Протискиваясь между ящиками и тюками со снабжением, Михаил добрался до своей каюты. Размером она не превышала ту, что была на его «малышке». Но вот кое — какие изменения в планировку он все же внес. Помимо более широкой и удобной койки в каюте был установлен приличных размеров сейф. На удивленные вопросы Нестерова во время постройки — для чего загромождать свободное пространство, которого и так не хватает, бронированным ящиком, достойным банка, Михаил ответил уклончиво. Дескать — надо. Ну, надо, так надо. Приличных размеров сейф был установлен в каюте, сожрав довольно ощутимый объем свободного пространства. Но Михаил пошел на это. На борту лодки были вещи, которые он не хотел показывать до поры до времени и в обычный железный ящичек для документов и денег, какие обычно устанавливались на лодках, их не спрячешь. Помимо крупных сумм денег в российских рублях и английских фунтах Михаил решил захватить с собой свое оружие из 1942 года. Они идут на войну и неизвестно, как все сложится. Поэтому, лучше весь арсенал держать при себе. Во время обороны Порт — Артура, на сухопутных фронтах гражданской войны, а также его личной войны в Китае ему приходилось постоянно пускать в ход оружие, и он достиг в этом немалых успехов. В том числе и в таком сложном деле, как стрельба из двух рук. Что — то подсказывало Михаилу, что это искусство ему еще понадобится. К тому же, он не сбрасывал со счетов возможность заходов в порты Китая после начала военных действий. У него там осталось много «коллег» по старому «бизнесу». Что с того, что они сейчас на два десятка лет моложе и знать не знают никакого Бок Гуя — Белого Дьявола, как прозвали его в среде китайских контрабандистов. Зато он их знает, как облупленных. И знает, чем они занимаются. Поэтому, может нанести им визит и за определенную мзду договориться о некоторых услугах. А если в самом начале возникнут какие — то проблемы и горячие китайские парни решат, что могут поживиться за счет дурака — европейца, сунувшего нос, куда не надо, то «Вальтер» с «Парабеллумом», разговаривая одновременно, доходчиво объяснят им всю глубину их заблуждений. Бок Гуй хорошо знает, как надо разговаривать с подобной публикой. Опыт уже был. И тогда старый друг «Парабеллум» его здорово выручил. Спасибо Георгу Люгеру за то, что создал такую замечательную, и очень нужную в хозяйстве вещь…
Михаил начал наводить порядок в сейфе, как неожиданно раздался стук в дверь, и она распахнулась. В дверях стоял старпом. По выражению его физиономии Михаил понял, что старого друга одолевают смутные сомнения, и ему бы очень хотелось от них избавиться.
— Прошу прощения Михаил Рудольфович, можно?
— Заходите, Василий Иванович, будьте любезны. Чего это с тобой?
Старпом закрыл дверь и внимательно смотрел на Михаила, буравя его взглядом, но не решаясь начать разговор. Михаил решил ему помочь и махнул рукой на стул.
— Садись, в ногах правды нет. Я так понимаю, что у тебя возникла масса вопросов, и ты хочешь услышать на них ответы. Так?
— Так. Мишка, в какую авантюру мы ввязались?
— С чего ты это взял?
— Для чего нам карты и лоции дальневосточных морей? А также Индийского океана?
— А ты откуда знаешь?!
— Благодаря нашему бюрократизму. Принесли накладные на полученное снабжение и там все это указано. Я их, естественно, спрятал и никому ничего говорить не стал. Но может, ты мне хоть теперь объяснишь все это?
Михаил скрипнул зубами. Как он не предусмотрел такого?! Ведь действительно, российская бюрократия неистребима! И успех всего мероприятия сейчас висит на волоске из — за бумажки! Если ее увидит грамотный человек, то это сразу возбудит у него подозрения. А вслед за подозрениями может возникнуть и уверенность. И уже ничего не исправишь. Не будешь же высылать радиограмму Макарову с просьбой замести следы. На это сразу обратят внимание. А так, может и не заметят…
— Василий, а что ты еще знаешь?
