— Добро пожаловать в Уэйкхерст, — проговорила она и заключила жену Брента в свои ароматные объятия. — У вас усталый вид, бедняжка. Могу я называть вас Байрони? Спасибо. А я Лорел. В конце концов, нас разделяет не так уж много лет. Представляю, каким ужасным было ваше долгое путешествие.

Из самого Сан-Франциско! Вы провели некоторое время в Новом Орлеане? Ах, какой прекрасный город, необычный. А потом пароходом по Миссисипи? Наверное, целую неделю, да?

Байрони чувствовала себя тупым ребенком. Ей оставалось только поддакивать или кивать.

— Брент, — обратилась к нему Лорел, — ваша жена падает от усталости! Вы можете обмениваться с Дрю воспоминаниями и шутками, сколько вам понравится, но не сейчас, Отелло! Ллойд! Принесите багаж хозяина! Мамми, тебе не мешало бы позаботиться о женушке Брента. Вам нужна отдельная комната, дорогая? Нет? Странно, ну да ладно. Не важно. Мамми, отведи ее в апартаменты хозяина. Я, разумеется, освободила их после ухода моего дорогого мужа. — Она с удовлетворением произнесла эти слова. Не могла дождаться, чтобы расстаться с этой ужасной, мрачной комнатой, пропахшей болезнью. — Теперь это апартаменты Брента. Пойдемте!

— Благодарю вас, — проговорила наконец Байрони и потащилась за этой красивой женщиной.

Лорел чувствовала, как ярость начинает переполнять ее. Эта девочка так юна, будь она проклята! И красивая. Господи, что теперь делать?

Когда они вошли в гигантский вестибюль, их окружили кричавшие наперебой негры всех возрастов. Все они столпились вокруг Брента. Байрони ничего не слышала, кроме возгласов «Масса! Масса!»

Архитектура дома поразила Байрони четкими, простыми линиями — три этажа опирались на тонкие колонны и изящными галереями окружали три стороны дома. Интерьер носил на себе следы испанского влияния, как уже говорил ей Брент. Стены были выкрашены в нежно-розовый цвет, на верхний этаж вела черная кованая винтовая лестница. Повсюду в изысканных вазах стояли свежесрезанные цветы. Байрони пыталась не показывать виду, что ошеломлена всем этим великолепием, но это ей плохо удавалось. Конечно, дом Айры в Сан-Франциско был элегантным и богатым, но в нем отсутствовала присущая Старому Свету прелесть этого дома. В сравнении с ним он выглядел хотя и новым, но невзрачным. Интересно, что думал Брент.

Не казалась ли ему его квартира над салуном жалкой в сравнении с этим старым домом?

— Байрони, познакомься с рабами, обслуживающими дом.

Брент представил ее нескольким старым рабам, а потом молча выслушал Лорел, назвавшую по именам новых.

Отелло, Дездемона, Порция, Лир и так далее.

Надо же, подумала Байрони, как у Шекспира! Интересно, какими были их настоящие имена? Она улыбалась им, пока не почувствовала, что заболели скулы.

Каждый из них улыбался ей в ответ, называя «маленькой миссис». Все они были босыми.

Внезапно Мамми Бас хлопнула в ладоши:

— Хватит, расходитесь, черные лентяи! Миссис, пойдемте со мной. Мы устроим вам отличную ванну.

Байрони послала Бренту вымученную улыбку.

— Да, поднимайся наверх, — кивнул он. — Я скоро приду.

Она оглянулась через плечо, поднимаясь впереди Мамми Бас по лестнице. Брент разговаривал с Лорел.

Она выглядела немыслимо хрупкой и изящной, а ее очаровательный смех звучал почти интимно. Байрони ощутила укол ревности. Перестань, идиотка! На мгновение она встретилась с глазами Дрю и с неотвратимой ясностью поняла, что тот прочел ее чувства. Дрю подмигнул ей, и это было так неожиданно, что она едва не рассмеялась.

Пол длинного коридора на втором этаже был устлан толстым узорчатым ковром. Мамми Бас продолжала свой непрестанный монолог, пока они не дошли до конца коридора. Она распахнула двустворчатую дубовую дверь, и Байрони содрогнулась.

Какая ужасная комната! Мрачная, тяжелая, неуклюжая мебель, пахнувшие плесенью шторы. Она быстро подошла к окнам и отдернула парчу. В комнату ворвался солнечный свет. Мамми Бас услужливо открыла высокие окна, и Байрони вдохнула свежий теплый воздух.

