Мимо статуи Герцога.

А, кстати!

Пошел он.

Гриль-бар «Койот».

Юг Лагуна-Бич.

Чтобы попасть туда из квартиры Бена в Тейбл-Роке, нужно всего лишь подняться по внешней лестнице.

Друзья сидели за столом на балконе. Перед ними синим прямоугольником раскинулся океан. Вдоль темных пятен водорослей курсировали рыбацкие лодки, остров Каталина, большой, величественный и ленивый (избалованный домашний кот), возвышался на краю мира.

Просто чудесно.

Солнце ярко сияло, в воздухе витал аромат свежей сальсы.

Этот ресторанчик — любимое место Бена в родном городе. Его вторая берлога. Правда, он почти ничего не ел — так, гонял еду по тарелке да отщипывал крошечные кусочки от тортильи. Наверное, опять мучается животом, предположил Чон. В животе у Бена постоянно что-то урчало, и он то и дело бегал в сортир. Они уже закупили кучу журналов в туалет — в ближайшее время ему придется провести там немало времени.

Чон заказал себе гамбургер. Он терпеть не мог мексиканскую кухню — ему казалось, что мексиканцы всегда готовят одно и то же блюдо, просто подают его по-разному.

О ела так, что за ушами трещало.

Перед ней стояла огромная тарелка начос с курицей, тако с желтохвосткой, рисом и бобами. С тех пор как Бен вернулся домой, она, и прежде-то отличавшаяся хорошим аппетитом, стала есть еще больше. (Еще бы, оба ее мужчины наконец-то рядом!) В том, с какой жадностью она запихивала в себя еду, было даже что-то отталкивающее. Увидь ее Паку, у нее тут же от ужаса пошла бы ушами кровь.

От одной этой мысли О хотелось есть еще больше.

Бен хотел было взять себе чай со льдом, но Чон его переубедил — мол, в его состоянии лучше что-нибудь попроще. Когда мучает понос, спасти может только обильное питье. В конце концов Бен заказал лимонад и потихоньку разгрызал оттуда лед.

— Где ты был? — поинтересовалась О, не отрываясь от еды.

— Везде, — ответил Бен. — Сначала поехал в Мьянму.

— Мьян-что?

— Мьянма. Это бывшая Бирма. Из Таиланда сразу налево. Ну а в итоге очутился в Конго.

— Ну и как там в Конго? — спросил Чон.

Бен изобразил лицо с постера «Апокалипсис сегодня». Марлона Брандо перед коробкой эскимо.

Чистый неподдельный ужас.

Дом, милый дом.

Бен прошел в просторную гостиную и сразу же начал оглядываться, пытаясь понять, какой урон нанесли дому Чон и его пристрастие к водке и спидам.

Но вроде бы с гостиной все было в порядке.

Даже чисто.

— Вы наняли уборщицу, — догадался Бен.

— Одну из шизичек Паку, — кивнула О.

— Очень уютно стало, — одобрил Бен. — Спасибо.

Все уборщицы, попадающие в дом к Паку, делятся на два типа: первые вскоре переживают нервный срыв и увольняются, прихватив на обратном пути какую-нибудь ценную вещичку, чтобы возместить моральный ущерб; и вторые — сумасшедшие с навязчивыми неврозами чистоты, которые приходят в восторг от недостижимых стандартов Паку. О вызвала для вылизывания гнездышка Бена как раз одну из таких невротичек.

Друзья сидели на диване и курили травку. Смотрели на океан. Смотрели на океан. Смотрели на океан…

Чон решил, что давно не тренировался, и пошел искупаться.

Тренировка в его понимании предполагала долгий, очень долгий заплыв — минимум на пару миль — и дорогу домой. Выйдя из комнаты, он вернулся уже одетый в плавки.

— До встречи, — махнул рукой он.

О с Беном смотрели, как он, прошагав по пляжу, забежал в воду.

Чон не любит медлить.

Как и О.

— Давно у тебя не было секса? — спросила она у Бена.

— Несколько месяцев.

— Как долго, — ужаснулась О и опустилась на колени.

Расстегнув ширинку, она стала нежно ласкать языком его яйца.

— А как же Чон? — остановив ее, спросил Бен.

— Это не его язык и не его рот, — пожала плечами О и заглотила поглубже его член. Обхватив его губами, она двигалась все быстрее, чувствуя, как он набухает и твердеет. Ей нравилось ощущать власть над его телом, нравилось качать вверх-вниз головой, зная, как любят смотреть на это парни. Кажущаяся покорность всегда их возбуждает. Краем глаза О заметила, что Бен вцепился в диванную подушку.

