– Надька, немедленно перестань рыдать! – всерьез рассердилась Ольга. – Ну, кому, как не тебе, знать, что Димка тебя любит!

– Любит он меня! Откуда ты знаешь? Это, может, он раньше любил, а теперь…

– Перестань нести глупости.

– И ничего не глупости! – зашлась в новом приступе плача Надя. – Вовсе не глупости! Хорошо тебе, у тебя Сережа такой!

– Да, мне хорошо, у меня Сережа, – сказала Ольга, а сама вдруг подумала – надо спасать Надьку! Надо срочно спасать, а то все эти истерики уже попахивают психическим расстройством. – Ты вот что, кончай там дурью маяться, а то доведешь Димку до белого каления своими подозрениями дурацкими. Знаешь что?! Бери-ка своего Дим Димыча в охапку и приезжай ко мне!

– Но ведь… – попыталась что-то растерянно возразить Надя, но Ольга ее перебила:

– Приезжай, приезжай! Развеешься, дурь из башки выветришь, да и я по тебе ужасно соскучилась! Тут такая красотища!

– А это… Кто Димочку кормить будет? Стирать, убирать…

– Да плюнь ты на все! И с Димочкой твоим драгоценным ничего без тебя не случится. Приезжай!

– Нет, ну как же это я так вдруг поеду? – Надька, наконец, перестала плакать, и хоть сопротивлялась огорошившему ее предложению, в голосе зазвучало сомнение, которое вполне могло перерасти в согласие. – Нет, Оль… И Грозовского одного оставлять, и вообще… Нет!

– Да!

– Ну, разве что… Димка в Канаду собирается ехать через неделю… Может быть, тогда мне к тебе и поехать, все равно его месяц не будет, а?

– Вот и договорились! – обрадовалась Ольга своей победе.

– Ну, хорошо, я подумаю.

– И думать нечего! Жду тебя! Чтобы через неделю тут была как штык! Все! Целую.

Пока Барышева болтала по телефону с какой-то умалишенной подружкой, Оксана выкурила сигариллу, обдумывая забавную мысль – угораздило же ее вляпаться в эту бодягу, позировать. Додружилась…

Удивительное, видите ли, у нее лицо. Интересно, она один ее портрет нарисует или задумает серию с последующей выставкой-продажей?..

Шея от долгой неподвижности затекла, а правая рука, которую почти полчаса пришлось продержать на спинке дивана – занемела.

Зато Ольга, кажется, прониклась к ней безграничной симпатией и доверием. Оно того стоило – это позирование. Теперь все тайны барышевской семьи – ее тайны. А зная слабые места в фундаменте волшебного замка под названием «любовь», проще его разрушить. Подмыть, подточить изнутри… Сделать так, будто сам этот замок разрушился вовсе без ее участия.

– Это моя подруга, самая близкая, – прервал ее мысли голос Ольги.

Оксана затушила сигариллу в подносе с фруктами и всем своим видом изобразила чрезвычайную заинтересованность.

– Я так и подумала. Какие-то проблемы?

– Ой! – засмеялась Ольга и, махнув рукой, с провинциальной и совершенно неподобающей жене «акулы бизнеса» нежностью сказала: – Дурища такая. От ревности с ума сходит!

– У нее есть для этого повод?

– Да в том-то и дело – ни малейшего! Муж в ней души не чает, сын у них чудесный… А она вбила себе в голову чушь какую-то и мается. Ну, ничего, через неделю ко мне прилетит, я из нее эту дурь вытрясу. А ты мне поможешь. Хорошо?

«Опять нарвалась, – с раздражением подумала Оксана. – Если так дело пойдет, я скоро вместе с ней буду принимать роды у ее любимой кошки!»

– Вытрясать из кого-то дурь – мое самое любимое занятие, – с дурашливой серьезностью заверила она Ольгу. – В этом деле мне нет равных!

Ольга засмеялась, и пришлось поддержать ее смех с самым искренним и непосредственным видом.

– Я смотрю, вы уже вполне подружились! Отлично! – неожиданно громыхнул барышевский бас.

Они обе повернулись к двери и увидели его – огромного, улыбающегося и немного смущенного.

– Ой, Сережа! – бросилась к нему Ольга и, схватив за руку, затараторила со своей раздражающей Оксану непосредственностью: – Мы провели такой чудесный день! Мы вместе катались по разным злачным местам!

