— Лучше я позволю тебе лечь в постель. — Он тихо застонал. — Если я останусь чуть дольше, то за себя не ручаюсь.

Она чуть не взмолилась, чтобы он остался, просто прилег с ней рядом, удерживая в своих объятиях. Но Марко медленно отпустил ее.

— Мы можем разбудить Бена, — прошептала она, убеждая себя вместе с Марко.

— Тебе надо поспать, — сказал он, целуя ее в припухшие губы. — Увидимся утром. Тогда и поговорим.

Посмотрев на спящего сына, он повернулся и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Полли спала очень плохо. Ей было жарко и беспокойно. Может быть, каким-то чудом Марко любит ее? Или, что более вероятно, не любит ее по-настоящему, но желает ее и надеется, что появится и любовь. Если это даже только ради Бена, то уже хорошо.

Потому что она любит его. Она призналась в этом наконец самой себе. Она заметила его тогда, в тринадцать лет, а окончательно влюбилась в Сицилии. После же, в Кембридже, разрешила ему овладеть собой не потому, что находилась под влиянием наркотика, а просто любила его и никогда не переставала любить.

И этой любви должно хватить на двоих, разве не так? Она поразилась этому откровению. Марко любит Бена, а она любит Марко так сильно, что у нее все внутри болит.

Некоторые браки строятся на более шаткой основе, чем эта.

Минуты складывались в часы, и ее мысли становились все более лихорадочными и запутанными. Несколько раз ей удавалось задремать, чтобы тут же проснуться, услышав бормотание Бена.

В третий раз ее разбудил едва различимый стук на площадке. В изнеможении она попыталась забыться сном, как вдруг стук раздался снова. Она села, подумав было, что кто-то стучится к ней в комнату. Потом поняла, что стучат в одну из дверей, выходящих на площадку. Потом раздался голос Софи, произносящий имя Марко. Дверь отворилась, послышался неразборчивый разговор. На трясущихся ногах, с бешено бьющимся сердцем, Полли подошла к своей двери и приоткрыла ее.

Она увидела, как Софи исчезает в комнате Марко.

Медленно, как во сне, Полли побрела в ванную комнату, сорвала с себя ночную рубашку и встала под горячий душ, надеясь унять колотившую ее дрожь. Немые рыдания рвали ее на части. “Выплачься хорошенько, — вспомнила она слова матери. — Пусть все выйдет со слезами. После тебе станет лучше”.

Она плакала яростно, горько, грудь ломило от боли, голова раскалывалась. Когда она вышла из ванной, на улице щебетали птицы и бледный свет зари просачивался сквозь занавески. Она упала на постель и провалилась в глубокий сон.

Ей снились Марко и Бен. Они играли вместе на широком пустынном пляже. Марко тихонько бил по мячу, посылая его Бену, а тот неловко замахивался ножкой и промазывал. Наконец он расстроился, сел на песок и заплакал. Всхлипывая, он звал ее: “Я хочу к моей мамочке”. Потом стал твердить: “Я хочу к папочке”. Слова звенели снова и снова, как заклинание, и тогда Марко взял Бена на руки, и малыш, перестав плакать, захлопал ручонками и захохотал.

— Хочешь сказать “Здравствуй, папа” по-итальянски?

— Да.

— Ciao, Papa.

— Чав, папа.

— Si, va bene. Ciao, Papa. Molto bene!

Отец и сын смотрели друг на друга, обмениваясь одинаковыми хитрыми улыбками. Потом Марко повернулся и пошел по пляжу, неся Бена, а тот счастливо прижимался к нему, обвив его руками за шею. Она смотрела, не в силах двинуться с места, пока они не превратились в неясное пятнышко на горизонте.

— Мольто бенни? Что это значит?

— “Очень хорошо”. Твой итальянский очень хорош.

Полли открыла глаза. Голоса из сна были настоящими. Разговор происходил у нее в спальне. Марко сидел на полу рядом с кроватью Бена.

— Мама проснулась! — радостно возвестил малыш. Выпрыгнув из кровати, он взобрался к ней, уселся верхом и, возбужденно подпрыгивая, захлебываясь, сообщил: — Мама, папа здесь. Он теперь с нами навсегда останется.

— Доброе утро, — кротко поздоровался Марко. — Хорошо спала?

Полли осторожно высвободила руку из-под покрывала и отбросила упавшие на глаза волосы.

