот и Дуглас! Да, кстати, Софи, я попрошу свою горничную переделать для вас пару своих платьев, пока не приехала портниха…