И что дурного она сделала? Всего лишь с удовольствием принимала знаки внимания одного джентльмена, в которого, как оказалось, была влюблена ее сестра Джейн. Но откуда об этом могла узнать Лорен, если ни сестра, ни живущая вместе с ней жена Джона, миссис Мэй Эванс, ни о чем ей не рассказали? Лорен приехала в Бромли на каникулы, надеясь чудесно провести время в кругу родных и завести новые приятные знакомства. Одним из таких приятных знакомств и оказался тот джентльмен…

Впоследствии он женился на Джейн, но Лорен до сих пор была уверена, что, если бы миссис Эванс и Джейн не выгнали ее из дома и ей не пришлось бы вернуться в пансион раньше времени, этот джентльмен сделал бы предложение ей, так явно он демонстрировал свою склонность к младшей мисс Эванс.

Обиженная девушка пыталась пожаловаться брату, он всегда заступался за малышку Лорен, но в этот раз принял иную сторону и написал Лорен очень неприятное письмо, в котором выразил свое неодобрение ее поведения, хотя ничего не мог знать наверняка, ведь Джон не присутствовал при тех событиях – он служил в Индии. Больше Лорен не пыталась примириться с семьей, а после отказа в праве самостоятельно распоряжаться деньгами примирение и вовсе стало затруднительным. Возможно, у Джейн и была причина сердиться на сестру, но к Мэй и Джону Лорен всегда относилась с любовью и уважением, на что они ответили ей пренебрежением и холодностью.

В июне, через неделю после того, как Лорен поселилась у Гамильтонов, миссис Пентон переслала ей приглашение на свадьбу Джейн. Это было похоже на предложение позабыть старые обиды, и Лорен совсем уж собралась поехать, но внезапно представила себе, как все это будет выглядеть.

Джон и его жена станут ждать от нее извинений за то, чего она не совершала, и будут пристально следить за ней. Стоит ей улыбнуться какому-нибудь джентльмену или даже просто быть любезной, как того требуют приличия, и любящие родственники тотчас обвинят ее в дурных наклонностях и скажут, что она своим поведением испортила Джейн свадьбу. К тому же к письму прилагалась некоторая сумма на дорожные расходы, но денег на новое платье ей не прислали. А значит, Лорен придется появиться в блестящем обществе в прошлогодних туалетах Уинифред, без сомнения, красивых и элегантных, но уже немного поношенных и немодных.

Оба эти аргумента в равной степени расстроили девушку. Она с горечью вспоминала те времена, когда училась в пансионе, и силы выносить придирки учителей и колкости соседок ей давали лишь ласковые письма от родных. Куда все ушло? Когда Джон стал таким черствым, а его жена и Джейн такими завистливыми и подозрительными? Увы, ничего уже нельзя изменить, обе леди не смогли простить ей, что она выросла чересчур красивой, а Джон во всем привык полагаться на их мнение. Для него Лорен все та же малышка, которую необходимо беспрестанно воспитывать.

– Что ж, я благодарна им за то, что они дали мне образование, но в дальнейшем им не стоит рассчитывать на то, что я буду умолять их принять меня в своем доме, – так решила Лорен. – Подумать только, а ведь Мэй обещала вывезти меня в свет…

Среди воспоминаний было немало трогательных и счастливых, и Лорен, как ни крепилась, не могла удержать слезы всякий раз, как думала о прошлом, а потому со временем научилась вспоминать о нем не чаще, чем раз в два-три дня.

Лето в поместье Гамильтонов было таким же чудесным, как и год назад, когда Лорен гостила у Уинифред перед тем, как поехать в Бромли к семье. Не менее дюжины молодых леди и джентльменов ежедневно придумывали новые развлечения, танцы, пикники и подвижные игры в парке, и Лорен везде выглядела уместно.

Именно это слово подходило к ней больше всего. Она была на своем месте и за фортепьяно, и в танцевальном зале, и на лугу с корзиночкой для земляники в руках. Естественные манеры и природная красота, дополненная с помощью некоторых малозаметных ухищрений, превращали мисс Лорен Эванс в очаровательное создание, и даже завистницы были вынуждены признать, что мисс Эванс прелестна и при этом не выставляет напоказ свои достоинства и не ведет себя надменно по отношению к тем, кому не посчастливилось иметь такие шелковистые волосы и яркие голубые глаза, как у нее.

