— Где же Ваша компаньонка? Ибо Вам она необходима, как никому другому.

— Сэр, это… это неприлично, — выдавила Алисса, цепляясь руками в перчатках за отвороты его плаща, чтобы сохранить равновесие.

— Я могу опустить Вас вниз, — предложил Лиланд невозмутимо. — Но боюсь, вода холоднее, чем кажется.

Она осторожно посмотрела на него, прежде чем ответить, её прекрасные голубые глаза заблестели от смеха:

— Возможно, берег подойдёт больше?

— Коль Вы настаиваете… — подыграл он, направляя лошадь к насыпи. Достигнув сухой земли, он со всей осмотрительностью опустил её вниз и спустился сам, тщательно держа плащ закрытым, чтобы скрыть, насколько «неприличной» стала ситуация.

— Я так понимаю, Вы не пострадали?

— Со мной… всё хорошо. — Девушка поправила шляпку и затем одарила его улыбкой, от которой дух захватывало. — Ну, это было настоящее приключение.

— По меньшей мере, — согласился он.

Она протянула ему руку в перчатке:

— Благодарю за то, что спасли меня из моего экипажа.

Лиланд усмехнулся её формальному жесту, принимая её руку и наклоняясь над ней.

— Позвольте мне представиться. Я…

— Ох, нет. Пожалуйста… — Она отдёрнула руку, слегка покраснев. — Я не грубиянка, правда! Это только из-за… Ну, если Вы представитесь, мне тоже придётся назваться, и для Вас моё имя всегда будет ассоциироваться с этим постыдным инцидентом. Это несправедливо.

— Несправедливо?

— В пересказе Вы всегда будете героем, а я навечно останусь дурёхой, которая застряла в окне кареты, — пояснила она со вздохом и снова улыбнулась так, что у него растаяло сердце. — По этой причине леди может солгать, защищая свою репутацию.

Лиланд не знал, что сказать. Целая вечность, когда он мог положиться на своё остроумие, испарилась вследствие её речи. Он попробовал найти достойный ответ. Хотя они были чужими людьми, вместо того, чтобы оскорбиться её отказом принять знакомство с ним, он развеселился.

— Но тогда у Вас будет фальшивая репутация. Разве это не хуже?

Она расправила плечи, словно готовясь к обстрелу:

— Вы правы. Мне просто придётся признаться во всём. Разве если…

— Если?

— Если Вы не будете столь любезны поклясться, что никому никогда не расскажете о том, что здесь сегодня произошло. Тогда мне не придётся лгать.

Лиланд покачал головой. Кем бы она ни была, у неё был подлинный талант вскружить голову мужчине.

— Я мог бы, но не каждый мужчина упустит шанс быть провозглашённым героем.

Алисса рассмеялась:

— Чепуха! Мужчины всегда придумают повод похвастаться.

Ему пришлось побороться, чтобы сдержать смех при виде этой «невинной младенческой мудрости».

— Тогда мне нужно будет придушить свои инстинкты. Даю Вам клятву не разоблачать Вашего затруднения.

Девушка кивнула, радуясь тому, что дело так счастливо уладилось, и сделала прелестный реверанс:

— Спасибо за Вашу осмотрительность. А теперь, если Вы меня извините, мне действительно пора.

— Стойте. — Лиланд отказывался верить, что она собиралась просто сделать реверанс и уйти. — Куда Вы пойдёте? Отсюда до ближайшей деревни мили и…

— Погода пока держится, и я в состоянии пройти остаток пути. — Её подбородок решительно вздёрнулся. — Упражнения бывают весьма полезны.

— Как джентльмен, я едва ли могу уехать и оставить Вас идти пешком, мисс. По крайней мере, возьмите мою лошадь. — На лице Лиланда застыло разочарование. Одно дело словесные баталии со слабым полом. И совершенно другое, когда тобой полностью пренебрегают.

Она запрокинула голову, внимательно разглядывая протянутые ей поводья, и затем скрестила руки.

— Простите, если я Вас оскорбила, у меня не было такого намерения. Боюсь, что… — Она глубоко вздохнула перед тем, как продолжить. — Сэр, я обещала не попадать ни в какие неприятности на праздниках, и боюсь, что, если возьму Вашу лошадь, то это только ухудшит положение.

Ничего подобного он не ожидал услышать от неё.

— Ухудшит?