— Хочешь кончить в рот или в меня? — спросила она.

— В тебя.

Взяв Бена за руку, О отвела его в спальню. Стянув через голову платье, она стащила трусики и ногой отшвырнула их подальше. Сняла с Бена его рубашку, джинсы и трусы и затащила его на себя.

— А ты хочешь?

Милый Бен, всегда такой заботливый. Не хочет причинять никому боль.

— Еще как. Посмотри! — сказала О и широко раздвинула ноги. Она вся намокла.

— О, боже, — простонал Бен.

— Хочешь меня трахнуть, а, Бен?

— О, да!

— Трахни меня! Трахни меня, милый Бен!

Милый, милый Бен, такой неторопливый такой нежный такой сильный и нежный, такой горячий такой чертовски чертовски горячий, и карие глаза смотрят на нее вопросительно — неужели это неземное наслаждение не сон, неужели так бывает на самом деле, и ответ в его улыбке, он улыбается, улыбается, и от его улыбки ее накрывает первая, еще не очень сильная волна.

Русалка на ее руке ласкает его спину, зеленые водоросли обнимают, прижимают его, сладкие, сладкие зеленые заросли, и дельфины скачут по спине, пока Бен впечатывает О в кровать. Их соленый пот смешивается, и они прилипают друг к другу, слепляются воедино, а крошечные белые пузырики крепко-накрепко соединяют их друг с другом.

О нравится чувствовать в себе твердый нежный член Бена, нравится обнимать его за плечи, когда он входит в нее снова и снова.

— Я скучала по тебе, — прошептала она ему на ухо.

— И я.

— Милый, милый, милый Бен, меня трахает мой милый Бен, — пробормотала О, и это «меня» вызвало у нее новую волну оргазма, — это меня, меня трахает этот красивый, чудесный, прекрасный, нежный мужчина, это меня он хочет, его добрые волшебные карие глаза смотрят прямо на меня, его руки на моей спине, его член во мне.

И как ни пыталась О сдержаться, она кончила снова. Она хотела продлить, растянуть удовольствие для Бена, но не смогла и приподняла бедра, прижалась клитором к его лобку и начала усиленно подмахивать, пытаясь загнать его еще глубже в себя.

— О, Бен… — стонала она. — О, о, о!

Ее пальцы беспорядочно дергались, словно выбравшийся на влажный песок краб, и, погладив его пониже спины, она запустила внутрь пальчик и услышала, как Бен захрипел, и почувствовала, как он излился внутри ее, как задрожал, дернулся раз, затем еще один и наконец повалился без сил.

Русалка улыбалась.

Дельфины спали.

Как Бен с О.

Стараясь не потревожить девушку, Бен выбрался из ее влажных объятий.

Встав с кровати, он натянул джинсы и рубашку и прошел в гостиную. В окно он увидел Чона, который сидел на террасе. Наведавшись на кухню, Бен захватил две бутылки пива и вышел наружу.

— Хорошо поплавал? — спросил он, протянув другу пиво и облокотившись на белые металлические перила.

— Ага.

— Акул не встретил?

— Неа.

Ничего удивительного — акулы Чона боятся. Понимают, видно, что перед ними такой же хищник.

— Мы пойдем на их условия, — произнес Бен.

— Ну и зря.

— Тебя чего, волнует, что их член больше нашего?

— Нашего?

— Ну ладно, наших. Нашего собирательного члена. Коллективно-бессознательного, так сказать.

— Это уж чересчур, — поморщился Чон. — Давай-ка держать наши члены раздельно.

— Пускай они выиграли, — продолжал Бен, — ну и что? Что мы от этого потеряли? Ну да, нас вышвырнули из бизнеса, из которого мы и сами хотели уйти. Все равно мне это все уже страшно надоело. Пора двигаться вперед. Покорять новые вершины.

— Они подумают, что мы их испугались, — заметил Чон.

— Так оно и есть.

— Говори за себя. Я не испугался.

— Не все такие, как ты. Ты у нас вообще по пятнадцать террористов перед завтраком сжираешь, вместе с костями. А мне разборки ни к чему. Я этим бизнесом занялся не для того, чтобы с кем-то сражаться и убивать людей. И не хочу, чтобы из-за меня кому-нибудь отрезали голову. Начиналось все легко и приятно, но раз такая вот дикость становится нормой — я выхожу из игры. Я не хочу во всем этом участвовать. И ты говоришь, они подумают, что мы их испугались? Ну и что? Мы что, в пятом классе, что ли?