Рене присел рядом с братом и взял его руку, дабы разглядеть ногти, и с ужасом заметил, что они покраснели[15]. Теперь у юноши не было сомнений: второй мужчина, которому удалось бежать от оборотня, – Жульбер, его брат.

Рене устал и лёг на сено рядом с Жульбером, несмотря на то что брат уже подвергся действию ликантропии, в данный момент он не представлял опасности. В распоряжении у Рене был ровно месяц, дабы спасти брата от полного перерождения.

Юноша размышлял: «Сказать ли об этом отцу? Он человек крутого нрава и может сразу схватиться за меч или топор, а уж с последним он умеет обращаться… недаром – бывший палач… Подожду, время ещё есть, надо всё основательно приготовить… Денгону же придётся всё рассказать или почти всё…»

Анри Денгон слушал подробный отчёт Рене, внимая каждому сказанному слову. Юноша поведал настоятелю обо всём кроме одного: о том, что его брат Жульбер оцарапан оборотнем и при следующей новой луне превратится в чудовище.

Настоятель интуитивно почувствовал, что его питомец что-то недоговаривает.

– Рене, ты уверен, что рассказал мне всё как есть – до конца?

Юноша поклонился:

– Да, настоятель, несомненно.

Денгона захлестнула волна сомнений, опять его посетили мысли о том, что Рене находится между Богом и Дьяволом, но, сделав над собой неимоверное усилие, он заставил себя отвлечься и спросил:

– Изложи мне свои соображения по поводу охотника. Конечно, мы можем схватить его и подвергнуть пыткам, но…

– Простите за дерзость, настоятель, что перебиваю вас. Я согласен с вашим «но». Мы схватим охотника, подвергнем пыткам, но он ничего нам не скажет, так как не помнит. Единственное, что можно узнать под пытками, – имя того, кто сделал из Жосса оборотня. Хотя и здесь мы можем просчитаться: Жосс живёт в лесу, он запросто мог напороться на волка, даже не подозревая, что тот оборотень.

– Да, но для этого надо ночью ходить по лесу, – возразил настоятель. – Ни один здравомыслящий человек не будет этого делать, если только добровольно не хочет повстречать оборотня.

Рене встрепенулся и многозначительно посмотрел на Денгона:

– Вряд ли Жосс совершал ночные прогулки, он показался мне неглупым человеком. Здесь кроется что-то другое… Поэтому я прошу вашего дозволения изловить Жосса в полнолуние.

Денгон удивлённо поднял брови:

– Ты хочешь подвергнуться опасности? Ты понимаешь, о чём меня просишь?

– Да, святой отец, понимаю. И поэтому прошу. Я должен во всём разобраться, ибо, сделав это один раз, я обрету опыт.

Настоятель улыбнулся:

– Ты храбрый юноша. Я понимаю твоё рвение, но прошу лишь об одном: не искушай судьбу и Господа – будь осторожен.

Про себя же Денгон подумал: «Если он погибнет, такова судьба. Если оборотень заденет его, прикажу уничтожить обоих. Но, если он справится, я смогу возвыситься и стать верховным инквизитором Франции. И последнее привлекает более всего!»

Весь последующий месяц вплоть до полной луны Рене исполнял привычные обязанности при Анри Денгоне. Тот, в свою очередь, истово молился каждый вечер, призывая на помощь Господа, ибо желал не только удачной охоты на оборотня, но и тайно лелеял надежду стать верховным инквизитором.

Юноша не терял времени, основательно подготовившись к опасному предприятию. Настоятель приказал казначею выдать юному Шаперону столько серебра, сколько он пожелает, а также открыть перед ним монастырскую сокровищницу.

Рене внимательно осмотрел ряд сундуков, наполненных золотом, серебром и драгоценными каменьями. Да, почти за трёхсотлетнюю историю монастырь Святого Доминика сумел скопить немало добра! Но никакие сокровища не привлекли внимания юноши, он взял всего лишь мужской, серебряный, скандинавский торквес[16], чему сопровождающий его монах весьма удивился, но, следуя указаниям настоятеля, не стал задавать лишних вопросов и промолчал.

