- Все дело в том, какие у кого ценности, Рэй. Давай и бери. В отношениях должен быть перчик.
Он вскидывает брови.
- Ты все-таки поосторожнее с Тоулом, Роббо. Сыграй помягче, не нарывайся, и он тебя отпустит. В любом случае дело будет закрыто через десять минут.
- Кто его знает.
- Перестань, Брюс. Какой-то недоумок пришил цветного на лестнице в центре города. Да его поймать - раз плюнуть. Вот увидишь, это какие-нибудь сопливые юнцы из тех, что зассали весь город. Для Тоула дело наверняка политическое.
Может, у ниггера богатенький папочка, который играет в гольф с какой-нибудь крупной шишкой в Лондоне. Будь это обычный лох из Брикстона, никто бы и пальцем не пошевелил. Ты же знаешь, под Тоулом и без того стул качается.
- Вот именно, Рэй. Засранец завидует мне, потому и лезет из кожи вон. Мол, у меня большой опыт по уголовной части. А где я этого опыта набрался? В гребаной Австралии. Только вот когда дело доходит до повышения, эта пиздобратия начинает воротить нос. Продвигают своих, а меня как будто и не замечают.
- Вне очереди, - согласно кивает Рэй.
- Эй, Рэй! - кричу я, замечая булочную. - Притормози-ка здесь на минутку.
Я покупаю пару булочек с беконом, Рэй берет запеченную в тесте сосиску, и мы проглатываем все это, запивая горячим липким кофе с молоком. На губах остается привкус, как будто приложился к банке после какого-нибудь гомика. Сажусь за руль, и мы едем к Лейту. Чертово пресс-папье летит в воду. Я ерзаю на сиденье. У меня сыпь на заднице и яйцах. Результат избыточного потоотделения и расчесывания, как объяснил тот кандидат в доктора. Мудак дал мне какой-то крем, но стало только хуже. Надеюсь, это ухудшение перед улучшением. Придурки хреновы. Как, скажите, работать в таких условиях?
Не могу.
Чешется невыносимо. Я переношу вес тела на одну ягодицу и вцепляюсь в задницу прямо через потертые черные штаны. Что мне нужно, так это найти хорошую прачечную. Не помогает. Терплю, пока мы не доезжаем до Хай-стрит. Останавливаю машину и иду в общественную сральню. Тут полумерами не обойтись. Сдергиваю все и вытираю влажную задницу туалетной бумагой. Потом начинаю чесаться. Жир из-под ногтей попадает на расчесанное место, но я чешусь и чешусь, находя мучительное наслаждение в освобождении от проклятого зуда. Сдираю кожу и чувствую пульсирующую под ней плоть. Вижу кровь на пальцах. Чтобы ягодицы не терлись друг о дружку, заталкиваю? между ними скомканную туалетную бумагу. С яйцами дела обстоят не так плохо. Я возвращаюсь к машине, не потрудившись вымыть руки.
- Гуляешь вечером, Брюс? Идешь в Ложу? - спрашивает Рэй, когда я сворачиваю на Ройял-Милл. Вернемся в управление через Лейт, так длиннее, убьем немного времени.
- Не... может, в четверг, погонять шары.
- Тихий вечерок с хозяйкой?
- Ага, - расплываясь от гордости, говорю я. - Сегодня Кэрол готовит что-то особенное.
- От чего-нибудь особенного я бы тоже не отказался, - бормочет Рэй, когда мы проезжаем по Истер-роуд мимо ресторана Тинелли, куда раньше я частенько заходил с Кэрол.
- Уж не хочешь ли сказать, что тебе некуда пойти?
- Не-а, после того как мы расстались с Мэри, я так никого и не нашел, - говорит Рэй; вид у него при этом такой унылый, что дальше некуда. - Как говорится, понюхал, да не откусил.
- Может, ты слишком перед ними расстилался. Знаешь, песня «я хочу в твою норку любой ценой» результата не дает. От того, кто ее пост, за милю несет неудачником.
Леннокс задумчиво трет пальцем переносицу. Кстати о птичках, несет так несет. Машину наполняет такое зловоние, что я уже готов обрушиться на своего соседа-пердуна, но тут до меня доходит, что источником вонищи является находящийся поблизости отстойник нечистот.
- Может быть, - неуверенно соглашается Леннокс.
- Тебя надо снова свести с моей свояченицей, а, Рэй! - смеюсь я.
Он смущенно отворачивается. Не любит, когда напоминают о том, как мы вместе резвились с той телкой. У каждого распиздяя своя ахиллесова пята, и я никогда не забываю напомнить об этом своим коллегам. Чтобы не задавались. Мордой об асфальт. Сразу самомнения убавляется. Да, у меня для каждого кое-что припасено.