Она вышла на галерею и облокотилась на белые деревянные перила.

— Как красиво, — глубоко вздохнув, проговорила она, глядя вниз на безукоризненно ухоженный сад.

— У старого массы было плохо с глазами, и солнце было ему вредно. Теперь все будет по-другому, миссис. Уберем все это барахло, отдадим его Джошу.

Пусть он почувствует себя значительной фигурой. Он главный надсмотрщик, строгий.

Когда вошли двое рабов с багажом, Мамми Бас распорядилась, куда его положить. А через двадцать минут Байрони по шею погрузилась в источавшую аромат жасмина теплую воду, которой была полна огромная ванна кедрового дерева. «Я умерла и вознеслась на небеса», — думала она, наслаждаясь первой настоящей ванной после Нового Орлеана.

Она откинулась на спину и закрыла глаза. «Вот я и в Миссисипи, — рассеянно думала Байрони. — Здесь полно босоногих рабов, которые принадлежат Бренту». Она вспомнила долгие недели путешествия, размышляя больше о поведении своего мужа, чем о местах, где им довелось побывать. Как раз тогда, когда ей казалось, что она начинает его понимать, он менялся, как-то отстранялся. Проводил часть времени за игрой, и они приехали в Новый Орлеан с лишней тысячей долларов. Большую часть этих денег он потратил на нее. Новые платья теперь висели в дубовом шкафу, стоявшем в углу спальни. Уж не боялся ли Брент, что ему будет стыдно за нее? Разумеется, он купил новую одежду и себе. Она чувствовала себя несколько стесненно рядом с элегантным джентльменом-южанином, в которого он превратился за последнюю неделю. У него изменилось произношение, и весь он дышал неиссякаемым очарованием. Она печально думала о том, поймет ли его когда-нибудь. А тут еще Лорел и его брат Дрю. Красавица Лорел, так многозначительно смотревшая на Брента…

Байрони не шевельнулась, когда услышала голос Брента.

— Привет, русалка. Похоже, ты получаешь от ванны больше удовольствия, чем от меня.

Байрони открыла глаза и увидела его сладострастную улыбку. Она глубоко, удовлетворенно вздохнула, и улыбка стала шире.

— Маленькая колдунья, — шептал Брент. — Хочешь, я к тебе присоединюсь?

— С твоими габаритами лучше подождать. — Она принялась мыть голову, небрежно заметив:

— Твоя мачеха совершенно очаровательна, как и твой брат.

— А ты ожидала обвинений и криков ярости? Дорогая, это же Юг. Леди остаются леди, по крайней мере на поверхности. Лорел будет ждать благоприятного случая. — Брент помолчал. — Это была комната отца. Господи, обстановка просто давит. Можешь тут все менять, как хочешь.

— Мы останемся здесь надолго?

Брент пожал плечами:

— Мы проделали долгий путь. Мне хочется какое-то время чувствовать под ногами твердую землю.

— Новый Орлеан показался мне самым необычным из всех городов, которые я видела, — задумчиво проговорила Байрони.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда я отвезу тебя в Начиз.

— Он, наверное, лучше Панамы.

— Пожалуй. Возможно, к нашему возвращению уже будет достроена железная дорога.

— Ни у одного из рабов нет обуви, — неожиданно вспомнила Байрони.

— Но они хотя бы живут в чистоте и нормально одеты. Это, разумеется, заслуга Лорел. Когда я был мальчиком, здесь была сплошная грязь. Во время обеда нас обслуживали официанты с грязными руками. От этого просто пропадал аппетит.

— По всему видно, ты не утратил аппетит, — оборвала его Байрони.

— Слава Богу, нет, — согласился Брент, широко улыбаясь. Она второй раз намылила волосы, глядя, как Брент сбросил с себя пиджак. Он сказал через плечо:

— Кажется, Лорел стала немного.., мягче.

— Она очень привлекательна, — заметила Байрони, желая быть справедливой.

— О да, — согласился Брент. Он швырнул на пол рубашку и уселся на уродливое кресло с подголовником, чтобы снять обувь. Помолчав, он добавил:

— Дрю стал мужчиной. Это так странно.

— Заставляет чувствовать себя старым?

Брент улыбнулся Байрони и поднялся из кресла, взявшись за пуговицы брюк.