— А теперь слово за невестой.

Растерянная Виктория уставилась на епископа, не в силах понять, чего от нее ждут. Рафаэля начал разбирать смех.

— Виктория, скажи наконец, что ты согласна стать моей женой, а то наш достойный священнослужитель теряет терпение.

— Я.., я… Ой, конечно, я согласна.

Закончив проповедь о святости брака, епископ Бергли самым радушным и сердечным тоном, на какой он был способен, произнес:

— Вы можете поцеловать свою невесту, капитан.

— Это будет довольно сложной задачей, — усмехнулся Рафаэль, запутавшийся в пышной вуали.

Но как человек, не привыкший пасовать перед трудностями, он мужественно преодолел и это препятствие и нежно поцеловал холодные губы Виктории.

— Здравствуй, жена.

Эти слова утонули в аплодисментах и поздравлениях. Молодожены обернулись, и в этот момент Рафаэль встретился глазами со своим братом. Скрестив руки на груди, Дамьен стоял на пороге гостиной. Он был одет в простой утренний костюм и высокие сапоги. Это было оскорблением.

Рафаэль почувствовал, как мгновенно оцепенела Виктория, как похолодела ее рука, словно все тепло жизни покинуло ее застывшее в испуге тело. Рафаэль ободряюще сжал ее ледяную ладонь.

— Он ничего не сможет больше сделать, дорогая. Оставайся здесь, обещаю тебе, все будет хорошо.

Хок, разинув рот, переводил изумленный взгляд с Дамьена на Рафаэля и обратно.

— Вот это да, — шепнул он Фрэнсис. — Они похожи, как две горошины из одного стручка.

— Только одна из этих «горошин» уж очень опасна, — вздохнула в ответ его жена.

— Не сомневаюсь, что Рафаэль обуздает бандита, — громогласно заявил маркиз.

— Дорогой брат, — раздался ласковый голос Дамьена, — значит, ты и в самом деле решил связать с ней свою жизнь. А жаль.

— Какого черта ты здесь делаешь, Дамьен?

— Просто мне случайно пришло в голову, братишка, что тебе неизвестно истинное положение вещей. Я хотел поговорить с тобой, предостеречь от самой, быть может, большой ошибки в твоей жизни, но, к несчастью, вчера вечером тебя здесь не было. — Дамьен не стал уточнять, что весь вечер рыскал по Лондону, разыскивая брата, и был в ярости, поскольку так и не смог его найти. И даже утром он опоздал. Они уже успели обвенчаться. — Будучи любящим братом, — продолжил он, — я только хотел уберечь тебя от унижения и разочарования.

— Убирайся вон, Дамьен.

— Боишься правды, Рафаэль? А может, тебе уже известна правда? Разумеется, нам не впервой пользоваться одной и той же девушкой!

С трудом сдержав естественный порыв броситься к Дамьену и набить ему морду, Рафаэль только сжал кулаки и тихо произнес:

— Сейчас не место и не время вспоминать о Патриции. Что было, то прошло. А теперь будь любезен пройти со мной в библиотеку. Мне хочется покончить с этим вопросом раз и навсегда.

Дамьен охотно последовал за братом, бросив насмешливый и торжествующий взгляд на Викторию. Почувствовав неприкрытую угрозу и не зная, чего ей дальше ждать, Виктория, побелев как полотно, застыла среди улыбок и поздравлений горестной статуей отчаяния. Дамьен ничего не делает просто так. Господи, что он опять задумал!

Рафаэль плотно закрыл дверь библиотеки.

— Видишь ли, Дамьен, я не выкинул тебя за дверь только потому, что хотел узнать, вернул ли ты пятнадцать тысяч фунтов.

Дамьен стряхнул несколько невидимых пылинок со своего костюма и, выдержав достаточную по его понятиям паузу, сообщил:

— О да. Разумеется, я это сделал. Я же не могу позволить себе лишить своего родного брата хотя бы денежной компенсации за его вынужденную женитьбу на этой маленькой шлюшке. Может быть, эта сумма хоть как-то утешит тебя.

— Ты хочешь, чтобы я тебя убил?

Рафаэль, стоявший перед Дамьеном, был совсем не тот желторотый юнец, который уехал из родного дома пять лет назад. Это был взрослый мужчина, который действительно мог убить. Дамьен в этом ни секунды не сомневался. Но остановиться, даже ради спасения собственной жизни, было свыше его сил.

— Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы ты узнал правду.

— Какую правду, черт тебя побери?

