— Нет, конечно, нет, любимая. — Как и вчера, он назвал Эйлин любимой. Слово «любимая» ничего не значило для Гидеона, в то время как его объя­тия были для нее всем.

Эйлин целовала его, полностью подчинившись своему чувству. Она хотела большего — принадле­жать ему, но это неискреннее «любимая» все пере­вернуло.

— Что случилось? — Как и следовало ожидать, Гидеон сразу почувствовал, что что-то не так.

Эйлин отпрянула от него.

— Ты возненавидишь меня, — сказала она, зады­хаясь, и ощутила ненависть к нему, когда он, мол­ниеносно все поняв, посчитал ниже своего досто­инства пытаться уговаривать ее.

Его голос был далеко не ровным, когда, словно окаменев, он прохрипел:

— Я попросил бы тебя, чтобы в следующий раз, когда ты передумаешь, любимая, правильно рас­считать время!

Он поднялся. Эйлин в свою очередь сочла ни­же ее достоинства умолять его остаться, несмотря на то, что тело требовало этого.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Никогда еще ночь не казалась ей такой длинной! Эйлин, должно быть, поспала какое-то время, но проснулась задолго до рассвета и снова была в раздражении.

Гидеона удовлетворило объяснение, которое она дала своему поведению в отеле прошлым ве­чером. Теперь, зная Гидеона лучше, она поверила, что у него была деловая встреча.

Ревность снова пыталась завладеть ею, но Эй­лин отогнала ее. И все же никак не могла уснуть и находилась во взвинченном состоянии. Она цело­вала Гидеона потому, что любила его и хотела за­ниматься с ним любовью. И он, Гидеон, тоже це­ловал ее и хотел заниматься с ней любовью, но только он не любил ее и не полюбит никогда. Он испытывает к ней физическое влечение, но это не любовь.

Эйлин услышала приглушенные звуки, доно­сящиеся из соседней комнаты, и поняла, что Гиде­он тоже не спит. Лучше встать. По крайней мере, она хоть чем-то займется и немного отвлечется.

Куда там! Гидеон не выходил у нее из головы. Она с ужасом думала, что утром они снова уви­дятся.

О, нет! Она не представляет, как они встретят­ся, а еще меньше — как смогут спокойно завтра­кать! Вдруг она поняла, что может обойтись и без завтрака. Возможно, это малодушие, но не легче ли ей повидаться с ним вечером?..

Эйлин знала, что обманывает себя. Следует по­кончить с этим прямо сейчас, иначе будет только хуже. Подождав минуты три после того, как Гиде­он вышел из своей комнаты, она открыла их дверь. Потом, с папкой в руке, пошла в детскую. Гидеон иногда уходил из дома пораньше. Почему бы и ей не сделать то же самое? Однако потом придется давать объяснения, почему она отправи­лась на работу без завтрака. Значит, надо загля­нуть в столовую. Казалось бы, чего проще? Но по­чему же все так дрожит внутри? Судорожно глот­нув, она вошла в столовую.

— Доброе утро! — бодро сказала Эйлин и, вспомнив, как прошлой ночью лежала обнажен­ная в его объятиях, густо покраснела. Гидеон опу­стил газету и взглянул на нее. Его губы тронула легкая улыбка. Эйлин быстро заговорила: — Я хо­чу уйти пораньше. — Она махнула папкой и хотела было выйти, но Гидеон встал и направился к ней.

— Эйлин, по поводу прошлой ночи... — начал он.

Ей хотелось провалиться на месте. Неужели ему необходимо вспоминать?

— Вот что я тебе скажу, Гидеон, — выдавила она, каким-то образом сохраняя бодрый тон. — Обещай, что никогда больше не сделаешь этого, и я... — го­воря, девушка пятилась к двери,— обещаю придер­живаться правил принятого нами договора. — С этими словами она повернулась и словно сумас­шедшая, ничего не видя и не слыша бросилась к своей машине.

По дороге на работу она все время думала: что Гидеон собирался сказать? «Давай все забудем»? «Никогда не делай так больше»? «В чьей постели мы окажемся в следующий раз»? Господи, да не должно быть никакого следующего раза! Уж она позаботится об этом. Разве после двух попыток, когда все начинало выходить из-под контроля, и она отталкивала его, Гидеон захочет повторить неудавшийся эксперимент?

