«Черт бы побрал этих мужчин!»

Сестры Ферфакс ожидали своей очереди в коридоре суда. Вокруг сновал народ. Младшая, Терри, тихо плакала; Хилари сидела выпрямившись, сжав зубы так, что от напряжения ломило в висках.

«Все из-за них! Все несчастья на свете — из-за бессовестных, самодовольных ублюдков, именующих себя мужчинами!»

Она обняла сестру, ощутив, как мелко вздрагивает худенькое плечико. Скоро подойдет очередь Терри — и нельзя допустить, чтобы этот мерзавец увидел ее плачущей.

Хилари погладила Терри по плечу. Та дрожала все сильнее. Господи, а она-то надеялась, что все страдания сестренки остались позади! Но слушания по делу о разводе, где Терри должна была выступать как свидетельница, вновь окунули бедную девочку в водоворот горя и унижения. И все из-за этого выродка, который недостоин чистить ей башмаки!

— Милая, все будет хорошо, — прошептала Хилари, продолжая гладить сестру по плечу. — Адвокат его жены задаст рутинные вопросы о деньгах, имуществе и тому подобном. Никто не станет читать тебе нравоучений. Ты верила, что он в разводе, и адвокаты это знают. Их интересуют только деньги.

Но Терри молчала, невидящим взором уставившись в пол, и дыхание ее становилось все более частым и прерывистым.

Хилари чувствовала, как растет внутри горячая волна ярости. Как все это несправедливо! Терри так молода — всего девятнадцать! Завтра она уезжает в колледж. Сейчас ей надо бы собирать чемодан, смеяться и строить планы на будущее, а вместо этого она рыдает на холодной скамье по соседству с оборванным, вонючим бродягой, неизвестно зачем явившимся в суд.

Глаза защипало от непрошеных слез; Хилари моргнула и выпрямилась. Она должна держать себя в руках — не хватает только, чтобы обе они заревели хором! В надежде отвлечься, Хилари принялась разглядывать посетителей, сидящих на скамьях и бродящих по коридору.

Хоть день и близился к вечеру, здание суда было полно людей. Что привело их сюда в пятницу после обеда? Должно быть, большинство, как и Терри, выступали свидетелями в каких-нибудь утомительных тяжбах. Хилари окинула взглядом ряд безликих дверей, ведущих в залы заседаний, — все плотно закрытые, отполированные до блеска, все одинакового уныло-коричневого цвета… И ни одна не дает ни малейшей подсказки в ответ на вопрос, что же происходит внутри.

Разглядывать людей куда интереснее. Одни адвокаты чего стоят! Лощеные, одетые с иголочки; их невозмутимость резко контрастирует с нескрываемым беспокойством многих посетителей.

Не одна Терри рыдала перед закрытой дверью. Неподалеку от их скамьи Хилари заметила молодую женщину. Неестественно распрямив плечи и скрестив руки на груди, она смотрела куда-то в пустоту; по бледным щекам текли слезы. Должно быть, тоже из-за мужчины, со вздохом подумала Хилари. Сбившийся с пути сын, жестокий муж, неверный любовник… Да, несомненно, мужчина. Что же еще может заставить женщину проливать такие горькие и безнадежные слезы?

Взгляд ее, двинувшись дальше, споткнулся о высокую плечистую фигуру в безукоризненном костюме — какой-то красавчик толковал с расфуфыренным адвокатом. Вот он, яркий образчик того самого типа мужчин, который так ей ненавистен. Что-то — от ее блудного папаши, что-то — от школьного недруга, не дававшего ей покоя в младших классах, что-то — от самовлюбленного киногероя… Не мужчина, а ходячий рассадник бед.

Хилари понимала, что идет на поводу у предрассудков, но продолжала разглядывать незнакомца с тем извращенным удовольствием, которое порой заставляет людей расковыривать болячки или трогать языком ноющий зуб. Так, что же ей в нем не нравится? Если считать по пальцам, пожалуй, и пальцев не хватит!