Отойдя на всякий случай на безопасное расстояние, он спросил самым безразличным тоном, на который был способен:

— Думаю, Виктория тебе уже рассказала, какой я подлец и негодяй?

— Я это понял и без ее рассказа. Когда я спас ее, она думала, что я это ты.

— Превосходная актриса, — вздохнул Дамьен, поворачиваясь к брату и надеясь, что его лицо выражает искреннее сочувствие. — Она всегда была такой.

— У тебя пять минут, Дамьен.

— Мне этого достаточно. Буду краток. В двух словах дело обстоит следующим образом. Ты женился не на чистой маленькой девственнице, Рафаэль. Не скрою, я хотел ее, все же она довольно привлекательна, но я люблю жену. И я не преследовал ее. Это именно она меня соблазнила. Почему, ты думаешь, она вышла за тебя замуж? Только потому, что ты моя точная копия! Я оказался для нее недоступен, вот она и поймала в свои сети тебя. Признаюсь, я переспал с ней, но только потому, что она этого очень хотела. Она так бегала за мной и вешалась мне на шею, что и святой не устоял бы… А я вовсе не святой. Она развратная шлюха, Рафаэль, и обожает всевозможные извращения. Она утомила меня. И сбежала, когда я наотрез отказался развестись с женой и жениться на ней. Ее разочарование переросло в ненависть. Она жаждала мщения, и как раз в это время появился ты. Вот она и решила таким образом отомстить мне, используя тебя.

Больше он не успел произнести ни слова. Неожиданно прямо перед глазами он увидел кулак своего брата и почувствовал резкую боль в области скулы. Не удержавшись на ногах, он упал и вдобавок сильно ушибся бедром о стоявший неподалеку стол.

— Мерзкий лгун! Я и не предполагал, что человек может так опуститься!

Дамьен с трудом встал и потрогал челюсть. Слава Богу, не сломана. Он попробовал сочувственно улыбнуться, но не получилось. Тогда он просто пожал плечами:

— Как знаешь, брат. Я просто не хотел, чтобы ты испытал слишком большой шок в первую брачную ночь. Ты помнишь Дэвида Эстербриджа? Я говорил, что он сбежал от нее. Потому что узнал правду. Это очень подкосило бедного парня, но в конечном итоге он не мог не почувствовать облегчения. Это и понятно. Легко отделался. Кстати, не исключено, что она беременна. Конечно, я старался соблюдать осторожность, но сам понимаешь, в этом деле ничего гарантировать нельзя. В постели она совершенно ненасытна, прямо тигрица какая-то. Поневоле забудешься. Ты лучше сам спроси у нее. А то как бы сразу не обзавелся и женой, и потомством. Знаешь, однажды она пришла за мной в нашу старую галерею фамильных портретов, помнишь? И я взял ее прямо под портретом нашего дедушки, стоя у стены, представляешь? — С этими словами Дамьен словно случайно отошел к стене: теперь его и Рафаэля разделял стол. Не очень надежная преграда, но все-таки…

— Убирайся! — прошипел Рафаэль. — Я слушал твои лживые бредни значительно больше пяти минут, — Конечно, брат. Я только хотел предупредить тебя. Это все правда. Теперь я выполнил свой долг и возвращаюсь в Корнуолл. Ты собираешься приехать туда с женой?

— Пошел вон!

— Как знаешь. Тогда прощай, Рафаэль. Быть может, мы еще увидимся в Драго-Холле?

Рафаэль не ответил. Он был так зол, что боялся открыть рот, опасаясь самых непредсказуемых последствий.

Дамьен улыбнулся:

— Если бы бедный дедушка мог тебе рассказать, что он видел… Жаль… Но в любом случае очень скоро тебе откроется правда.

— Уйди, пока я не прикончил тебя! Улыбка Дамьена стала еще шире.

— Ты обязательно спроси ее, кого из нас она считает лучшим любовником. Братья во всем одинаковы, но все же.., все же… — При всех своих недостатках Дамьен был достаточно разумным человеком и пока не собирался приближать собственную смерть. Поэтому последние слова он произносил уже на ходу и через несколько мгновений покинул своего разъяренного брата.

Рафаэль молча проводил его глазами. Оставшись один, он несколько минут постоял, рассеянно перелистывая какую-то книгу, чтобы успокоиться и вновь обрести самообладание. Бедная Виктория! Такая нежная, слабая, беззащитная девочка должна защищаться от этого гения'" зла! Подлый лжец! Больше он не посмеет раскрыть свой грязный рот.