— Конкретно ничего. Ты очень красиво запудрил всем мозги этой арктической экспедицией. Одни только подозрения. Но с каждым днем у меня их все больше и больше. И самое большое подозрение, что «Косатка» якобы научно — исследовательское судно. Скажи мне честно — это подводный миноносец?
— Так, Васька, рассказывай. На основании чего ты так считаешь?
— А что рассказывать? В носовой части, в диаметральной плоскости, четыре минных аппарата новой конструкции. Не надо рассказывать мне сказки о том, что они предназначены для стрельбы этими твоими ледовыми минами. Если бы они были именно для этого, то не нужно было делать их такой длины. В носовом отсеке находятся стеллажи, как будто специально предназначенные для самодвижущихся мин, а не тех коротышек, которые там сейчас лежат. То же самое имеем в кормовом отсеке. Для того, чтобы разрушать лед всплывающими минами, не обязательно давать залп из четырех носовых аппаратов. Это нужно, если тебе захочется отправить на дно броненосец. Даже если только две мины из четырех попадут в цель, то этого будет достаточно. И если он и не утонет сразу, то гарантированно лишится хода. И можно спокойно добить неподвижную мишень из двух кормовых аппаратов. На палубе, перед рубкой, находится платформа, как будто специально предназначенная для пушки. Внутри лодки оборудован самый настоящий бомбовый погреб для снарядов. Хоть он сейчас и забит консервами, но меня ты не проведешь. Не забывай, что я тоже прапорщик военного времени и в военном деле понимаю несколько больше, чем гимназист. В обоих перископах нанесена на стеклах прицельная сетка. По другому не скажешь. В рубке смонтирован непонятный прибор, которого я никогда не видел. Там же находится странный пульт, каким — то образом связанный с минными аппаратами. И для чего у нас больше половины команды из военных моряков, причем — минеров? А на мостике вместе с вахтенным помощником находятся два матроса — сигнальщика из военных, играющие роль впередсмотрящих? И это помимо рулевого. И уже совсем ни в какие ворота не лезет присутствие двух комендоров. Унтер — офицера и матроса. В разговоре я это выяснил. И узнал также, что унтер — офицер хороший наводчик, побеждавший в призовых стрельбах. Может, объяснишь мне, непонятливому, на какой хрен нам артиллеристы без пушки? Да и все остальное заодно?
— Да-а, Василий… Плохо, что ты все это заметил…. Значит, мог заметить и кто — нибудь еще. Хорошо, расскажу тебе сейчас. Все равно, вскоре после выхода из Скагеррака все узнают. Но прошу тебя, молчи. До тех пор, пока я не объявлю команде.
— Ты меня знаешь, я не из болтливых.
— Значит, слушай. Пушка у нас будет. Только чуть попозже. И мины настоящие будут. А эту «ледовую» бутафорию за борт выбросим, если станет мешать. Тот прибор, который ты в рубке видел — механический вычислитель тор… минной стрельбы. Пульт действительно связан с постами возле минных аппаратов и позволяет управлять стрельбой минами из рубки.
— Значит, ни в какую Арктику мы не идем?
— Не идем. Пока следуем в надводном положении до Норвежского моря и далее вдоль побережья Норвегии, старательно попадаясь всем встречным, чтобы нас видело как можно больше народа. А затем поворачиваем на запад, чтобы обойти с севера на большом удалении Фарерские острова. С этого момента мы должны исчезнуть и избегать любого обнаружения. Мало того, в центральной Атлантике, в районе экватора перекрасим лодку из этого попугайского цвета в камуфляжную окраску.
— Это какую?
— Хаотично разбросанные пятна и полосы темно — серого и светло — серого цвета.
— Ох, что — то мудреное… А теперь главный вопрос — зачем все это? И куда же мы направляемся?
— На Дальний Восток. Не могу пока сказать тебе всего. Скажу только, что ожидается война с Японией. Начало войны возможно уже в конце января. И наша «Косатка» — туз в рукаве. В случае начала военных действий появление такого подводного миноносца будет полной неожиданностью для японцев. Именно поэтому придумана вся эта затея с арктической экспедицией. И субмарина зарегистрирована, как частное судно под коммерческим флагом.
