Марко скорчил гримасу.

— Я в конце концов выключу эту штуку насовсем, — пробормотал он. Брошенное им в трубку имя прозвучало неприветливо. — Соф… — не договорив, он отвернулся от Полли и вошел внутрь дома.

Знакомая тошнотворная боль возникла у нее в животе, боль отверженности и унижения.

Через несколько минут Марко присоединился к ней. В полном молчании он выдержал ее взгляд.

— Как я понимаю, это была Софи? — спросила Полли.

— Да. — Марко глубоко вздохнул и тяжело сел.

— В Тоскане все в порядке? — продолжала она. — Как Бен?

— Да. Да. С Беном все хорошо, Полли.

— Как твоя мать? Отец? Сестры? Никаких эксцессов в жизни семейства Даретта?

Его лицо потемнело, он настороженно смотрел ей в лицо, побелевшее от гнева.

— Полли…

— Так откуда же у Софи номер твоего мобильника? — Слова падали с холодным бесстрастием. — Почему она считает возможным звонить во время твоего медового месяца, Марко?

— В ответ могу сказать, что не знаю, откуда у нее мой номер; должно быть, она позвонила ко мне в офис и получила его от секретаря, — тихо сказал Марко. — Полли, не смотри так: Софи будет невероятно довольна, что своим звонком вызвала разлад между нами. Но у нее легальное оправдание — она отложила ради меня выполнение обязательств своего модельного контракта, когда привозила Бена в Италию.

Полли невидяще глядела на него. Красный туман поднимался перед ее глазами, лишая одновременно возможности слышать. Она не могла более сражаться с ревностью и подозрениями. Слова Марко, его объяснения звучали правдоподобно, но с каждым новым вмешательством Софи в их жизнь червь сомнения опять шевелился в ее душе, отравляя краткую иллюзию счастья.

— Раньше ты говорил, что нам надо обсудить наше соглашение. Я теперь прекрасно понимаю. Ты хотел обсудить то, что даже после нашего брака и независимо от наших обязательств по отношению к Бену ты собираешься видеться с Софи! — выпалила она горько.

Наступила звенящая тишина. Даже цикады притихли.

— Нет. — Голос Марко неожиданно стал ровным и безжизненным. — Это не то, что я хотел обсудить, Полли.

— Извини. — У нее вырвался короткий безрадостный смешок. — Как нетактично с моей стороны! Дурная привычка — атака как лучший способ обороны.

— К черту! — проскрипел зубами Марко. — Ты права, нам не стоит разговаривать. Как ты сказала? Мы наговорим кучу гадостей и отправимся в постель? Пожалуй, так и поступим. Это единственное место, где мы понимаем друг друга, точно?

Ярость ослепила ее. Проглотив горячие слезы, она подтвердила:

— Точно. Секс — это все. Так чего желала Софи на этот раз? Детального описания подробностей медового месяца? Ты удовлетворил ее любопытство? Ведь вам двоим нечего стесняться?

Даже сквозь пелену злости она увидела, что зашла чересчур далеко. Никогда лицо Марко не было настолько мрачным.

— Трудно поверить… — Он встал, нависнув над ней, цепляясь руками за край стола, впившись глазами в ее белое лицо. — Ты думаешь, что для сына я собираюсь притворяться верным мужем, — слова вырывались как сдавленное рычание, — а на деле буду лгать и изворачиваться, не имея ни стыда ни совести? Вплоть до того, чтобы продолжать интимные отношения на стороне, пренебрегая неудовлетворенной супругой?

Полли поднялась, тяжело дыша.

— Это чудовищно. — прошептала она. — Теперь я понимаю, совершенно ясно, что из этого никогда ничего не получится. Я не позволю тебе так со мной обращаться. Я не желаю терпеть подобные издевательства.

Марко грубо ухватил ее за кисть, на которой тут же проступили синяки.

— Даже не думай покинуть меня, Полли, — проскрежетал он, угроза была совершенно неприкрытой.

— Я не могу остаться с тобой в подобных условиях.

— Если ты уйдешь, то Бен останется. Запомни это. Хорошенько запомни.

— Чтобы вырасти без любви и поддержки своей матери? — Ее голос сорвался. — Ты этого добиваешься, Марко?

Всхлипнув, она вывернулась и убежала, вслепую отыскивая тропинку от виллы к темнеющим скалам, пытаясь спуститься к пляжу.

