– Не любовь вела вас за мужем, – вдруг сказал Потемкин, обращаясь к Анастасии. – Тут была лишь супружеская обязанность. Долг, освященный церковью, не более того.
– Может быть… – Она помедлила и все-таки решила ответить ему точнее, подробнее. – Но, право, это – очень скучная, банальная история. Бедная девушка по рекомендации своих родных вышла замуж за человека, годящегося ей в отцы, совсем небогатого, но весьма достойного…
– И постаралась его полюбить! – закончил он.
Она печально улыбнулась.
– Вижу, вы все знаете.
– Догадаться немудрено. А как подполковник Аржанов относился к вам?
– Хорошо, – безучастно ответила она.
– То есть не бил, не унижал, не попрекал куском хлеба?
– Ни в коем случае. Хотя его надежды я не оправдала.
– Каких надежд? – заинтересовался Потемкин.
– Он хотел наследника. – Анастасия вздохнула. – Он был последним представителем рода Аржановых по мужской линии и мечтал о сыне. Но с ребенком ничего у нас не получилось. Так этот род прервался…
– Чтобы у вас да ничего не получилось? Не верю! – Потемкин громко расхохотался и, блеснув единственным глазом, поцеловал Анастасии руку. – А сам-то подполковник что-нибудь делал для этого?
– Я не желаю обсуждать подобную тему, ваша светлость! – Она вспыхнула и отняла руку.
– Не обижайтесь, душа моя. Я должен знать.
– Зачем? – искренне удивилась Анастасия.
– Затем, что вы мне нравитесь. Не хочу, как господин Аржанов, огорчать вас.
– Мой муж не огорчал меня. – Она встала из-за стола. – Ужин был превосходный, ваша светлость. Спасибо! Но мне пора домой. Время позднее.
– Останьтесь… – Потемкин снова взял ее за руку. – Предстоит деловая встреча…
– Тем более, надо ехать.
– Но я вызвал этого человека для вас…
Тихий стук в дверь прервал их разговор. Князь сказал: «Войдите!» На пороге появился его адьютант поручик Новотроицкого кирасирского полка князь Мещерский. Он доложил, что купец Попандопулос с двумя приказчиками ожидает аудиенции.
– Проси! – коротко приказал Светлейший, не обращая внимания на знаки, которые делала ему Анастасия.
Маленький толстый человек, живой, как ртуть, не вошел, а прямо-таки вкатился в комнату. Он остановился посредине и отвесил поклон князю. Затем взглянул на Анастасию с некоторым удивлением, но тотчас склонился перед ней еще ниже.
– Стлафстфуйте, фаша сфетлостъ! Микас Попандопулос фсегта тушефно лат услужить такому феликому фельможе… – Выговор его был просто невероятным. Вместо буквы «в» он говорил «ф», вместо «р» – «л», вместо «д» – «т» и вместо «з» – «с». Потому русская его речь иногда напоминала курлыканье птицы. – Фесь мой склат к услугам его фисокофо… фисокопле… тигель… фстфа!
С третьего захода грек все же преодолел этот барьер и закончил фразу бодро:
– Английский сукно? Китайский шелк? Испанский балхат? А может быть, лучше фсего тулецкий палтча?..
Пока купец говорил, его приказчики действовали. Они доставали из огромных баулов и раскатывали на стульях, на полу, на неприбранной кровати отрезы различных тканей. В неярком свете канделябров сверкала и переливалась цветами радуги тяжелая парча. Прозрачный китайский шелк спускался со спинки стула подобно облаку. Зеленое английское сукно, из коего следовало шить мундиры русской гвардии, прикрыв смятые простыни и подушки на кровати, сразу сделало ее царским ложем.
– Ou’est-ce que vous a pense? – нервно спросила Анастасия у князя.
– Nouveau robe pur vous, – сказал Светлейший.
– Je ne voux pas…
– Mais c’est mon present[2].
