— Кажется, мой дядя недавно обратился к вам с деловым предложением?.. — начала Ли.

Адриан кивнул:

— Письмо .принесли в прошлый четверг, и в тот же день я отправил его обратно нераспечатанным, как и обещал вам когда-то.

— Помню. — Ли сверкнула обольстительной улыбкой, и Адриану вдруг пришло в голову, что, будь они деловыми партнерами, их удачливости можно было бы только позавидовать. — А что, если он вновь пришлёт то же письмо? Не могли бы вы прочесть его и, если можно, одобрить?

Адриан насторожился:

— Почему?

— Видите ли, по словам тети Миллисент, они пребывают в чрезвычайно стесненных обстоятельствах. А я, к собственному удивлению, обнаружила, что не могу позволить моим родным разориться, тем более что в силах помочь им.

В голове Адриана послышался глухой гул. Должно быть, лопнул кровеносный сосуд, подумал он, увидев перед глазами красные пятна. Какой он, оказывается, болван, если решил, что вся эта тщательно продуманная сцена продиктована невинным желанием Ли поужинать вместе с ним! Отшвырнув салфетку, Адриан вскочил.

— Так вот в чем дело! Эти свечи, вино, этот нелепый… — Он устремил взгляд на грудь Ли, вздымающуюся под прозрачным шелком.

— Пеньюар, — подсказала она.

— Да, пеньюар, — подхватил он. — Значит, и слуг вы отпустили спать и накормить меня решили только с одной целью? Да будет вам известно, что вы напрасно потратили время.

— Вы хотите сказать, что не измените своего решения? — негромко спросила Ли.

— Нет. Я сделаю все, о чем вы просите. Я приму это чертово предложение, каким бы оно ни было. Но я согласился бы даже в том случае, если бы вы обошлись без предисловий и не подвергали себя опасности, уже зная, что сегодняшний ужин может закончиться точь-в-точь так, как вчерашний вечер, ясно? — Каким-то чудом емуудалось перевести взгляд с груди Ли на ее лицо.

— Да, — кивнула она, вставая и отходя от стола. — Только…

«Ну что еще?!» — мысленно простонал Адриан.

— Только все это не имеет никакого отношения к моим дяде и тете.

Адриан ошеломленно вскинул голову:

— О чем вы говорите?

— О вине, свечах, слугах, даже о пеньюаре… — При упоминании последнего Адриан вновь уставился на него, словно марионетка, послушная рукам кукловода. Чувствуя себя совершенно беспомощным, он скользил взглядом по груди Ли, ее животу и тому месту, где ткань образовывала неглубокую впадину между ее ног. — Особенно о пеньюаре, — поправилась Ли. — Все это я приготовила не ради родственников, а ради вас.

Адриан нехотя перевел взгляд на ее лицо, на котором, к его полному изумлению, играла слабая улыбка.

— Но почему?

— Потому что сегодня днем я поняла: в вашу игру можно играть вдвоем — по крайней мере слегка изменив правила. Вы задумали соблазнить меня, и это было чудесно, самое лучшее, что случалось в моей жизни. Я решила отплатить вам той же монетой, заставив влюбиться в меня.

Адриан удивленно воззрился на нее:

— Этого никогда не будет! Неужели утром вы не слушали меня? С чего вам это взбрело в голову?

— Потому что я люблю вас, — ответила Ли, и открытое, невинное выражение ее лица не оставило у Адриана сомнений в том, что Ли говорит правду, какой бы безумной и немыслимой та ни была.

Внутренне похолодев, он пожалел о том, что не сел несколько минут назад, когда его ноги только начали дрожать. Его охватило смятение, накатывающее волна за волной.

— Прошу вас, молчите, — продолжала Ли. — Я знаю, о чем вы думаете, — что я лишилась рассудка. И все-таки я сказала правду. Я люблю вас. — Адриан напрягся, опасаясь, что Ли бросится к нему на шею, но она просто скрестила руки на груди. — Не знаю, зачем мне это понадобилось, — ведь вы отнюдь не легкая и уж вовсе не завидная добыча. Но очевидно, любовь, как и азарт игрока, неподвластна доводам рассудка.

Услышав такое сравнение, Адриан немного пришел в себя.

— Вы ничего не скажете в ответ? — негромко спросила Ли.

