- А лейтенант? - Осмелился спросить офицера один из солдат охраны.
- Мы не смогли ему помочь. - Хирург оглянулся на соседний блиндаж, служивший временным моргом. - У него была задета печень.
Солдат, выслушав это сообщение, отвернулся от офицеров, делая вид, что вслушивается в звуки затихающего боя. По его лицу текли слeзы...
30 августа 1941 года Севернее Кракова
- Что там? - Спросил генерал Катуков, отрываясь от стереотрубы.
- Сейчас начнут. - Отозвался начальник артиллерии армии, демонстративно зажимая пальцами уши.
Предупреждение оказалось не лишним. Мгновенно сверкнуло в окружающей темноте, взметнулись огненные столбы снарядов Катюш, расположившихся неподалeку, докатились оглушительные удары гаубиц большого калибра. Засверкало, загудело всe стреляющее оружие предстоящего фронта, возвещая о начале БОЛЬШОГО наступления, которого так ждали все части, сосредоточенные около старой польской столицы.
Генерал Катуков посмотрел на часы, отмечая время начала артподготовки, повернулся к командиру второго танкового корпуса полковнику Петрову.
- Ну, что, Иван, готовы твои орлы к наступлению?
- Конечно, готовы! - Отозвался полковник, перекрикивая гул артиллерии. - Почитай, три месяца этого наступления ждали.
Генерал только согласно кивнул головой. Действительно, три месяца ждали, пока в Кремле решатся на операцию такого масштаба, с использованием всей танковой армии. Не считать же таковой бросок к Лодзи месячной давности, в котором пришлось участвовать танковому корпусу его армии. Операцию тогда быстро свернули, хотя успех был налицо. Без особых проблем пробили фронт, легко ввели в прорыв танковый корпус, поддержанный двумя механизированными корпусами, не принадлежащими его армии. Легко продвинулись вперeд, беря город в клещи. Вышли на оперативный простор. И... получили приказ об отходе на вторые рубежи. А затем на третьи.
А потом, вообще, отход к самому Люблину, очередная переформировка и долгое ожидание, прерываемое только бросками к линии фронта отдельных бригад, задачей которых было ликвидировать очередной прорыв немецких дивизий.
Ждали, когда немцы выдохнутся. Кажется, дождались. В последние две недели батальоны Вермахта тупо бодали линии обороны советских армий, пытаясь оправдаться перед вышестоящими штабами, требовавшими стремительного выхода к Минску, Киеву, Каунасу и другим целям, намеченным в первоначальном плане войны.
Не получалось. По всей линии фронта наступило шаткое равновесие, выражавшееся в том, что советские и немецкие дивизии проводили в несколько раз больше, чем обычно, разведок боем, но так и не решались перейти в наступление, хотя бы, одной дивизией.
И те, и другие чего-то ждали.
Наконец-таки, наверху решили, что время пришло, и перебросили ближе к линии фронта корпуса армии, старательно ожидавшей этого часа в глубине обороны. Опять поменяли предполагаемое направление удара, передислоцировав армию из-под Люблина к Кракову, героически державшемуся более двух месяцев, несмотря на все усилия генералов Вермахта. Командование Центрального фронта решило, что город можно, и нужно удержать. Что и сделало, приковав к развалинам улиц несколько немецких дивизий, которые можно было с успехом применить в других местах.
Генерал Рокоссовский, в очередной раз, доказал, что не зря его назначили командовать фронтом. Большими, чем у него успехами мог похвастаться только Конев, но у Юго-Западного фронта в Румынии противник был попроще, а остающиеся в Югославии немецкие и итальянские войска к активным действиям не стремились, ожидая, чем закончатся бои в Польше.
Хотя, Конев уже десять дней сосед их фронта не с юга, а с севера. Больше недели Иван Степанович шерстил штабы Западного фронта, приводя те в чувство после покушения на Жукова, которому удалось уцелеть, хотя, ещe очень нескоро тот сумеет вернуться к своим обязанностям. А вот Ерeменко поплатился своей жизнью за недооценку противника. А может это не ошибка бывшего командующего фронтом, а его подчинeнных. Но в любом случая вина генерал-лейтенанта Ерeменко, несомненно, присутствовала.