О, резкие слова в адрес старых сплетниц или молодых насмешников нередко готовы были сорваться с губ Лорен, но она умела себя сдерживать. В пансионе ей привили понятия о манерах настоящей леди, и она уже в очень раннем возрасте, казалось, обладала опытом светского поведения, хотя перспектива ее выхода в свет и выглядела весьма туманной.

Даже миссис Гамильтон позабыла о своем нежелании видеть подругу дочери своей гостьей – Лорен всегда готова была услужить, при этом не выслуживаясь, разлить чай или подержать моток с шерстью, почитать старым дамам или найти потерявшуюся собачку одной из них.

И только бдительные матушки легкомысленных отпрысков неустанно следили за своими сыновьями, едва только те начинали уделять мисс Эванс слишком много внимания. Надо отдать должное этим леди – сперва они осторожно наводили справки о состоянии мисс Эванс и только потом старались оградить сыновей от сближения с ней. Сама по себе Лорен стала бы желанной невесткой для любой, самой родовитой леди, но скудость ее приданого, увы, имела решающее значение. И только по этой причине девушка провела еще одно лето у Гамильтонов, так и не обручившись ни с одним из своих воздыхателей.

Ученицы пансиона обожали истории о том, как девушки, чьим единственным богатством являлась красота, выходили замуж за необыкновенно богатых и родовитых джентльменов, и Лорен, подобно другим девочкам, довольно долго пребывала в уверенности, что ее судьба устроится так же счастливо, как у девушек из подобных историй. Разочарование настигло ее не сразу, первая неудача казалась досадной случайностью, но, когда очередной поклонник внезапно начал избегать ее, бросая издалека жалобные взгляды на свою мамашу, Лорен с неприятной отчетливостью поняла, что одной красоты недостаточно.

Прозрение наступило прошлым летом, и весь последний год в пансионе Лорен составляла планы, как увеличить свое приданое. Она перебирала в памяти известных ей дальних родственников – увы, все они имели более подходящих наследников, она мечтала найти опытного поверенного, способного путем хитрых махинаций удвоить или утроить ее достояние, до которого она так и не смогла добраться… Когда же девушка совсем отчаялась, на помощь пришла мисс Гамильтон. Увы, сделать подругу состоятельной было не под силу Уинифред, но для семнадцатилетней Лорен целое лето в роскошном поместье казалось едва ли не вечностью. Тем более что потом ее ждала зима в Италии.

Жаль, конечно, что ни один джентльмен так и не сделал ей предложения, но вины Лорен тут не было. Она нравилась всем, и, если б в кругу знакомых Гамильтонов оказался хоть один достойный молодой человек, чья матушка уже отошла в мир иной, Лорен была бы помолвленной еще в июле. И вот теперь…

– Мне так жаль расставаться с тобой, дорогая! – Уинифред со слезами обнимала подругу, стоя на крыльце под противным сентябрьским дождем.

– Мне тоже жаль, Уинни, но мы ничего не сможем с этим поделать. Надеюсь на встречу следующим летом! – Лорен проявляла большую сдержанность не потому, что ей не жаль было покидать поместье Гамильтонов, а чтобы произвести благоприятное впечатление на мисс Беринджер, наблюдающую за девушками из кареты.

– Если только ты не выйдешь замуж за какого-нибудь итальянского графа! – Уинифред постаралась улыбнуться сквозь слезы.

– Навряд ли твоя тетушка мне это позволит, – Лорен понизила голос. – Если бы я знала, что увижу Италию, уделяла бы больше времени итальянскому, вместо того чтобы штудировать французский.

– Французский тебе тоже пригодится, – возразила подруга. – Мне кажется, самая приятная часть вашего путешествия будет проходить во Франции.

– Ну что ты такое говоришь! – Мисс Эванс возмущенно тряхнула локонами. – Я уверена, Италия с ее чудесными старинными городами – самая прекрасная в мире страна! А Венеция – самый волшебный город!