Ночь была черным-черна; сердито смахнув с глаз слезы, она отыскивала на небе луну и ничего не видела. Ночь прядильщиков лунных нитей, вспомнила она детскую сказку. В такие безлунные ночи животные могут безопасно выходить из убежищ, потому что лунные прядильщики собирают лунные лучи, оставляя вокруг полную темноту.

Она сама чувствовала себя преследуемым животным. Марко выступал в роли охотника. Он поймал ее и не собирался выпускать на свободу. Найдя наконец дорожку, она пошла по ней, едва различая путь под ногами; воздух был пропитан ароматами трав и соли, горячий, без единого дуновения ветерка. Низкие кусты задевали за ноги. Недалеко шумело море, набегая и откатываясь от берега. Цикады притихли, только где-то во тьме ухала сова.

Полли перевела дыхание и чуть не упала, внезапно попав с дорожки на мягкий песок. Проваливаясь в него по щиколотку, она пошла к краю моря. Темное пространство воды простиралось до самого горизонта.

Сердце ее ныло от тоски по Бену, по дому, по обычной жизни. Как продолжать жить дальше? Она с ума сойдет. Марко находится под влиянием навязчивой идеи, решила она, в сотый раз отирая слезы тыльной стороной ладони. Его обуяла мания обладать своим сыном, создать идеальную семью для Бена. Незначительные помехи типа его отношений с Софи или ее собственных чувств отметены как досадное недоразумение, не стоящее внимания. Предполагается, что ее личное несчастье — наказание за попытку утаить Бена, а возможно — и месть всем Гамильтонам. Две важнейшие вещи сицилийской культуры — семья и честь, так говорила тетя Руфь. Главные мотивы поведения сицилийского мужчины.

Казалось, теперь Марко ничем другим и не руководствовался. Нынешнее ее обольщение было частью плана — зачем проводить медовый месяц в спорах и ссорах, когда можно насладиться неделей сексуальных удовольствий с безотказной партнершей?

— Полли? — Его хриплый голос внезапно прозвучал сзади. Она испуганно отшатнулась. — Не смотри на меня так, — сердито сказал он, ловя ее за плечи и легонько встряхивая. — Что, ты думаешь, я собираюсь сделать? Задушить тебя и бросить акулам?

— Оставь меня в покое, — прошептала она, стараясь освободиться.

— Нет. Не сейчас. Возвращайся в дом.

— Нет.

— Пойдем, Полли. — Теперь она ясно слышала в его голосе отчаяние. — Ты переутомилась. Я не могу оставить тебя тут.

— Я просто хочу побыть одна, мне надо подумать.

— Мы оба устали, — настаивал он. — Мне определенно нужно немного поспать. Думаю, что и тебе не помешает. Возвратимся в дом.

Мягко, но решительно он повел ее назад по дорожке. Как тряпичная кукла, она покорно позволила тащить себя к огням виллы, в спальню.

Спальня казалась приветливой и уютной; прикроватные лампы бросали пятна теплого золотистого света на сосновые тумбочки. Марко расправил постель. Не глядя ему в глаза, она собрала свои туалетные принадлежности, ночную рубашку и направилась к двери.

— Куда тебя черт несет?

— Наверх. Я посплю на софе, на террасе.

— Ты с ума сошла. Комары тебя живьем съедят.

— Тогда посплю в одном из кресел внутри, — сказала она через плечо.

Он стоял посередине комнаты, следя за ней, лицо было темным и безразличным.

— Нет нужды в этом. — Его уверенность заставила ее заколебаться. — Можешь остаться в спальне. Я пойду наверх.

Она отрицательно покачала головой. Быстро подойдя к ней, он положил руку ей на плечо.

— Полли, как насчет компромисса? Мы ложимся на разные стороны кровати, накладывая вето на любые сексуальные домогательства? Я поклянусь своей честью, устраивает? — вкрадчиво добавил он.

— Своей честью? Ты такой честный человек? Не смеши меня, Марко.

Она уже собиралась скрыться в ванной, когда он внезапно заступил ей дорогу и, схватив на руки, понес к кровати.

— Марко, пусти. — сопротивлялась она.

— Зачем же? Я ведь, по твоим словам, настоящий злодей, — поддразнил он. — Будь я проклят, если отпущу тебя в самый интересный момент.