Было намного интереснее думать о вампирах, чем слушать мысли окружающих меня людей. Конечно же, я двигалась от столика к столику, делая свою работу, с большой улыбкой, потому что мне нравятся хорошие чаевые, но сегодня я не смогла делать это с душой. Для февраля день был теплый, намного выше нуля, и люди думали о весне.

Я пыталась не слушать, но я — как радио, что получает сигналы. В некоторые дни могу управлять приемом намного лучше, чем в другие. Сегодня я продолжала принимать отрывочные мысли. Хойт Фортенберри, лучший друг моего брата, думал о просьбе своей матери посадить десять новых кустов роз в ее уже довольно обширном саду. Унылый, но послушный, он пытался понять, сколько времени займет это задание. Арлин, моя давняя подруга, тоже официантка, гадала, сможет ли она заставить ее последнего бойфренда сделать ей предложение, но у Арлин такие мысли были почти постоянными. Как розы — они цвели каждый сезон.

Пока я вытирала пролитое на столы и протискивалась, чтобы донести корзинки с курицей до клиентов (много народу толпилось в баре этим вечером), мои собственные мысли были о том, как достать нарядное платье для вечеринки. Хотя у меня было одно древнее платье с выпускного, которое сшила тетя Линда, оно безнадежно устарело. Мне двадцать шесть, а у меня даже нет подходящего платья подружки невесты. [4]Никто из моих подруг не выходил замуж, за исключением Арлин, которая столько раз это делала, что даже и не думала о подружках невесты. Несколько красивых нарядов, которые я покупала для вампирских собраний, всегда оказывались испорченными… каким-то неприятным образом.

Обычно я покупала одежду в магазине своей подруги Тары, но в шесть она уже закрыта. Так что после работы я поехала на Монро, в торговый центр Пиканлэнд. В магазине Диллард мне повезло. Сказать по правде, мне так понравилось платье, которое я купила, что я взяла бы его, даже если бы оно не было на распродаже, но его цену урезали до двадцати пяти долларов со ста пятидесяти — невероятно успешная покупка. Оно было нежно-розовым, с расшитым блестками лифом и шифоновой юбкой, без бретелек, такое легкое. Я распущу волосы, одену бабушкины жемчужные серьги, и серебристые туфельки на каблучках, которые тоже продавались со скидкой.

Позаботившись о главном, я написала вежливый ответ, принимая приглашение, и опустила в почтовый ящик. И я была готова.

Три ночи спустя, я стучалась в заднюю дверь Фангтазии, высоко подняв свое платье, на которое был одет длинный чехол.

— Выглядишь не совсем нарядно, — заметила Пэм, впуская меня.

— Не хотела помять платье. — Я вошла, удостоверясь, что чехол не волочится по земле, и пронесла его с собой в душевую.

Там не было замка на двери. Пэм стояла снаружи, чтобы мне не мешали, и улыбнулась, когда я вышла, со свертком из своей обычной одежды, зажав его под рукой.

— Выглядишь отлично, Сьюки, — сказала Пэм. Вампирша выбрала для наряда смокинг, сшитый из серебристой парчи. Она смотрелась потрясающе. Мои волосы немного вьются, а у Пэм — очень светлые и прямые. У нас обеих голубые глаза, но у нее чуть светлее и больше, а еще она не так часто моргает.

— Эрик будет очень доволен.

Я смутилась. У нас с Эриком были Отношения. Но так как у него была потеря памяти, когда они у нас были, то он их не помнит. А Пэм не забыла.

— Мне все равно, что он подумает. — ответила я.

Пэм искоса улыбнулась мне.

— Ну да, — сказала она. — Тебе все равно. И ему тоже.

Я сделала вид, что приняла ее слова в нормальном их значении, и притворилась, что не увидела в них сарказм. К моему удивлению, Пэм поцеловала меня в щеку.

— Спасибо, что пришла. — сказала она. — Может, это его взбодрит. Он очень много работал в последнее время.

— Почему? — спросила я, не совсем уверенная, что хочу это знать.

— Ты смотрела мультфильм "Это Большая Тыква, Чарли Браун"? [5]

Я замедлила шаг.

— Ага, — ответила я. — А ты?