Рене направился в Шоле к кузнецу и заказал переплавить часть серебряных монет в наконечники для стрел. После этого он посетил лавку оружейника, у которого заинтересовался небольшим облегчённым арбалетом с отличным спусковым механизмом. Оружейник запросил дорого – десять серебряных су, чувствуя, что юный доминиканец при деньгах и не из праздного любопытства выбирает арбалет.

– Арбалет отличный! Изготовлен в самом Нюрнберге известным мастером Гансом Грюневальдом. Вот, обратите внимание на клеймо, – оружейник перевернул оружие тыльной стороной вверх, – всё, как и положено: номер пятьдесят четыре![17] Так что в качестве можете не сомневаться. Оружейник Грюневальд – один из лучших в Европе, он изготавливал доспехи даже германским королям.

– Что ж, пожалуй, – Рене ещё раз взвесил правой рукой арбалет, внимательно осмотрел его, особенно спусковую пружину и крюк. – Я беру его, вот вам десять монет, – он отсчитал серебряные су из напоясного кошелька и расплатился.

После оружейника Рене завернул к ювелиру. Когда тот увидел торквес, то не удержался, воскликнув:

– Интересная работа! Сему украшению лет двести, а то и более! Он безупречен!

Рене кивнул:

– Да, безусловно, торквес хорош. Но мне хотелось бы его несколько видоизменить.

– Вы хотели бы что-то добавить: камни, например, в виде подвески?

– Нет, подвеска здесь ни к чему. Я хотел бы, чтобы у него были острые шипы с внутренней стороны.

Ювелир округлил глаза и несколько растерялся, но, вспомнив, что перед ним – доминиканец, хоть и слишком юный, удержался от излишних вопросов.

– Конечно, как угодно…

– Я хорошо вам заплачу, если сделаете заказ быстро.

– Неделя вас устроит? – поинтересовался ювелир.

– Вполне…

На протяжении нескольких дней Рене с волнением наблюдал, как округляется лунный диск, и ощущал, что некая сила поднимается в нём. И вот настал тот день, когда луна обрела свою полноту.

Рене Шаперон помолился, положил в мешок арбалет, торквес и крепкие кожаные ремни и ближе к вечеру направился в Шоле. Дома он застал отца и мать, они ужинали.

– Садись за стол, сынок. Отведай тушёных бобов, – пригласил отец.

– Благодарю.

Рене поел с аппетитом, перед предстоящим делом не мешало основательно подкрепиться.

– Настоятель надолго отпустил тебя? – поинтересовалась мать.

– До утра… А где Жульбер? Он опять пьёт? – как бы невзначай спросил Рене.

– Ох… – матушка расплакалась. – Сладу с ним не стало. Стал злой, чуть чего, на отца лезет драться.

Рене понял: началось! Теперь надо найти брата и воплотить свой план.

– На меня не очень-то и полезешь! – возмутился старший Шаперон. – Я ему топором пригрозил – вмиг унялся!

– Так где же он? Я поговорю с ним, постараюсь его образумить…

– Куда там! Уж если он нас не слушает, то тебя и подавно не станет, – сокрушался Гийом.

– Он у своей подружки Люси, – пояснила мать. – Но не советую тебе ходить к нему. Говорят, он и её избил…

Рене отужинал и направился в предместье Шоле, где располагался дом Люси.

Когда Рене достиг предместья, монастырские колокола уже пробили вечернюю зарю. Дом Люси стоял несколько на отшибе, Рене огляделся, принюхался и явно ощутил уже знакомый запах зверя.

Он отворил дверь и вошёл в дом.

– Люси! Люси! – позвал он. – Где ты?

Никто не отвечал. Юноша инстинктивно почувствовал опасность и положил руку на навершие кинжала, висевшего на поясе в ножнах.

Неожиданно раздался стон. Рене прислушался: звук исходил из-за занавески. Он извлёк кинжал и резко отбросил ткань, готовый защищаться. Перед ним на убогой кровати лежала избитая Люси. Она едва дышала, её лицо заплыло от кровоподтёков.

Рене бросился к несчастной:

– Где он? Говори, где Жульбер?