– Однако! – шутливо нахмурился Барышев, стараясь не смотреть на Оксану.

– Не слушайте вы ее. Все места были абсолютно невинными. – Оксана подошла к нему так, чтобы он не мог ее не видеть…

Шеф сразу занервничал и, заметив мольберт, слишком поспешно подошел к нему.

Отлично. Он, конечно, еще не на крючке, но наживку заглотил так глубоко, что выкрутиться ему не удастся, как бы ни избегал он взглядов и близкого расстояния.

Кажется, портрет его не порадовал. Похоже, он его неприятно потряс… И это тоже было подтверждением Оксаниной победы и пошатнувшегося волшебного замка.

– Это ты сейчас нарисовала? – с наигранным равнодушием спросил жену Барышев и, не дожидаясь ответа, отрешенно добавил: – Похоже, похоже…

– Сережа! – Ольга оттеснила его от мольберта. – Портрет еще не готов. Не смотри! Кстати, к нам прилетает Надя.

Оксана все-таки поймала его взгляд и насладилась замешательством, которое в нем мелькнуло.

А теперь радуйся приезду Нади, мысленно приказала она. Радуйся, радуйся, да посильнее, чтобы жена не заметила твоих бегающих глаз, дрогнувшего голоса, испарины и паники, готовой прорваться наружу.

– Правда? – словно повинуясь Оксане, громко и радостно закричал Сергей Леонидович. – Да что ты говоришь! Отлично! Это просто замечательно! Я очень рад!

Хватит. Переборщил. Выдаешь себя с головой. Посмотри, с каким недоумением смотрит на тебя женушка…

Барышев замолчал, не зная, чем еще отвлечь себя от магнетического объекта, на который обжигающе больно было смотреть. На его спасение, в гостиную вошла пожилая тайка, ведя за руку маленького ребенка.

Барышев схватил его на руки, поцеловал в щеку и скорее себе, чем кому-то еще, сказал:

– Сын… Как я соскучился!

– Ой, кто это к нам пришел! – запричитала Ольга. – Это Петя пришел?!

Сын, как две капли воды похожий на Барышева, уткнулся ему в плечо.

– Он стесняется и спать хочет, – словно оправдываясь, сказала ей Ольга. – А вообще он шустрый.

– Прелесть, а не малыш! Красавец, – улыбнулась Оксана.

…Только такие кошки, как ты, способны так много рожать. Интересно, если оставить Барышева тебе, сколько ты ему еще наштампуешь таких шустрых прелестей?

Все, не могу больше на это смотреть. Противно…

– Ну, мне пора! – Оксана взяла свою сумку и нанесла последний удар, глядя на Барышева в упор: – Вам очень идет быть отцом. До свидания!

– Счастливо! И спасибо за все, Оксана! Все было просто высший класс! – Забрав сына у Барышева, Ольга подтолкнула мужа к ней. – Ну, что ты стоишь, Сережа! Проводи Оксану до машины.

Барышев хотел что-то сказать, но не стал – поплелся за Оксаной как на заклание…

Дурочка. Какая же дурочка у тебя жена.

Я не буду такой.

Я буду тонкой, умной, изысканной и… до конца никогда и никем не прочитанной.

Димка улетел в Канаду вечером, а утром Надя уже паковала чемодан.

Билет в Таиланд был куплен заранее, банка соленых огурцов для Ольги приготовлена, оставалось только решить, что из вещей брать с собой, и этот вопрос оказался наитруднейшим и практически неразрешимым.

Как обойтись без спортивного костюма с начесом? А с другой стороны, зачем он ей нужен, если в Таиланде жара? Но опять же – все время, что ли, там жара? Вдруг налетит ветер и похолодает? Окочуриться же можно в сарафане-то…

Надя достала костюм из чемодана, потом положила, потом снова достала. Потом все-таки положила и стала закрывать чемодан, который категорически не хотел закрываться. То есть без костюма – пожалуйста, а с ним – ни в какую.

В Наде проснулось упрямство, и она уселась на крышку, пытаясь застегнуть непокорный замок.

– Вот зараза, – тихо ругнулась она.

– Заза, – повторил Димка-маленький, гонявший по комнате игрушечную машинку.

– Это плохое слово! – строго сказала Надежда. – Не говори его.

– Заза! – упрямо повторил Димка.

Замок почти застегнулся, но в этот момент зазвонил телефон. Надя, соскочив с чемодана, схватила мобильник.