— Что ты здесь делаешь? — тихо прошептала она пересохшими губами.

— Не слишком радушная встреча. Я принес тебе чашку чая. — Марко кивнул на маленький столик у кровати. Над голубой фарфоровой чашкой аппетитно поднимался пар. — С молоком, без сахара. Правильно?

— Да. Спасибо.

— Папа принес мне шоколадное молоко. — Бен показал на ярко-красную чашку, почти пустую. — Он сказал, что научит меня плавать. Пей чай, мама.

— Если ты перестанешь скакать по мне, то я попытаюсь, — ответила Полли, ловя его и целуя смуглое раскрасневшееся личико. Сев, она слишком поздно вспомнила, что после душа не надела ночную рубашку, и натянула на грудь покрывало, но Марко уже заметил ее наготу. Полли отвела глаза.

— Бен, будь добр, сходи в ванную и принеси мою рубашку.

Бен пристально изучал ее.

— Разве она не на тебе?

— Нет.

— Почему нет? Ты всегда носишь свою ночную рубашку.

— Возможно, маме ночью стало жарко? — предположил Марко. Он поднялся и, заглянув в ванную, появился с небольшим кремовым комочком в руках. — Вот это?

— Да. — Она сжала зубы. — Передай ее мне, будь так любезен.

— Утро очень теплое. Ты уверена, что она тебе требуется?

— Марко, дай ее мне, пожалуйста!

— Мама совсем раздета, — важно вставил Бен. Он приподнял краешек покрывала и удостоверился, что так оно и есть. — Дома она иногда ходит без одежды.

Марко приблизился к постели, его глаза безжалостно изучали ее голые плечи и мягко обрисовывающуюся грудь.

— Я уверен, что мама очень красиво выглядит совсем без одежды.

— Луиза говорит, что ее папа с мамой почти всегда не носят дома одежду.

Луиза была старше Бена на год.

— Она говорит, что в спальне они никогда ничего не надевают.

— И правильно делают. — Марко глубокомысленно кивнул, присаживаясь к Полли на кровать и наблюдая за ее пунцовым лицом и прищуренными глазами. — У мам и пап есть такой обычай.

— Марко, я совершенно серьезно говорю, отдай рубашку. — Она никогда не чувствовала себя такой беззащитной. Зачем он флиртует? Когда сам прошлой ночью резвился с Софи.

— Извини. — С ухмылкой он подал ей рубашку. — Я заболтался с моим сынишкой и вел себя как школьник.

— Неужели? Твое поведение я бы не стала описывать подобным образом.

— Нет? — Глаза Марко потемнели, сузились в щелки.

— Описание слишком невинное. — Она ледяным взглядом смотрела на него.

— Надо понимать, ты не выспалась? — пробормотал он, заглядывая в ее хмурое лицо.

— Почему ты так решил?

— Откуда тогда дурное настроение? Или у тебя в обычае ложиться с одним настроем, а вставать с совершенно другим?

— Разве только у меня? А теперь, может быть, ты освободишь мою комнату? Я хочу принять душ и одеться.

— Не думаешь ли ты, что пора бы познакомить Бена с реалиями жизни?

— Нет, не думаю!

— Хорошо, я удаляюсь. Увидимся позже.

— Увидимся позже, — эхом повторил Бен, печально наблюдая, как Марко идет к двери.

— Не забудь про плавание, — сказал Марко. Лицо Бена просияло.

— Конечно, не забуду, — сказал он важно. — Мама, а с кем папа меня хотел познакомить?

* * *

— Мне хочется знать, как это происходило. Полли повернула голову к Марко, недоуменно глядя на него. Они грелись на солнышке на краю бассейна, отгороженного зарослями винограда. Марко настоял, чтобы они отправились en famille, взяв с собой все необходимое для пикника.

Бен радостно плескался в прохладной зеленой воде, на руках его блестели синие надувные нарукавники, а талию обхватывал желтый резиновый пояс. Они были одни, втроем. Верный своему слову, Марко отослал Софи к своим родителям сразу после завтрака, оставив только Анджелину. Экономка, добросердечная женщина, уже завоевала доверие Бена, постоянно подкармливая его конфетами за спиной у Полли.

Полли с трудом удавалось сохранять на лице маску безразличия после того, чему она была свидетелем прошлой ночью.