Как известно, в сельской Англии на одного крупного землевладельца приходится девять менее состоятельных соседей, а на севере — так и все двадцать. Неудивительно поэтому, что для этих последних нет большего удовольствия, чем как-то улучшить свое положение за счет богатого соседа — продать ему болотистый луг под видом отличного выгона, случайный приплод от охотничьей собаки в качестве образца новой породы и прочее в том же духе. Но пределом мечтаний для обладателей скромного достатка, за исключением разве что холостых и бездетных, считается возможность породниться с владетельными лордами путем бракосочетания сына или дочери.

Предки-норманны оставили в нашей крови стремление к завоеваниям, и когда оно не удовлетворяется бесконечными войнами, что ведет наша страна, навыки тактики и стратегии с успехом применяются в салонах и бальных залах, причем ламы преуспевают в этом искусстве даже больше джентльменов.

И неважно, что зависть соседей будет изливаться, подобно лаве из кратера, обласканное судьбой семейство мгновенно вознесется на недосягаемую высоту, включающую представление ко двору и переднюю скамью в деревенской церкви.

Впрочем, как нетрудно подсчитать, такая удача выпадает в лучшем случае одной из двадцати семей. Почему в лучшем случае? Нельзя забывать, что джентльмен с приличным доходом может и не захотеть жениться сам или женить своих детей иначе, как на особе, равной себе по положению. И тогда обманутым в своих чаяниях соседям ничего не остается, как провести не менее двадцати лет в ожидании, пока подрастет новое поколение в семействе богача и можно будет снова попытаться устроить охоту на выгодный брак.

Само словосочетание «выгодный брак» появилось едва ли не в то же время, как возникло понятие брака, так что им, как и нашими дорогами, мы обязаны римлянам. И первое, и второе равно крепко и долговечно, в отличие от современных дорог и того, что мы называем «необдуманным поступком», то есть брака по любви.

Дальнейшая наша история опровергнет или укрепит это утверждение — окончательный вывод мы оставляем на усмотрение читателя, на внимание и терпение которого осмеливаемся надеяться.

Семья Олдберри, о которой пойдет речь, могла похвалиться только одним богатством — дочерьми-близнецами Энн и Джун, в чье воспитание практичная маменька вложила последние средства, с тем чтобы в будущем этот капитал принес отдачу в виде хотя бы одного выгодного зятя.

Мистер Олдберри только вздыхал, оплачивая услуги очередного учителя или бесконечно заказываемые коробки с кистями и красками и сборники нот. Миссис же Олдберри тщательно следила, чтобы краски использовались для написания пейзажей и портретов членов семьи, а не для бессмысленного малевания в альбомах, а ноты непременно штудировались от начала до конца, без пропусков трудных пассажей. Танцам и французскому языку также уделялось немало времени, так что у молодых леди не оставалось и пары свободных часов на развлечения, девичью болтовню и прогулки с подругами.

Сестры относились к воспитательной методе маменьки по-разному. Обе стройные, высокие, с прямыми тяжелыми рыжеватыми волосами и глазами того зеленовато-голубого цвета, какой бывает у морской воды на границе мелководья и глубины, девушки тем не менее никогда не выглядели в глазах друзей и родственников точными копиями друг друга. Да, их хорошенькие личики были похожи, как оригинал и его отражение в зеркале, но отпечаток характера каждой скрадывал это сходство настолько, что их нельзя было перепутать даже во сне.

Энн, то ли под влиянием материнских увещеваний, то ли в силу наследственных свойств, очень походила образом мыслей на свою матушку. Она уже давно уяснила, что для создания уютного дома и привлекательного образа требуются немалые средства, приобрести которые она может, увы, только вместе с замужеством. Поэтому все тяготы получения образования и навыков ведения домашнего хозяйства казались ей временной, но необходимой мерой, долженствующей в будущем принести сладкий плод — приятную, необременительную денежными затруднениями жизнь в чудесном доме, со множеством слуг и домочадцев, которым она станет умелой хозяйкой.