— Признаюсь, я не очень умелая наездница. И поскольку я уже посрамила себя с одним несчастьем, а невидимость, как Вы уже указали, не вариант, мне лучше не искушать судьбу. И как я верну лошадь незнакомцу? Моя семья сочтёт меня конокрадом. Поэтому я лучше пойду домой пешком и сохраню хотя бы кусочек собственного достоинства перед тем, как начну объяснять отцу, где находится мой багаж.

— Но…

— Я никому не скажу, если Вы не скажете.

— Это безумие.

Девушка вздохнула и улыбнулась, её глаза весело поблёскивали:

— Уверена, что Вы меня ещё поблагодарите за избавление.

— Мисс! — Лиланд был не тем мужчиной, чтобы следовать бессмысленным указаниям. — Нам следует прийти к компромиссу, который без сомнения защитит Вашу клятву и Ваш кусочек гордости.

Она расцепила руки:

— Компромисс?

— Мы можем ехать вдвоём, пока не подъедем к Вашему дому. Тогда, если пожелаете, Вы сможете пройти остаток пути и прибыть домой пешком, так, чтобы никто не узнал о нашей поездке.

— Я… Вам, вероятно, не по пути…

— Не имеет значения. — Лиланд не собирался сдаваться. Кем бы она ни была, девушка не проделает по холоду дорогу во много миль в одиночку. — Я буду знать, что Вы благополучно добрались без дальнейших происшествий. А поскольку Вы не назвались, и мы оба будем хранить молчание относительно утреннего события, думаю, что у Вас закончились оправдания, мисс.

У неё открылся рот, но никакого встречного возражения не последовало. Вместо этого она заправила выбившийся локон обратно под шляпку, и это жест на мгновение отвлёк его, а потом она, наконец, ответила:

— Как Вам будет угодно.

Алиссе было некого винить, кроме себя самой. Поездка верхом стала разрушительным ударом для её чувств. Одно дело перенести шок от прикосновения чужих мужских рук, которые извлекли её особу из экипажа, обхватив бёдра и держа за талию таким образом, что у неё голова пошла кругом. Даже краткое пребывание у него на коленях вызвало ошеломляющий наплыв новых ощущений, что же говорить об этом! Не короткое смущение, а бесконечные минуты, проведенные между его бёдер, жар широкой груди за её спиной, его руки обнимают её за талию, прижимая ближе к нему. Алиссу так долго предостерегали относительно мужчин. Она была уверена, что таким весёлым образом Судьба преподносит ей урок. Этот мужчина слишком хорош собой, чтобы бродить по окрестностям, спасая женщин и рыцарственно настаивая на том, чтобы провожать их домой. Почему он не сопровождает свою жену, или невесту, или подругу? Её первоначальное впечатление от его неотразимой внешности не померкло, когда она украдкой бросила несколько взглядов назад и вздохнула.

Под простой шляпой для верховой езды его волосы были черны как уголь и немодным образом достигали воротника сзади. Черты лица не были ни острыми, ни грубыми, и сам он являл собой образец мужественности и силы. Тёмно-карие глаза подчёркивались изящными бровями, что придавало ему аристократичный вид, но ничто в его манерах или одежде не указывало на денди, и Алиссе оставалось ломать голову над этим джентльменом, который мог быть кем угодно от нищего до принца.

Пошёл снег, и теперь она не сомневалась, что её замысел пройти оставшееся расстояние пешком привёл бы к печальным последствиям. Однако она считала, что лучше окоченеть от холода, чем непрестанно чувствовать, что каждый дюйм её тела находится в контакте с этим человеком. Слои одежды служили слабой преградой, и она поверить не могла в предательство собственных чувств. Она представляла себе мужские объятия неясным и тягостным опытом, но это! Каждый его выдох щекотал ей затылок, маня прильнуть к нему, растаять в греховной и непривычной капитуляции. Унижение от нахождения в положении, наихудшем из всех вообразимых, перешла в слабую тревогу о том, что миссис Харрис, должно быть, упустила какую-то жизненно важную информацию в своих предостережениях насчёт противоположного пола.

Не то чтобы этот мужчина был каким-то развратником или она ещё когда-либо встретит его после того, как она расстанется с ним в старой роще возле имения отца, но Алисса искренне надеялась, что у неё необычная реакция на него. Если все мужчины оказывают такое воздействие на биение девичьего сердца, то неудивительно, что женщин окрестили слабым полом. Это просто невозможно!