Эйлин постаралась выкинуть все это из голо­вы. И погрузиться в работу. Однако в десять часов дверь ее кабинета распахнулась. Поскольку во­шедший ничего не говорил, Эйлин подняла глаза от компьютера... и чуть не упала в обморок.

— Гидеон! — выдохнула она, тут же забыв про работу. От неожиданности у нее голова пошла кругом. Как ему удалось пройти сюда? Почему се­кретарша не предупредила ее? — Что ты тут... — Эйлин замолчала. Она судорожно соображала: это из-за ее поспешного бегства сегодня утром. Спа­сения нет. Гидеон понял, что она любит его... он пришел сказать ей все напрямик...

— Можно? — Он придвинул стул и сел. И пока она отчаянно пыталась придумать, как защитить­ся, Гидеон произнес: — Прошлым вечером в оте­ле...

Ревность, это проклятое, презренное чувство, с которым Эйлин хотела справиться и которое, ка­жется, не собиралось покидать ее, снова просну­лась в ней.

— Ты был там не по делу? — холодно спросила она. Воспоминание о красивой брюнетке жгло ее. Неужели Гидеон с таким серьезным видом пришел к ней на работу только для того, чтобы ска­зать ей, что вчера солгал?

— Нет, по делу, как я уже говорил.

— Она... та дама, с которой ты был... — Эйлин старалась произносить слова ровным голосом. Знал бы он, чего ей это стоило! — Она скорее... твоя приятельница, чем деловой партнер?

Гидеон покачал головой и, глядя на нее, спо­койно произнес:

— Эйлин, моя дорогая, миссис Тернер — част­ный детектив.

Глаза девушки округлились. Это «моя дорогая», не говоря уже обо всем остальном, поразило ее.

— Частный детектив! — воскликнула Эйлин. Че­стно говоря, она растерялась. Неужели Памела Лэнгфорд следила за ними, как он и предполагал? — Красивый частный детектив!

— Я тоже представлял всех их в плащах и длин­ных шарфах, — согласился Гидеон. Но речь не об этом, — продолжал он, и его лицо смягчилось. — С самого начала этой истории на меня работает од­но детективное агентство, которое мне рекомен­довали.

— Так это ты прибегнул к помощи детективно­го агентства — не Памела?

 Ее смятение, видимо, было очень заметно, по­тому что Гидеон спокойно объяснил:

— Я не мог поверить в то, что мой брат погиб.

Эйлин обратилась в слух. Все остальное пере­стало существовать.

— С самого начала.

— И что? — Имелась причина, если он пришел к ней на работу!

— Сначала ничего. Потом детектив, посланный в Австрию, нашел кого-то, кто видел пару, похо­жую по описанию на Кита и Джастину. Они в об­ществе другой пары сидели в баре в вечер накану­не схода лавины. — (У Эйлин пересохло во рту.) — Время шло, но сведений больше не поступало. Я настоял на том, чтобы детектив оставался там, продолжая поиски. Потом объявился некто, кто сообщил, что в утро схода лавины видел людей, похожих на ту самую четверку, в машине, направ­лявшейся к югу.

— И это все? — севшим голосом спросила Эй­лин.

— Я получал незначительную обрывочную ин­формацию, но она ничего не давала. И вот вчера мне в машину позвонила миссис Тернер, которая только что вернулась из Испании, где была по это­му делу. — (Из Испании!) — Она сказала, что может рассказать кое-что интересное.

Эйлин почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.

— Вы разговаривали в...

— Я сказал, что немедленно встречусь с ней, и она предложила отель, где ты нас и увидела.

О Господи, какую околесицу она несла о ка­кой-то сигнализации!

— Что сказала миссис Тернер? — поспешно спросила Эйлин.

— Она начала с того, что след начал теряться, но у них прекрасный агент в Австрии, ежедневно звонивший в тот отель, где останавливались Кит и Джастина. Он близко сошелся с обслуживающим персоналом.

— И?.. — Эйлин сгорала от нетерпения.

— Этот агент узнал о незначительном эпизоде, касающемся некоей «сеньоры Пендер», которая звонила из Испании и, очевидно, уехала из отеля не расплатившись. Все считали, что это какое-то недоразумение, потому что «сеньора Пендер» ни­когда в их отеле не останавливалась. Однако де­тектив посчитал необходимым упомянуть об этом звонке в своем ежедневном рапорте.