Непоседливая Джун, напротив, всячески избегала трудных занятий, предпочитая дальние прогулки, чтение легких романов, не пренебрегая только танцами, пением и рисованием. В отличие от матери и сестры, она больше верила в свою счастливую звезду и была убеждена, что сможет устроиться в жизни наилучшим образом и без заучивания рецептов и плетения бесконечных кружев.

При отсутствии рвения к дамским наукам, в котором ее постоянно упрекала мать, Джун была наделена талантами в большей степени, чем ее сестра, и, если бы уже в шестнадцать лет на нее обрушилась необходимость вести хозяйство в большом доме, она справилась бы с ней даже лучше, чем более образованная Энн, ловко распределив обязанности между теми, кто умел их выполнять лучше ее.

Столь удивительный парадокс не приходил в голову ее маменьке, так как находился за гранью реальности для миссис Олдберри, и мы говорим о нем читателю только для того, чтобы полнее обрисовать характер мисс Джун.

Миссис Олдберри передавала дочерям лишь то, чему учили ее саму и что неминуемо должно было привести к запланированному результату. И, казалось бы, привело, поскольку, невзирая на небольшое приданое, она вышла замуж за наследника солидного состояния, будучи вполне готовой взять в свои ухоженные ручки все ниточки управления этим богатством, а заодно и мужем, добродушным рыжеволосым Грегом Олдберри.

Непредвиденным обстоятельством явилось то, что к моменту получения наследства оно превратилось в ароматный дым от сгоревших кофейных плантаций на островах, являвшихся уже третье поколение главным фундаментом достатка семьи Грега. Старый мистер Олдберри, отец Грега, любитель пожаловаться на плохое самочувствие за графинчиком бренди, на собственном опыте убедился, что надо иногда и самому присматривать за своим имуществом, не доверяя все дела управляющему. Это досадное обстоятельство усугубило его болезни и приблизило смерть, которая никого не удивила, столь долго мистер Олдберри надоедал всем рассказами о ее скором приближении.

Мистер Грег со своей женой получили имущество в виде лишь скромного поместья на севере, считавшегося когда-то не более чем охотничьим ломиком с небольшим земельным наделом, а ныне им предстояло проживать там постоянно и растить малюток, которым маменька напрасно планировала в будущем блестящий выход в свет". Как ни странно, семья Олдберри довольно быстро приспособилась к новым обстоятельствам, и вскоре их соседи с удовольствием приняли новичков в свой замкнутый кружок достойнейших столпов местного общества.

Хорошенькие девочки Олдберри столь же легко вошли в круг подрастающего молодого поколения, и только постоянные занятия мешали проказливой Джун быть первой во всех играх и забавах, а серьезной Энн — любимицей малышей, которым она никогда не отказывалась рассказать в форме волшебной сказки какую-нибудь поучительную историю.

Единственное, чего не хватало сестрам в своем маленьком мирке, это романтических увлечений, так разнообразящих досуг молодых леди по достижении ими определенного возраста. Причины этого досадного обстоятельства у каждой из сестер были различны.

Энн послушно вняла увещеванию маменьки:

— Наши соседи — очень милые люди, дорогие мои, но все они так же бедны, как и наша семья, и с вашей стороны было бы неблагоразумным увлечься сыном кого-либо из них, как бы симпатичны ни были Джордж, Стивен или Родрик. Никто из них не сможет сделать счастливой ни одну из вас, и вы вечно будете раскаиваться в необдуманном поступке. Поэтому будет лучше, если вы станете смотреть на них только как на друзей детства и предоставите родителям позаботиться о вашем будущем. Возможно, через два-три года мы сможем скопить достаточно денег, чтобы отвезти вас в столицу, и там ваши достоинства наверняка привлекут внимание подходящих джентльменов.