– Ну же, Джеймс, очнитесь. Простите за то, что свалилась на вас. Пожалуйста, очнитесь. Только бы все обошлось!

Джеймс моргнул и открыл глаза. Джесси лежала на нем, прижавшись грудью к его груди. Лицо девушки было так близко, что он чувствовал ее теплое дыхание. Не будь так темно, он смог бы сосчитать веснушки у нее на носу.

– Ты убила меня, – с трудом выговорил он. – С тобой все в порядке?

– Немного испугалась. Дайте мне минутку, и я с вас слезу.

– Не торопись, – разрешил он и поднял руки, чтобы немного подтолкнуть ее. Правая нога болела – на нее пришлась основная тяжесть. – Сейчас ты кажешься настоящей женщиной, Джесси.

– Но… но я и есть женщина. О небо, я понимаю, о чем вы.

– Не стоит напускать на себя девическую скромность. Вдохни поглубже и сползай…

– Я слышала голоса Гленды и матери.

Джеймс не успел столкнуть с себя Джесси. У нее тем более не осталось никакой возможности вскочить и выбежать из сада.

– О Господь милостивый! – завопила миссис Уорфилд. – Гленда, это твоя сестра с Джеймсом! Святители, да она лежит на нем! Как это могло произойти?

Внезапно в наступившей тишине прогремел еще один разъяренный женский голос:

– Джеймс, дорогой мальчик, почему это Джесси лежит на тебе? Обнимает и гладит?!

Джеймс не верил своим ушам. Неужели это ему не пригрезилось? Откуда взялась его мать?! Сзади послышался возбужденный гул. Кажется, все гости собрались здесь!

Джеймс закрыл глаза. Нет, это невозможно!

– Джесси Уорфилд, подлая сучонка! – взвыла Гленда. – Отойди от Джеймса! Он мой! Ты его не получишь! Подумать только, отдаться ему прямо здесь, в саду! И опять она в мужских штанах!

– Ну, – заключила Порция Уорфилд, воинственно подбоченясь, – кажется, мы попали в переделку, да еще какую! Но не волнуйся, Гленда, дорогая, все образуется.

– О Господи, – охнул Джеймс.

Джесси была измучена, покрыта синяками; все тело надсадно ныло. Впрочем, и Джеймс чувствовал себя не лучше.

Девушка, обхватив чашку ладонями, медленно пила чай, наслаждаясь каждым глотком, пытаясь согреться. Джеймс пил бренди, задумчиво глядя в пространство.

Они сидели в гостиной миссис Уиндем, по мнению Джесси, весьма мило обставленной, если не считать того, что ей действовали на нервы бесчисленные оттенки персикового цвета. Светло-персиковая парча на диване, темная – на креслах и стульях. Повсюду тона персикового.

Миссис Уиндем жила по соседству от Бланчардов, и именно поэтому здесь собрались все участники скандала.

Джесси хотелось лишь одного – умереть. Она снова взглянула на Джеймса. Он уставился на каминную полку с таким видом, словно решил съесть ее или немного пожевать и выплюнуть в кого-нибудь, скорее всего именно в Джесси.

Отец, мать и Гленда тоже были здесь, но, к счастью, еще не успели высказаться.

Миссис Уиндем восседала на диване напротив Джесси и казалась погруженной в глубокую задумчивость.

Наконец Гленда грациозно порхнула к креслу Джеймса и опустилась на колени.

– Джеймс, не следует ли послать за доктором Хулахеном и попросить его вас осмотреть?

– Нет, – бросил Джеймс, не глядя на нее. – Он, без сомнения, возится с Хэки. Ты в ногу попала, Джесси?

– По-моему, да. Он вроде как приплясывал на левой ноге. И пинал вас левой.

– И тебя тоже. В бедро?

– Да, но ничего страшного.

– Оливер, ты готов меня выслушать?

Оливер Уорфилд с силой потер челюсть.

– Не знаю, Джеймс. Я видел Джесси, распростертую на тебе. Видел, как она тебя целовала.

– Она не целовала меня.

– Но гладила по лицу. Все это заметили. Свидетелей полно. Ну да ладно. Что ты хотел объяснить?

– Я поспорил с Мортимером Хэки. Он намеревался прибрать к рукам Элис Белмонд и ее племенную ферму. И потребовал, чтобы я не вмешивался. Спор становился все горячее, пока не перерос в ссору. Я не собирался идти с ним в сад, но пришлось – не устраивать же сцену посреди бального зала Бланчардов. Слухи дошли бы до Элис и расстроили ее. Когда он вытащил пистолет, я бросился на него. Пуля пошла в небо. Он явно брал верх, и я врезал ему кулаком в живот. Хэки вырвался и снова прицелился в меня. И тогда раздался еще один выстрел, и Джесси свалилась с дерева прямо мне на голову. Вот и все.