— О, да. — спокойно ответила Пэм. — Много раз.

Она дала мне минуту, чтобы переварить это.

— Эрик ведет себя также в Ночь Дракулы. Каждый год он уверен, что Дракула придет именно к нему на вечеринку. Он суетится и строит планы; он волнуется и бесится. Он дважды распечатывал приглашения, так что их поздно разослали. И вот теперь, когда ночь уже наступила, он доработался до ручки.

— Так значит, он стал сумасшедшим фанатом?

— Умеешь ты выразиться, — восхитилась Пэм. Мы были прямо у кабинета Эрика, и обе могли слышать, как он рвет и мечет внутри.

— Ему не нравится новый бармен и он уверен, что будет недостаточно тех бутылок крови, которые любит граф, судя по его интервью в журнале "Американский Вампир".

Я представила Влада Тепеша, посадившего на кол стольких своих крестьян, болтающим с репортером. Не хотела бы я быть тем, кто сидел там с ручкой и блокнотом.

— И что это за кровь такая? — продолжила я беседу.

— Принц Тьмы предпочитает "Королевскую".

— Фуу. — И почему я не удивилась? «Королевская» была редчайшей кровью. Я вообще до этого момента была уверена, что ее просто выдумали. Состояла она из части синтетической крови, и части человеческой — да, вы угадали — людей из знатных семей. И если вы подумали, что предприимчивые вампы осушили милашку Принца Уильяма, хочу вас разубедить. В Европе куча мелких монархов, готовых отдать кровушку за астрономические суммы.

— После месяца телефонных звонков, мы с трудом достали две бутылки. — Пэм выглядела угрюмо. — Они были дороже, чем мы можем себе позволить. Эрик всегда был таким разумным в ведении дел, но в этом году он перегнул палку. «Королевская» не может храниться вечно, как понимаешь, с человеческой-то кровью в ней…а он теперь волнуется, что двух бутылок может быть недостаточно. Столько легенд ходит о Дракуле, кто знает, что из них правда? Эрик слышал, что Дракула пьет только «Королевскую» кровь или… настоящую.

— Настоящую? Это противозаконно, если донор не дает согласия.

Любой вампир, испивший человеческой крови (против воли человека) должен был понести наказание — кол в сердце или солнечный свет, на выбор вампа. Казнь обычно проводилась другим кровососом, состоящим на службе у государства. Я лично считала, что любой вампир, выпивший крови против воли человека, заслуживал казни, потому что вокруг много клыкофилов, которые будут счастливы отдать свою кровь.

— И ни одному вампиру не дозволено убить Дракулу, или даже просто ударить, — сказала Пэм, будто в ответ на мои мысли.

— Не то, чтобы мы хотели ударить нашего Принца, конечно, — поспешно добавила она.

Ну да, подумала я.

— К нему относятся с таким почтением, что любой вампир, оскорбивший его, обязан будет встретить рассвет. Также считается, что мы должны оказывать Принцу финансовую помощь.

Я подумала, не должны ли вампиры еще и клыки ему чистить.

Дверь в офис Эрика внезапно отворили с такой силой, что ударившись о стену, она захлопнулась. Ее снова аккуратно открыли и появился Эрик.

Я не могла не изумиться. Он выглядел так, что хотелось его съесть. Эрик очень высокий широкоплечий блондин, а сегодня он был одет в смокинг, который не купишь в магазине. Этот смокинг был сшит специально для Эрика, и в нем он выглядел лучше любого Джеймса Бонда. Черная ткань без намека на пылинки, белоснежная рубашка и галстук-бабочка на шее, великолепные волосы, спускающиеся на его спину…

— Джеймс Блонд, — пробормотала я. Глаза Эрика сверкали от волнения. Без лишних слов, он наклонил меня, словно в танце, и запечатлел невероятный поцелуй на моих губах, использовав язык, губы, словом, полный арсенал, что имел в наличии. О Боже, о Боже, о Боже мой. Когда я задрожала, он приподнял меня. В белоснежной улыбке он обнажил свои блестящие клыки. Эрик наслаждался.

— И тебе здравствуй, — сердито сказала я, когда убедилась, что снова могу дышать.