Между тем Микас Попандопулос не замолкал ни на минуту. На своем птичьем языке он рассказывал о товарах всевозможные небылицы: какие они красивые, прочные, удобные, кто из генералов, а также их жен, дочерей и сыновей уже купил такие ткани, что пошил из них и где их в этой одежде теперь можно увидеть. Грек быстро двигался по спальне, беря в руки самые лучшие образцы. Время от времени купец бросал выразительные взгляды на Анастасию. Потемкин, поймав один из них, удивился:
– Connaissez-vous cet homme?
– Il a propose me propositon indecent[3]…
Много бы отдал предприимчивый коммерсант, чтобы понять разговор своих клиентов. Само собой разумеется, ему хотелось продать губернатору Новороссийской и Азовской губерний парчу или шелк по бешеной цене. Он понимал, что в присутствии прекрасной дамы князь не станет торговаться.
С другой стороны, вызов во дворец в неурочное время, доступ в спальню, где Светлейший находился не один, служили проявлением большого доверия, особых, конфиденциальных отношений между знатным вельможей и владельцем нового магазина в Херсоне. В этом случае Попандопулос полагал, что должен уступить. Но сколько и при покупке какого товара?..
Конфиденциальными их отношения стали довольно давно. Поддавшись обаянию Потемкина, а также прельстившись значительным денежным вознаграждением, крымский грек Микас Попандопулос в марте 1777 года дал согласие стать конфидентом русской разведки на полуострове. Он рисковал. Вместе с тем идея объединения под эгидой России всех христиан, страдавших от мусульманского насилия, была ему близка. Русские победили османов в долгой войне. Теперь не только Попандопулос, но и многие другие его единоверцы надеялись, что северный колосс сведет окончательные счеты с одряхлевшей империей. Тогда турки уберутся за Черное море, туда, откуда явились на полуостров триста лет назад, потеснив древних его обитателей: греков, готов, аланов. А дружить с победителями – вообще весьма выгодное дело.
Сначала ему давали простые поручения, связанные с его работой. Семья Попандопулосов владела лавками и складами мануфактуры в разных местах Крыма: в Кафе, Карасу-Базаре, Бахчи-сарае, Гёзлёве[4], Балаклаве, Алуште, Ялте. Микасу приходилось много времени проводить в разъездах. Русские особенно интересовались его передвижениями вдоль береговой линии, опасаясь высадки турецкого десанта и подготовки плацдарма для него, которую могли провести диверсионные группы турок или татар в Крыму. Он должен был примечать все изменения в прибрежной местности и на дорогах, встречаясь при этом с нужными людьми и передавая им письма и деньги.
Среди деловых партнеров греческой фирмы находилось немало представителей разных крымских этнических групп: татары, караимы, армяне, евреи. Микас неплохо знал тюрко-татарский язык, на котором они все говорили. Его веселый нрав, общительность, умение быстро наладить контакт с собеседником помогали ему собирать информацию другого рода: о внутренней жизни этих общин, о настроениях там, о действиях чиновников ханской администрации и крупных феодалов, от которых на самом деле многое зависело в крымско-татарском государстве.
Но «звездный час» Попандопулоса наступил несколько позднее. Светлейший князь задумал грандиозную внешне-политическую операцию с целью ослабить экономику ханства и еще крепче привязать его к России. Речь шла о переселении на берега русского Азовского моря крымских христиан: греков и армян. Многие из них были людьми зажиточными, даже богатыми. Они платили хану огромные налоги. Эти деньги составляли значительную часть от всех поступлений в казну государства. Теперь Потемкин решил отнять у татар эти средства.
Первые встречи с представителями греческой и армянской общин состоялись в марте 1778 года. Стало ясно, что русские взялись за дело большой трудности. Предстояло уговорить тысячи людей покинуть родные места и перебраться на жительство в другую страну. Тут Микас и начал действовать по собственному плану, напористо и энергично.
Прежде всего он заручился поддержкой своего отца. Шестидесятилетний Костас Попандопулос уже отошел от управления делами фирмы, но в кругах греческих коммерсантов по-прежнему пользовался непререкаемым авторитетом. Далее им удалось склонить к непопулярному решению главу греческой церкви в Крыму преосвященного митрополита Игнатия и главу армянской церкви архимандрита Маргоса. При посредничестве Микаса почтенные святые отцы получили от русских немало: Игнатий – 6550 рублей, Маргос – 2820 рублей.
