– Нет. Мальчик умер, когда я был в Лондоне. Осталась только Синтия, прелестная девочка четырех лет от роду.
– Мне очень жаль.
– Это не было неожиданностью, доктора давно предупреждали об этом его мать. У малыша были недоразвиты легкие. Элизабет написала мне, что состояние ребенка ухудшилось, и я отправился в Лондон. Так что посещение военного министерства было только одной из причин моей поездки.
Дуглас взял чистый лист бумаги и занялся подсчетами расходов в текущем квартале.
– Твои любовные похождения обходятся слишком дорого. Чертовски дорого, я бы сказал.
– Только не надо читать мне мораль. Ты такой же молодой и здоровый мужчина, как я. И наш знаменитый дядюшка Брэндон только порадовался бы, видя, что его любвеобильная натура нашла свое воплощение в его потомках. Любовный пыл не покидал его до восьмидесяти лет, во всяком случае, так он мне рассказывал. И очень может быть, что он не хвастал.
Ты всегда говорил, что мы должны нести ответственность за своих незаконнорожденных детей, и тут я с тобой согласен. Я также согласен с твоим планом вести строгий учет, так как он дает нам уверенность в том, что мы ничего не упустим из виду. Ты такой замечательный стратег, что, думаю, из тебя вполне мог бы выйти генерал. Как жаль, что тебе пришлось оставить армию всего лишь в чине майора!
Райдер продолжал смеяться, когда дверь гостиной отворилась и в комнату заглянул их младший брат.
– О, Тайсон, входи, мы почти закончили. Дуглас уже сообщил мне, что страсть к похождениям скоро проделает дыру в моем кармане. Он уделит нам с тобой внимание, как только закончит подсчеты моих грандиозных расходов. Они кажутся ему еще больше оттого, что, по его мнению, я мог бы потратить их на более серьезные занятия. Он полагает, что существует иное поле деятельности, которое можно было бы вспахать, засеять и потом ждать урожая.
– О каких это подсчетах и полях ты тут болтаешь? – поинтересовался Тайсон Шербрук, входя в комнату.
Райдер игриво покосился на Дугласа, который лишь неодобрительно пожал плечами, не поддержав его тона. Но Райдер слишком хорошо знал своего брата и догадывался, что в душе он тоже забавляется.
– Послушай, Дуглас, Тайсон собирается стать викарием. Поэтому ему необходимо знать о мужских слабостях, а главное, если уж говорить прямо, об основном мужском инстинкте. Сегодня, Тайсон, ты попал как раз на одну из наших встреч, которые мы устраиваем раз в три месяца, чтобы подсчитать количество незаконнорожденных Шербруков, которые появляются благодаря моему непосредственному участию.
– Подсчитать кого?.. – Тайсон ошеломленно перевел взгляд на Дугласа.
– По-моему, я ясно выразился. Тебе уже двадцать один, Тайсон. Пора и тебе приходить на наши встречи. Как ты думаешь, Дуглас? А то в один прекрасный день нам свалится на голову его отпрыск и начнет предъявлять свои требования. Мы должны держать ситуацию под контролем. Подумай о нашей репутации. Ну, Тайсон, признавайся: есть ли у кого-нибудь из местных девиц ребенок от тебя?
Тайсон был на грани обморока.
– О Боже, конечно, нет! Я не способен на такие низкие поступки! Я слуга Господа, будущий викарий, пастырь, который поведет свою паству…
– Умоляю тебя, остановись! – закатив глаза, прервал его Райдер. – Мне страшно подумать, что Шербрук может произносить такие вещи и сам верить в то, что говорит. Господи, Тайсон, неужели ты не можешь жить, как все нормальные люди? Нет, все-таки, несмотря ни на что, я верю в тебя. Как говорится, надежда умирает последней.
Тайсон сидел потрясенный, не в силах поддерживать разговор. Он знал, что его братья были светскими людьми, что им были известны стороны жизни, о которых он боялся даже подумать, но шутить над такими вещами? Устраивать подобные встречи, вести учет незаконнорожденных детей? Все это было омерзительно и низко. И это его родные братья! Он молча направился к двери.
– Ну хотя бы улыбнись, Тайсон, – попросил Дуглас. – Ведь викариям позволено иметь чувство юмора.
– О нет, – попытался объяснить Тайсон, – просто… конечно, я могу улыбнуться, но дело в том, что…
– Ты не в состоянии закончить ни одного предложения, – усмехнулся Райдер. – Да и ни к чему. Вряд ли мы услышим от тебя что-нибудь новое.
