— Нет, Белла, и скажи судьбе спасибо, что это не так. Но, пожалуйста, не приписывай свое исцеление исключительно своему отменному здоровью. Я тоже вложил в это посильную лепту, и не только я. Джастин иногда забегал сюда, в отчаянии ломая руки, и твоя матушка время от времени просовывала голову в дверь и спрашивала меня, как у тебя дела.

Арабелла не удержалась и хмыкнула.

— Вы такой насмешник — никак не могу поверить, что вы станете моим отчимом, — заметила она и притянула Джастина за руку, чтобы он сел рядом с ней на постель. — Так, так, сэр, значит, вы забегали сюда не часто? А руки вы ломали в отчаянии? Ну хоть немного?

— По крайней мере раз в день я заходил сюда и сидел около тебя добрых пять минут, — ответил он, наклонившись к ее лицу и целуя ее в губы. — То же могу сказать и о ломании рук и прочем.

Она подняла руку, чтобы дотронуться до его щеки, но вспомнила, что рядом ее матушка и доктор Брэнион, и рука ее снова устало опустилась поверх одеяла.

— Как все-таки приятно сознавать, что ты жива. Спасибо вам всем. Как себя чувствует Элсбет?

— Теперь хорошо, когда убедилась, что ты выздоравливаешь, — ответила леди Энн. — Не волнуйся за нее, Арабелла. Все, что следовало ей сказать, было сказано, а все, что ей знать не следует, она никогда не узнает.

Граф удивленно присвистнул:

— Как витиевато выражаете вы свои мысли, Энн. То, что я понял вашу запутанную фразу, говорит о моем недюжинном уме.

— Вот и хорошо, — промолвила Арабелла в ответ на слова леди Энн, и в следующую минуту она уже спала крепким сном.

— Так хорошо, — насмешливо добавил граф, — что она заснула в нашем присутствии.

— Джастин, перестань, прошу тебя. Это же смешно, в конце концов! У меня хватит сил и самой дойти до кресла.

Но возмущенные протесты Арабеллы не привели ни к какому результату. Он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз, и продолжал нести ее на руках к маленькому диванчику, который пододвинул к окну. Слава Богу, день сегодня солнечный и теплый.

— Прошу вас, сударыня, — сказал он, осторожно опуская ее на диван.

Он взбил ей подушку и заботливо укрыл до пояса легким вязаным пледом. На ней был соблазнительный розовый шелковый пеньюар, в который он помог ей облачиться. Арабелла понятия не имела, как выглядит, но он глубоко вздохнул и промолвил:

— Говорил я тебе сегодня, что ты чудо как хороша?

— Да, это было первое, что я услышала от тебя, лишь только открыла глаза. Но мне кажется, ты немного перестарался — насколько я помню, на лицо мне упали волосы.

— А говорил я тебе, что ты для меня дороже, чем моя коллекция пистолетов?

— Нет еще. Тем не менее я тебя к этому не принуждаю. Если тебе не хочется этого говорить, не говори — я все пойму. У вас будет время обдумать свой комплимент, милорд, ибо это значительный шаг вперед.

— Ну хорошо, — сказал Джастин и, придвинув стул, сел рядом с ней. — Отныне я буду спрашивать у вас разрешения, мэм, чтобы вам не показалось, что я чрезмерно тороплю события. — Он наклонился к Арабелле, поцеловал ее в губы и пробежал кончиками пальцев по ее носу, щекам, подбородку. — Если ты будешь примерной девочкой, я даже вымою тебе голову сегодня вечером.

Он видел, как ее серые глаза радостно вспыхнули. Волосы ее и правда нуждались в этом, густая черная коса поникла и вяло свисала с плеча.

— О, я была бы просто счастлива! Скажи, а как мне стать примерной девочкой?

Это был удар ниже пояса.

— Нет, пока об этом и речи быть не может. Это подождет — как, впрочем, и моя коллекция пистолетов.

Арабелла не поняла затаенного намека в его словах, да он и не ждал этого от нее. Он улыбнулся ей и ласково похлопал ее по щеке.

— Ну ладно, может быть, сегодня вечером. Нет, не спорь, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты хорошенько отдохнула, а потом мы поужинаем вместе. Если вечером ты будешь выглядеть так же привлекательно, как и сейчас, я позволю тебе сделать так, как ты хочешь.

Она улыбнулась ему — такой прекрасной улыбки ему за всю жизнь не приходилось видеть. Он снова глубоко вздохнул, поцеловал ее еще раз, но тут же резко выпрямился, услышав за спиной деликатное покашливание.

— А, Пол, вы явились, чтобы нам помешать?

