Граф отпил из чашечки — чай был темный, крепкий, как раз по его вкусу. Он спросил, обращаясь к Элсбет:

— Вы хотели бы остаться в Эвишем-Эбби?

Элсбет вздрогнула, и чашечка в ее руках заколотилась о блюдце.

— О Господи, конечно, нет, милорд. То есть я хочу сказать, вы очень добры, милорд, если позволяете мне остаться, но теперь у меня другие планы. — Она вдруг просияла. — Я все еще не могу поверить, что это правда. Но это в самом деле так, вот и леди Энн о том же говорит, и, значит, я не ошиблась. Наверное, отец и в самом деле не забыл о моем существовании. Леди Энн уверяет, что он всегда помнил обо мне. Я и не надеялась на такое внимание с его стороны, но он ведь сам доказал это, упомянув меня в завещании, не так ли?

На такой вопрос ответить было нелегко: отец завещал ей десять тысяч фунтов — какие, казалось бы, тут могли быть сомнения? — но все было не так просто.

— Да, — наконец промолвил граф, — он действительно позаботился о вашем будущем. Что вы намерены делать со своим приданым, Элсбет? Поехать в Париж? Купить виллу в Италии?

— Я еще не решила, милорд. — Она стрельнула глазами в сторону леди Энн, которая тотчас добавила:

— Мы пока только обсуждаем возможные варианты, Джастин. Но я полагаю, Элсбет понравится в Лондоне. Я бы с удовольствием отправилась сопровождать ее. — Она на секунду умолкла и прямо взглянула в его серые глаза. — После того как вы с Арабеллой поженитесь, мы должны будем пересмотреть наши планы. Но в любом случае мы не останемся здесь и не будем вам мешать.

Его левая бровь взлетела вверх — точно такую же привычку Арабелла унаследовала от отца. Энн не переставало удивлять их сходство. Остается только молиться, что они не станут относиться друг к другу, как брат и сестра. Граф ничего не ответил на ее замечание, но она чувствовала, что ему стоило большого труда промолчать.

После того как Краппер убрал поднос с чаем, доктор Брэнион приблизился к леди Энн и тихо сказал:

— Не торопите события, моя дорогая. Мне бы очень хотелось знать, что собирался сказать вам граф. Ему нелегко было молчать. Как бы то ни было, это хороший знак — он вселяет надежду.

— Чепуха! Джастин прекрасно понимает, что поставлено на карту. Он сделает все возможное, чтобы привести Арабеллу к алтарю, — попомните мое слово.

— Но если она этого не захочет, я ума не приложу, что нам тогда делать.

— А нам ни в коем случае нельзя вмешиваться, Пол. Я не верю, что Джастин настолько глуп или бестактен, что не сможет уладить это дело. Что ж, поживем — увидим. Нам и правда остается только ждать.

Доктор Брэнион кинул быстрый взгляд в сторону Элсбет, которая старательно поддерживала разговор с графом.

— Вы не сказали мне, что уезжаете вместе с Элсбет.

Леди Энн почувствовала, как внутри нее что-то встрепенулось. Она растерянно заморгала и отвела взгляд. Перед ее мысленным взором вдруг всплыло давнее воспоминание, и она неожиданно спросила:

— Пол, вы помните тот день, когда я родила Арабеллу? Я никогда не говорила вам этого, но я знаю, что вы были тогда со мной все те ужасные часы. Я знаю, что вы не покинули меня. Я помню ваш голос — он приказывал мне собраться с силами, даже когда я готова была сдаться и умереть. В тот день вы спасли мне жизнь.

Забыл ли он? Да ему до конца жизни не забыть ужаса тех бесконечных часов у ее постели: как он боялся, что она не выдержит страданий и умрет, как он ненавидел графа за его проклятое безразличие!

— Конечно, помню, — медленно ответил мистер Брэнион, — но не думал, что вы помните об этом. Боль была чрезвычайно сильной, и я полагал, что ваш разум милосердно изгладит из вашей памяти ужасные подробности того дня.

Она сказала это просто из вежливости, понял он. Леди Энн хочет убедить его, что он по-прежнему желанный гость в этом доме и всегда им будет. Доктор внезапно поднялся, чувствуя, что не может более ни минуты оставаться здесь. Ее снисхождения ему не вынести.