— Ничего, кроме двух вещей: вы нашли весьма оригинальный способ выразить свои чувства. Если бы не ваш нежный голос, такое сравнение показалось бы мне омерзительным.

— А второе?

— Вы зря теряете время, мадам.

— Но это мое время, — возразила Ли, подступая ближе. — Пока не приедет Кристиана, я могу тратить его, как захочу.

«Скажи ей правду, — советовал внутренний голос. — Скажи, что сестра не приедет, что у этой истории не будет счастливого конца, что ее надеждам не суждено сбыться. Скажи ей немедленно!»

Внезапно Ли протянула к нему руки, и говорить правду стало слишком поздно.

Она расстегнула жилет, и Андриан не стал протестовать, наслаждаясь легкими, как перышко, прикосновениями ее пальцев и мечтая о продолжении. Покончив с жилетом, она принялась расстегивать рубашку между узлом тщательно повязанного галстука и поясом панталон.

Словно завороженный, Адриан следил, как Ли приблизилась к нему, ощутил ее дыхание на обнаженной коже груди и испытал чувство, названия которого не знал. Чуть помедлив, она прикоснулась к нему слегка приоткрытыми губами и горячим, влажным, вкрадчивым языком.

— Ли, что вы делаете? — едва выговорил он.

— Пробую тебя на вкус, — прошептала она, не поднимая головы. — Так, как вчера ночью ты пробовал меня. Помнишь, как ты целовал мне шею, живот и…

— О Господи! — Схватив за плечи, —Адриан прижал ее к себе и завладел ее губами.

Он вовсе не был необузданным сластолюбцем. Речь шла не о гордости, а о здравом рассудке. С годами он, становясь все более равнодушным и себялюбивым, всем существом впитал философию безразличия. Но теперь она утратила прежний смысл. Адриан отчаянно нуждался совсем в другом, и это пугало его.

Он жаждал того, что подарила ему Ли вчера ночью, мечтал о сладостном привкусе, который оставляла на языке ее кожа, о жарком пламени ее пальцев, пляшущих по телу, стремился обладать, покорять, завладевать… до тех пор, пока не победит свое влечение. Будь проклята ее сестра! Никакие силы не заставят его отпустить Ли, пока он не утолит свою страсть.

После продолжительного поцелуя он принялся слегка покусывать ее шею и изгиб плеча. Просунув палец под ^ленточки пеньюара, он грубо рванул их. Полы разошлись, открывая ее грудь жадному взгляду и алчным губам. Адриан впился в нее губами.

Лизнув ложбинку между ее грудей, он застонал. Ее кожа имела привкус мыла, соли и женщины, и он никак не мог насытиться им, даже если бы эта минута длилась вечно. Его охватило неукротимое желание.

Выпрямившись, он заглянул ей в глаза, и она улыбнулась:

— Отличный сюртук! — Она игриво провела ладонью по груди Адриана. — Ты сам снимешь его или позволишь мне?

— Ни то ни другое, — отрезал Адриан, которому было не до шуток. — Сейчас не время.

Пусть игру начала она, но закончить ее должен был он сам. Подхватив ее под мышки и ощущая соблазнительные округлости под шелком, Адриан прижал ее к стене всем телом. Он уткнулся лицом в ее плечо, вдохнул ее аромат, пока у него не перехватило дыхание, а тем временем его пальцы продолжали раздвигать скользкую ткань в лихорадочном стремлении добраться до тела.

Собрав пеньюар на талии Ли, Адриан просунул ладонь между их телами и прижал раздвинутые пальцы к ее животу и нежному холмику, увенчанному шелковистыми завитками.

Его пальцы поползли к ее нетерпеливо ждущему лону. Его неудержимо влекло туда. Пальцы путались в ароматных локонах, погружаясь все глубже, исследуя тонкие лепестки плоти. Наконец обнаружив то, что искал, Адриан испустил хриплый стон. Она оказалась горячей и влажной на ощупь. Блаженство!

Ли задрожала, пробуждая в нем новую волну желания. Ему хотелось вновь почувствовать эту сладкую дрожь, услышать негромкие стоны, преподнести ей величайший дар любви — плотское наслаждение.

Он просунул колено между ног Ли, и ее дрожь передалась ему, словно они уже стали единым существом, с общей плотью и чувствами. Сама мысль об этом привела Адриана в трепет, испугала и заставила сжать объятия. Склонив голову, он прильнул к груди Ли, заставляя ее застонать, мотая головой.