– Человек, посвятивший себя Богу, тоже может любить женщину, но особенной любовью. И у меня тоже есть возлюбленная, и вам это прекрасно известно!
– Господи Иисусе! – Райдер отвернулся, пытаясь скрыть душивший его смех. – Еще по глоточку, Дуглас?
– Нет, уволь, не знаю, откуда у нас взялось такое отвратительное бренди. – Он с сожалением посмотрел на Тайсона. Похоже, они переборщили со своими шутками. Бедняга воспринимает все слишком серьезно. Впалые щеки Тайсона стали пунцовыми от смущения. Дуглас попытался разрядить обстановку: – И кто эта девушка, Тайсон? Исходя из того, что ты – будущий викарий, я полагаю, что она не может быть ни актрисой, ни продавщицей.
– Нет. – Тайсон почувствовал, что ступил на твердую почву, и голос его окреп. – Ее зовут Мелинда Беатрис, она – дочь сэра Томаса Хардести.
Райдер выругался.
– Знаю я ее, Дуглас, у нее водянистые глаза, фальшивая улыбка и костлявая фигура. К тому же у нее два имени, и родители настаивают, чтобы к ней именно так и обращались. Два имени! По-моему, это уже слишком!
– Она станет прекрасной женой для служителя Божьего! – начал яростно защищать свою избранницу Тайсон, но резко остановился, увидев на лице Дугласа выражение, столь хорошо знакомое ему по покойному батюшке.
– Я правильно тебя понял, – голос Дугласа стал очень мягким, – что ты в свои двадцать лет пленился девушкой, которая подходит тебе по своему рождению и общественному положению, и намерен сделать ее своей женой? Мы говорим о Хардести из Блэстон-Мэнор?
– Да, – ответил Тайсон, – и мне уже скоро двадцать один.
– Ты молод и глуп, – сказал Райдер бесстрастно, отряхивая пыль с рукава. – Через месяц он уже забудет о ней, Дуглас. Помнишь, как это было с тобой, когда ты влюбился в дочь герцога? Когда же это было? Да, три года назад. Ты просто с ума по ней сходил! Тебя тогда ранило в плечо, и ты приехал домой. Постой, как же ее звали? Мелисанда, точно, теперь вспомнил. Ты помнишь, Дуглас?
Дуглас поднял руку, приказывая ему замолчать, и спросил:
– Ты уже говорил с сэром Томасом, Тайсон?
– Конечно, нет. Ведь ты глава семьи, Дуглас. Я должен был с тобой посоветоваться.
– Приятно, что ты об этом помнишь. А сейчас, пожалуйста, пообещай мне, что не станешь делать предложение сразу, как только твоя возлюбленная тебе улыбнется или на дюйм приоткроет свою ножку. Женщинам известна уйма способов поймать мужчину в свои сети, поэтому ты должен быть начеку. Договорились?
Тайсон кивнул, но тут же добавил:
– Мелинда Беатрис не такая, Дуглас. Она – добрая и честная девушка. Она распространяет вокруг себя такую чистоту и благонравие, что, я уверен, станет замечательной помощницей своему мужу. Она никогда… – Тут он заметил, что оба брата еле сдерживают смех. Глаза его сузились, спина выпрямилась, и он перешел на подчеркнуто официальный тон: – В сущности, я пришел сюда совсем по другому поводу. Тетя Милдред и дядя Альберт приехали и хотят говорить с тобой, Дуглас.
– Ха! Полку проповедников прибыло. Полагаю, что ты приказал слугам проводить их в комнаты, а сам тут же вызвался поискать меня, дабы ускользнуть от их расспросов.
– Ты правильно понял причину их визита. Я слышал, как они обсуждали дочь маркиза Дэкре, Джульетту. Тетя Милдред сказала, что это бриллиант чистой воды и лучшей партии для тебя не найти.
Дуглас чувствовал, как в нем закипает раздражение, и потому счел за лучшее молчать.
– Господь наградит тебя долгими летами, – в голосе Райдера зазвучал пафос, – я очень уважаю тебя и всей душой благодарен Господу за то, что именно ты являешься четвертым графом Нортклиффом, шестым виконтом Хаммерсмитом и девятым бароном Сэндерлеем. Благодарю тебя, Господи, что меня миновала чаша сия.