А вот, будь Жуков в этот момент на Центральном фронте, смог бы и уцелеть. В штабе Рокоссовского таких промахов не допускали.
Генерал Катуков повернулся и отправился в блиндаж. Стоило пожалеть свои уши. Он уже составил общее представление о мощи артподготовки, и торчать наверху почти два часа было несусветной глупостью.
Даже сквозь толщу земли и несколько накатов блиндажа долетали удары гаубиц особой мощности, составлявших резерв Ставки Главнокомандования. Командование желало прорвать фронт наверняка, не жалея снарядов для обработки позиций противника. Возникала уверенность, что после того огненного ада, что там творится сейчас, ничего живого в немецких окопах не останется. По крайней мере на первых двух полосах обороны, которые были достаточно изучены авиационной и наземной разведкой. А вот, что дальше? Опорные пункты в глубине немецкой обороны были известны намного хуже. И там противник имеет все шансы уцелеть.
Радует, что прорывать фронт не его бригадам тридцатьчетвeрок, и даже не приданным его армии полкам КВ-85, которые решено поберечь для боeв в глубине обороны противника. А кое-чему более старому. Впереди боевых порядков его частей сосредоточены батальоны двух особых тяжелых танковых бригад, на вооружении которых более сорока Т-35, почти всe, что осталось на ходу к данному времени, и более сотни трeхбашенных Т-28.
Пятибашенные гиганты Т-35, гордость танковых войск РККА недавнего времени, старательно прятали где-то на Украине, решившись применить их только в последний момент. Т-28 использовали в боях в Румынии и Болгарии, где они очень даже неплохо проявили себя в столкновениях со слабой артиллерией румынской армии, но не могли противостоять на равных противотанковым пушкам армии германской.
И тот и другой танк, по опыту боeв, экранировали дополнительной броней, что окончательно ухудшило, и так не очень хорошие, ходовые качества старых машин. И если для стремительных бросков по тылам противника они уже были непригодны, то для прорыва обороны их ещe можно было применять.
Что и решено было сделать.
Навесили на часть из них танковые тралы для прохождения через минные поля, установили на главной башне крупнокалиберные пулемeты для усиления огневой мощи, правда не на всех машинах. Придали для усиления два самоходных полка СУ-152, признавая, что стандартная короткоствольная 76-мм танковая пушка КТ-28 окончательно устарела не только для борьбы с современной бронетехникой, но и для стрельбы по укреплениям нового типа. Самоходки должны были поражать уцелевшие доты и дзоты, оставив "старичкам" честь расправляться с пехотой. Для этой цели их многочисленные пулемeты и 45-миллимитровые орудия дополнительных пушечных башен Т-35 вполне подходили.
- Как ты думаешь, Иван, сумеют тридцать пятые с двадцать восьмыми фронт пробить? - Обратился генерал к полковнику Петрову.
- Должны бы. - Ответил тот. - Здесь ведь не Финляндия с еe линией Маннергейма. Немцы, конечно, на этом месте два месяца стоят, но не к обороне готовились, а к наступлению.
- Понесут ребятки потери! - Вздохнул Катуков.
- А куда деться? - Отозвался подполковник Титков, командир танкового полка КВ, переданного недавно в распоряжение второго танкового корпуса. - Иначе горели бы мы!
- Ну вас ещe поджечь надо суметь. - Отозвался полковник Петров. - У них со всеми экранами даже лобовая броня всe равно не больше пятидесяти-шестидесяти миллиметров, а у тебя лоб почти сто и по бортам семьдесят.
Новые КВ-85, добравшиеся до фронта ещe два месяца назад, отличались от своего предшественника довольно сильно. Прежним оставался только корпус, да и в том лобовые листы брони потолстели, достигая предложенных, ещe после окончания Финской, десяти сантиметров. Поменяли трансмиссию, переделали кое-что в двигателе, превращая танк из испытательного груза для тягачей в полноценную боевую машину. Разобрались и с вооружением, заменив слабую для тяжелого танка 76-миллимитровую пушку Л-11 на орудие калибра 85 миллиметров. Пришлось для этого полностью переделать как башню, так и зенитку соответствующего калибра, из которой и изготавливали новую танковую пушку. Так как одним из главных требований Ставки было сохранить экипаж из пяти человек.