СТАЛЬНЫЕ КОЛЕСА
Возвращаемся в управление. В столовой только и говорят, что о приказе насчет отмены отпусков. Я молчу. В этой игре требуется хладнокровие, так что пусть поднакопят злости. Все, понятное дело, посматривают на меня, ждут, что я встану во главе недовольных, но я пока не рыпаюсь. Реорганизация департамента сулит мне повышение, поскольку появится новая должность детектива-инспектора. На кой совать голову в петлю ради каких-то недоумков, хотя, конечно, я поддерживаю их в другом мнении.
Тоул постоянно твердит об этой реорганизации. Уж и не знаю почему, пора бы и привыкнуть. Реорганизации здесь случаются каждые шесть месяцев, и каждая только вредит делу. Заканчивается обычно тем, что эти бестолочи формируют рабочую группу, которая заседает и заседает, а потом приходит к выводу, что необходима еще одна реорганизация. Хорошо только то, что грядущая перетряска ослабит позиции нашего доброго друга мистера Тоула, и когда я получу новое назначение, мы с ним будем на равных. Меня бы уже давно повысили, если бы не их гребаные правила и идиотизм Кэрол.
А сейчас руль у него, у Тоула. Он собирает нас на очередной долбаный инструктаж, и новенькая блондиночка в штатском раздает листки. До меня долетает запах ее духов. Я подмигиваю Клеллу, и он согласно кивает: ага, мол, на этой телке неплохо бы попрыгать. Лет тридцати с лишним, крепенькое тело, только-только начинающее набирать приятную тяжесть. Да, стоящая штучка.
Тоул несет какую-то чушь о журналисте, которому проломили череп на лестнице, и о его папаше-дипломате, но я не слышу ни слова, потому что блондиночка стоит у окна, и блузка у нее просвечивает, а сиськи так и лезут наружу. Да, сучка, да. Ох, и засадил бы я тебе! К счастью, инструктаж быстро заканчивается, и я спускаюсь выпить кофе с сандвичем.
Заставляю себя просмотреть материалы по открытому Тоулом делу. Личность убитого уже установлена: некий мистер Эфан Вури. Его отец - посол Ганы. Проживал в отеле «Килмуир» на Саут-Сайд. Поселился всего пару дней назад.
Пару дней назад...
Это значит...
Не хрен было сюда приезжать. Какого ему тут понадобилось?
Журналист. Сынок дипломата и журналист. Не был...
Что он здесь забыл?
И какой еще такой журналист?
Числился в каком-нибудь сраном журнальчике для черномазых комми. Кто их читает? Или, может, крапал статейки в паршивую газетенку для футбольных фанатов.
В папке есть кое-что еще, поэтому я звоню в Лотианский Форум по Правам Чернокожих или как они там называются. Может, он заходил туда встретиться со своим черножопым эдинбургским дружком. Занято. Мне, конечно, глубоко наплевать, а потому решаю свалить пораньше, взять тачку и заскочить к моему приятелю Гектору Фермеру, у которого водятся хорошие видеофильмы.
Вырываюсь из города на «вольво». Майкл Шенкер дает жару. Перед этой группой я в вечном долгу, потому что только они и спасли дерьмовый фестиваль в Рединге, на который я однажды завалил. Не успел оглянуться, а передо мной уже дом Гектора.
Гектор стискивает мою руку, его разгоряченное алкоголем лицо растягивается в улыбке.
- Зайдешь пропустить? - спрашивает он.
- Извини, приятель, у меня дела. Расследую убийство. Шлепнули какого-то сраного ниггера. Шанс подзаработать на сверхурочных. Товар есть?
- Есть.
Гектор улыбается и протягивает пакет из «Теско», в котором лежат две видеокассеты формата VHS.
Мы договариваемся встретиться поближе к концу недели, и я уезжаю домой. Каждый раз, когда взгляд падает на особенно выдающуюся попку, в штанах у меня как будто распрямляется сжатая пружина.
В этот вечер я один, один дома, только это никак не касается ни Рэя Леннокса, ни кого-то еще. У меня здоровенный кусок мясного пирога. Я кладу его в микроволновку и сажусь смотреть взятые у Гектора кассеты. На первой две телки устраивают показательный сеанс мастурбации, и тут появляются два чернокожих жеребца... Нет! Я выключаю. Сыт по горло чернокожими жеребцами. Вставляю другую кассету, с двумя лесбиянками и молочником.