— Уже поздно, Энн, и я должен покинуть ваше общество — меня ждет мистер Крокер: он жалуется на боли в желудке. Его дом в получасе езды от Эвишем-Эбби. К тому времени, как я доберусь туда, он, возможно, будет проклинать всех и вся. Знаете, он зовет меня «мой мальчик» — это в моем-то возрасте.

Ему неприятны эти воспоминания, решила леди Энн, задумчиво глядя ему в лицо. Да, ей было тогда очень плохо, но для него она была всего лишь пациенткой, и теперь она поставила его в неудобное положение. Она поднялась, встала с ним рядом и попыталась изобразить вежливую улыбку, хотя это было и нелегко.

— Приходите к нам завтра, Пол, хотя бы только потому, чтобы справиться о здоровье Арабеллы. Я очень надеюсь, что завтра она полностью поправится, — мне не хотелось бы снова слышать, как вы спорите.

— О да, конечно.

Леди Энн положила свою руку поверх его руки и снова ощутила, как сердце радостно подпрыгнуло у нее в груди.

— Мне… нам было бы очень приятно, — смущенно добавила она, — если бы вы остались с нами обедать. Я велю кухарке приготовить каплунов в миндальном соусе — ваше любимое блюдо. — Ее муж терпеть не мог каплунов. Теперь же она решила заказывать их по крайней мере раз в неделю.

«Я не желаю, чтобы вы делали мне одолжение!» — хотелось крикнуть ему. Но вместо этого он спокойно промолвил:

— Как вам угодно, Энн. — За долгие годы общения с ней он привык сдерживать свои эмоции. Доктор слегка похлопал ее по руке, словно она была пациенткой, которая старательно выполняла все его предписания. — Так до завтра, моя дорогая.

Леди Энн молча стояла в дверях Бархатной гостиной и смотрела ему вслед, пока его голос и голос сопровождавшего его Краппера не затихли в глубине коридора. В этот миг она почувствовала, как тепло окутало ее с головы до ног. Но вечер был довольно прохладным, и огонь в камине уже потух. Она, наверное, выглядит нелепо и смешно — Господи, у нее же взрослая дочь!

Графиня обернула свое помолодевшее раскрасневшееся лицо к оставшимся в гостиной и встретилась взглядом с графом, который не сводил с нее внимательных глаз. Леди Энн давно уже не была юной неискушенной девочкой и поэтому непринужденно улыбнулась ему в ответ, как будто бы ничего не случилось, и сказала, обращаясь к падчерице:

— Элсбет, у тебя уже глаза слипаются — пора отправляться спать. Ну же, любовь моя, пожелай доброй ночи Джастину и идем со мной.

Элсбет невольно зевнула и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

— Неужели я такой скучный собеседник, Элсбет? Скажите правду, я не обижусь. Откровенно говоря, мне пришлось уже выслушать вещи и похуже от вашей сестрицы.

— О нет, милорд, вовсе нет! Вы нисколько меня не утомили, клянусь вам, милорд.

— Зовите меня просто Джастин.

— Да, Джастин, но мне трудно привыкнуть к этому, милорд. Вы здесь хозяин, а кто я? Я ничего не значу. Вы очень добры, что позволяете мне называть вас по имени.

Черт возьми, ее наивная искренность растопила бы даже каменное сердце! Джастин никак не мог понять, почему ее так не любил покойный граф. Если бы он позволил своей старшей дочери жить с ним в одном доме, он бы лучше узнал ее и, возможно, стал бы лучше к ней относиться.

— Вы можете называть меня, как вам заблагорассудится. Уверен, ваша сестра в этом преуспеет. Ей никакие правила не писаны.

— Ах, милорд, это неправда. Арабелла — само совершенство. Это я такая неловкая и неуклюжая — никогда не знаю, как следует поступить и что сказать. А я бы очень хотела стать такой, как Арабелла! Она так уверена в себе и держится с таким достоинством. Прошу вас простить меня, милорд. Я просто очень устала и только поэтому позволила себе зевнуть в вашем присутствии. Это вовсе не из-за вас, милорд, то есть Джастин.

Леди Энн пришла на помощь своей падчерице:

— Не обращай внимания на слова его светлости, моя дорогая. Граф просто подшучивает над тобой. Что же касается Арабеллы, то она такая, какая есть, и я рада, что ты совсем на нее не похожа. С меня довольно одной Арабеллы. А теперь живо в постель. — Она слегка сжала руку Элсбет и, нагнувшись к ней, негромко добавила: — Завтра нам с тобой предстоит многое обсудить, любовь моя. Спокойной ночи.