Арабелла попыталась натянуть плед повыше, но даже это простое движение отдалось болью в ее плече, и она невольно зажмурилась.

Граф осторожно приподнял ее руку и положил поверх пледа.

— Я же говорил тебе, что ты должна отдыхать. Нельзя перетруждать плечо. Ты будешь повиноваться мне, Арабелла, а не то я скажу Полу, чтобы он дал тебе какое-нибудь мерзкое зелье из арсенала его успокоительных.

— Спасибо, что хоть рубашку-то на меня надел.

— Ну, это я сделал не очень охотно, признаюсь честно, — возразил он, снова чмокнув ее в губы, — но Пол на этом настаивал. Он сказал, что не хочет привлекать мое внимание к твоим прелестям, пока не пройдет недели две-три.

— Неужели я и правда так сказал? — недоверчиво переспросил доктор Брэнион, входя в комнату. — Ну как ты, дорогая моя? — промолвил он, положив руку ей на лоб, потом нагнулся и пощупал пульс. Наконец он отпустил ее запястье и сказал: — Да, я такой замечательный врач, что сам удивляюсь. Прошла всего неделя, а ты посмотри на себя, Белла, — у тебя цветущий вид. А вот и твоя очаровательная матушка. Энн, идите же сюда и порадуйте дочь своим присутствием.

Арабелла рассмеялась.

«Она снова смеется», — подумал граф, и ему захотелось кричать от счастья.

Доктор Брэнион осмотрел ее плечо, выпрямился и одобрительно кивнул:

— Замечательно, просто замечательно!

Леди Энн слегка пожала руку дочери:

— Я хотела взять с собой Элсбет, но она сейчас поехала на прогулку с лордом Грейбурном. Кстати, он больше не гостит в Тальгарт-Холле — Орелия бы его просто извела своими придирками. Нет, он остановился в «Трейторз-Краун» и снял там самую лучшую комнату, какую миссис Каррент смогла ему предложить. А теперь рассказывай, дорогая моя, эти два джентльмена тебя не обижали в мое отсутствие?

— Ах нет, мама, даже доктор Брэнион совсем надо мной не подшучивал. А что касается милорда графа, так он пообещал, что сегодня вечером вымоет мне голову.

— Да, это так, — отозвался граф, — но только если она будет мне беспрекословно во всем повиноваться.

Леди Энн растерянно захлопала ресницами, потом усмехнулась:

— Это голубиное воркование начинает меня не на шутку тревожить. Это настолько непривычно, что кажется противоестественным. Арабелла, дитя мое, выздоравливай поскорее. Я хочу, чтобы ты снова могла помериться силами с Джастином. Мне не терпится послушать, как вы будете ругаться друг с другом.

— Никогда! — клятвенно пообещал ей граф.

— О нет, мама, — подхватила вслед за ним Арабелла. — Он просто святой — само совершенство!

Леди Энн стала задумчиво загибать пальцы.

— Что вы делаете, мама?

— Считаю, сколько дней мне осталось ждать. Могу побиться об заклад — через неделю вы созреете для хорошей ссоры. Жду не дождусь этого дня — Эвишем-Эбби снова станет таким, как прежде.

— Ну, это как посмотреть, — заметил граф.

— Ты даешь нам неделю, мама? Ни днем больше?

— Этого может оказаться более чем достаточно, — сказал граф и накрыл ее руку своей ладонью.

— Я вспомнил одну вещь, — сказал вдруг доктор Брэнион графу. — Джастин, вы обещали нам с Энн что-то рассказать, когда Арабелла очнется. Что это было? Конечно, прошло уже пять дней, вы могли забыть. Это было что-то важное? Помнится, вы признались, что, если бы открыли Жервезу правду, все было бы по-другому.

Граф выпустил пальцы Арабеллы.

— Я совсем и забыл про них. Подождите, я сейчас. — Он поднялся и подошел к маленькому столику в дальнем углу огромной спальни. Через некоторое время он вернулся, держа в руке бриллиантовое колье с изумрудами. Зеленые камни ослепительно сверкали в лучах солнца.

— Ожерелье?! — удивленно воскликнула Арабелла. — Но при чем тут оно?

— В ту ночь, когда мы столкнулись с Жервезом в спальне, я дразнил его, размахивая украшениями перед его носом. А потом я швырнул ему изумруды, как будто они ничего не стоили. Но это действительно так — ожерелье фальшивое. Камни, как и бриллианты, — всего лишь стекляшки. Это мне и нужно было ему сказать. Если бы он узнал об этом, возможно, он никогда бы не сделал того, что сделал.