Оливер Уорфилд вздохнул.

– Не понимаю, почему ты очутилась там, Джесси, – вставила миссис Уорфилд. – Ты не собиралась на бал к Бланчардам. И откуда у тебя пистолет? Что ты делала на том дереве?

Все, включая Джеймса, воззрились на Джесси. Она не сводила глаз со своих исцарапанных пальцев, больше всего на свете желая в данную минуту приобрести оттенок персикового цвета и раствориться в узоре ковра на полу гостиной. Взглянув на Джеймса, девушка каким-то образом поняла: он не захочет узнать правду о том, что заставило ее взобраться с пистолетом на чертов вяз, во всяком случае, не перед собравшимися.

– Кстати, интересно, почему в саду внезапно оказалось так много людей? – поспешно осведомился Джеймс. – Я слышал, как Гленда окликает меня, а вы, миссис Уорфилд, спрашиваете Гленду, где я.

– О, ничего особенного, не стоит вашего внимания, – небрежно бросила миссис Уорфилд и обратилась к Вильгельмине: – Я с удовольствием выпила бы еще немного чая, дорогая.

– Так вот оно что, – медленно выговорила Вильгельмина, глядя на давнюю подругу, которую всю жизнь унижала и третировала. – Вы попросили меня выйти в сад и привести побольше друзей, потому что там нас ждет восхитительный сюрприз, особенно меня. Боже, вам потребовалось как можно больше свидетелей! Я говорила Гленде, что вы холодная, расчетливая, хитрая интриганка, Порция, но на этот раз ничего не выйдет. Вы хотели, чтобы все увидели Гленду и Джеймса вместе? Расставили ему ловушку и даже не посоветовались со мной?

– Нет!

– Да, Порция. Взгляните на Гленду. Она краснее рака, а на лбу с успехом может висеть табличка «Виновна». Но Хэки и Джесси сорвали ваши замыслы. Теперь репутация Джесси погублена, мой сын получил клеймо соблазнителя молодых девиц, и вам не стоит отрицать, что вы и Гленда задумали поймать Джеймса в сети брака. Если бы вы догадались во все посвятить меня, я помогла бы вам справиться с трудностями. Но вы предпочли промолчать, и поглядите, что из этого вышло!

Джесси почувствовала, что с нее довольно. Она ухитрилась кое-как подняться на ноги, даже не застонав от боли.

– Это просто смехотворно! При чем здесь моя репутация?! Кроме того, я последняя девушка на Земле, которую Джеймс попытался бы соблазнить. Все вы прекрасно понимаете, что это дурацкое недоразумение и ничего больше. Я отправляюсь домой. Отец, ты едешь со мной?

– У тебя все лицо расцарапано, – заметил Джеймс, медленно вставая. – Промой его хорошенько.

– Обязательно. И не волнуйтесь насчет Хэки, Джеймс. Завтра он выставит на скачки свою клячу-трехлетку, и я постараюсь, чтобы его жокей приземлился прямо в грязь.

– Джесси, занимайся своими делами и не суй нос в мои. Ну, надеюсь, все выяснено и на этом вы успокоитесь?

– Все-таки я не поняла, что Джесси там делала, – вмешалась миссис Уорфилд, вскакивая и обращаясь к дочери. – Что тебе понадобилось на этом дереве, Джесси?! Мне нужна правда.

В следующее мгновение Джеймс оказался рядом с девушкой.

– Я сыт всем по горло! Мне плевать, по какой причине Джесси пряталась на дереве, но я чрезвычайно этому рад. Думаю, она спасла мне жизнь, поскольку Мортимер наверняка бы меня пристрелил. Мне пора. Леди, Оливер, доброй вам ночи.

– Я тоже ухожу, отец, – бросила Джесси и, хромая, побрела к двери, хотя мать громко вопила, призывая непокорную дочь остаться. Джеймс вышел вместе с ней.

– Пойдем, Джесси. Я провожу тебя домой. Это самое малое, чем я могу отплатить тебе за помощь.

Они ехали бок о бок по Шарп-стрит к Ватерлоо-роуд, а потом свернули на Калверт-стрит. Снова пошел дождь – с неба нескончаемыми потоками хлынула ледяная вода. Стояла непроглядная тьма, на мрачном небе – ни единой звездочки. На обоих были шляпы, но это мало что меняло. Дул сильный ветер, и косые струи били по спинам, забирались под воротники. Внезапный порыв ветра сорвал шляпу Джесси и закатил в канаву. Девушка поспешно схватилась за виски, но было слишком поздно.