Во-первых, ей не по душе дорогой серо-голубой костюм, подобранный под цвет глаз. И сами глаза тоже не в ее вкусе. Такие чувственные голубые озера под гордо выгнутыми бровями заставляют предполагать в их обладателе надменность и самодовольство. И упрямый подбородок — подбородок борца… Он не сочетается ни с глазами, ни тем более с чертовски привлекательными ямочками, которые появляются у него на щеках всякий раз, когда он улыбается своему расфранченному приятелю.

А как он стоит, расправив плечи и гордо подняв голову, — просто воплощение мужественности! Да, этот тип определенно из тех ненасытных сердцеедов, которые на завтрак, обед и ужин пожирают разбитые женские сердца.

Ближайшая коричневая дверь распахнулась.

— Тереза Ферфакс! — объявил секретарь.

Терри вскинула испуганные глаза.

— Вдохни поглубже, милая, — шепнула Хилари, помогая сестренке подняться на ноги. — И выше голову! Ты не сделала ничего дурного! Не твоя вина, что он оказался таким подлецом!

Терри улыбнулась дрожащими губами. Слава Богу, кажется, удалось ее приободрить.

— Она здесь! — крикнула Хилари секретарю, который уже начал оглядываться кругом в поисках свидетельницы. Терри поправила воротничок, бросила последний отчаянный взгляд в сторону сестры и исчезла за дверью.

Хилари схватилась за деревянное сиденье, борясь с желанием вскочить и побежать за ней следом. Сама мысль о том, чтобы оставить сестренку наедине с равнодушными законниками и с этим мерзавцем, была ей невыносима, но ничего другого не оставалось.

Как хотелось ей наброситься на негодяя и как следует избить за то, что он сделал с Терри! Но приходилось утешаться тем, что жена мерзавца уже отделала его по высшему классу — пусть и не кулаками, а с помощью ловких адвокатов.

Впрочем, сейчас это не слишком утешало Хилари. Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула, как только что сама советовала Терри. Будь они прокляты, эти мужчины!

— Добрый день, мисс Ферфакс, — внезапно раздался над головой глубокий мужской голос, и девушка поперхнулась на вдохе. — Можно мне присесть?

Кто бы это мог… Хилари открыла глаза — и ахнула. Перед ней стоял тот самый мужчина, которого она разглядывала всего несколько минут назад! Мистер Ходячее Бедствие.

— Так вы позволите? — Он указал на сиденье рядом с ней.

Хилари ответила не сразу. Она лихорадочно соображала, кто бы это мог быть, но мозг, словно перегруженный компьютер, отказывался выдавать ответ. Кто этот незнакомец? Как узнал ее имя? И что, черт побери, ему от нее нужно?

Может быть, он слышал, как вызывают Терри, и догадался, что Хилари — тоже Ферфакс? Хорошо, и что дальше? Решил пофлиртовать с ней, чтобы скоротать время?

Хилари не страдала ложной скромностью: она знала, что тоненькая фигурка делает ее моложе своих двадцати шести лет, а волосы цвета красного дерева и большие зеленые глаза словно созданы, чтобы привлекать мужчин. Но мужчин совсем другого типа. Если она хоть немного разбирается в людях, незнакомец должен предпочитать глупеньких и сексапильных блондинок.

Впрочем, неразгаданность его намерений — это еще не причина, чтобы отказывать ему в праве сесть рядом.

— Пожалуйста, — пробормотала она, стараясь не прислушиваться к предостерегающему голосу интуиции.

Вблизи незнакомец выглядел еще опаснее. Густые каштановые волосы, подернутые на висках сединой, волной подымались над высоким лбом, а серо-голубые озера глаз словно приглашали броситься в них и утонуть!

Если незнакомец и заметил замешательство девушки, то не подал виду. Он выразительно покосился на бродягу — и тот, что-то проворчав, перебрался на соседнюю скамью.

— Ваша секретарша сообщила, где вас можно найти, — заговорил он, усаживаясь к ней лицом. — Я ждал, пока не вызовут вашу сестру. Кажется, ей вы были нужнее, чем мне.

Чем мне?Хилари нахмурилась: ее недоумение нарастало. Казалось, она, словно в дурном сне, вышла на сцену, не имея ни малейшего понятия, какую роль ей надлежит играть в незнакомой пьесе.

— Простите… — начала она, стараясь, чтобы голос звучал любезно, но достаточно твердо. — Мы знакомы?