– Добро пожаловать в Цуба-Сити!

Близнецы поклонились в ответ.

Только они миновали таможенный портал, как тут же были схвачены престарелой гейшей, омерзительно улыбчивой и слишком женственной. Та предложила Икки ночлег, Муре – рис, и незабываемую любовь – обоим. Рис и ночлег – хорошо. От любви братья отказались, ибо негоже самураю предаваться разврату. Зато нужен номер в гостинице, где воины – кампай! – будут пить сакэ с радостью и подобающей грацией.

Расплатились жизнями: по двенадцать часов за все удовольствие.

Утром у Икки болела голова, у Муры пересохло во рту. Мура первым отцепил кокон от потолка и, мягко приземлившись на пол, расчехлился сам и помог Икки.

– Как ты?

– Лучше бы лучше. А ты?

– И я.

Людям свойственно разговаривать. И подслушивать беседы. Исполненного диалога оказалось достаточно, чтоб успокоить подозрения хозяйки гостиницы. А то, понимаешь, от опиума они отказались, женскую ласку презирают и лишь сакэ откушали по семь бутылочек-токкури на брата. Хоть разговаривать умеют, уже хорошо.

Начиная новый день, Икки и Мура отбили следующие поклоны: прежде всего цели своей, ибо нет и не было у парней хозяина, далее – отцу Ёсиде, затем – божествам. Отец возрадовался бы столь продуманному распределению: цель превыше всего, прочее подождет.

Позавтракать решили в ресторанчике двумя уровнями ниже. А пока спускались пешком по пожарной лестнице, мысленно обменивались впечатлениями о Цуба-Сити.

Икки считал, что город похож на кусок протухшей пиццы-окономияки. Или на параллелепипед с неровными краями, обезображенный выступами стартовых площадок. Озера радиоактивных отстойников на бугристой коже заброшенных кварталов тоже красоты городу не добавляли. Цуба-Сити – полудохлое чудовище, моргающее прожекторами зенитных батарей и состоящее из множества сот-квартир и общественных наслоений, сложной системы капсульных скоростников и гетто модифов, оружейных складов и трущоб. Если верить официальным источникам, в Цуба-Сити две тысячи сто тридцать пять слоев. На какой из них занесло братьев?..

В два движения – здесь прижать, там разгладить – близнецы трансформировали коконы в парадные кимоно, расшитые драконами и тиграми. Пристегнули к поясам мечи. Отец говорил, что без оружия человек быстро превращается в животное, на котором пашут и таскают грузы. Исходники-диски – так и зудело развернуть драконов! – спрятали в подкожные карманы на затылках. Лепить присоски к ребрам опасно – Иссумбоси предупредил, что Цуба-Сити славится виртуозами воровского искусства. Зачем искушать судьбу? А если что случится – шлем долой, волосы приподними, и считай верный фантом готов к труду и обороне.

Из-за плотного смога метрах в пяти уже видимость была нулевая, но все-таки мимо ресторана не проскочили. Разуться у входа? Много чести для забегаловки, где нет даже голограммы с предупреждением, что поганым модифам и грязным кибо (чистым тоже!) вход воспрещен. Братья гордо прошествовали мимо традиционных циновок и заняли оборону в дальнем углу за гайдзинским столиком. И уставились в окно с видом на Топь, скрытую в промышленном оранжево-фиолетовом тумане.

<Надо поговорить.>

<Верно. Разговорчивых принимают за своих.>

– Выспался?

– Нет. А ты?

– И я.

Отец учил, что зевать в присутствии чужих нельзя, но раньше у близнецов не было повода следить за собой – чужих рядом не наблюдалось. Отец говорил, что, коль почувствовал ты желание зевнуть, надо снизу провести ладонью вверх по лбу и облизать губы, не открывая рта. Чихать тоже предпочтительно в уединении. Икки и Мура – воспитанные юноши, они быстрее вскроют себе животы, чем высморкаются на глазах у клиентов забегаловки.

– Что вам угодно? – Лицо официанта скрыто деревянной маской, кисти изуродованы шрамами ожогов.

– Такояки и порцию якисоба[12].

– А мне… – Мура долго изучает иероглифы меню. – Мне, пожалуй, сябу-сябу и горшочек гедза[13]. Только денег у нас нет.

Расплачиваться сроком эксплуатации уже стало привычкой.

Официант вернулся с полным подносом. Братья оформили трансферт и приступили к трапезе. Однако насладиться пищей им помещал высокий господин, бесцеремонно – без приглашения! – подсевший к ним за стол. Гость был так груб, что даже не поздоровался.

– Дорогие мои, почему у вас нет усов? – спросил он. – Вам обязательно надо отрастить усы. Как же так, без усов?!

– Простите? – Икки наморщил лоб, одновременно прикоснувшись к затылку. Шлем-кабуто лежал на столешнице. В шлеме неудобно есть.

Чужак выглядел так, будто он не от Мира сего. Кимоно из черного шелка, на поясе две кобуры с огнестрельными игрушками, кольтами или наганами. Или стечкиными. А может, и с обычными консольниками, высверленными из пилонов подбитых файтеров. Икки и Мура плохо разбирались в отрыгивающих сталь раритетах. Другое дело – современные энергетики-фантомы. Или классика вроде сюрикэнов и композитных луков.

Два уголька-глаза сверкнули из тени под широкополой шляпой:

– Убив самурая, враги отрезают его нос и уши. Вместе с носом отрезают усы. Разве отец вам не рассказывал? Странно, да уж, странно! А коль усов нет, череп могут вышвырнуть в Китамаэ. Ведь подумают: голова-то женская. А женская – не мужская, это вы сами должны понимать. Чтобы ваши головы не выкинули, нужны усы!

– Спасибо за совет, – кивнул Мура. – Мы обязательно отрастим усы. Спасибо!

– Да-да, обязательно! – Икки проверил застежку подкожного кармана и тронул мизинцем гарду меча. Ему хотелось чихнуть и прекратить разговор росчерком лезвия – от ключицы до подмышки, так, чтобы не задеть шляпу. Но он сдерживался, прилагая неимоверные усилия. – Обязательно отрастим. Спасибо.

В ресторане было десятка два столиков, и половина их них пустовала. Посетители громко разговаривали, играли в маджонг и сеги, заливаясь пивом «Asahi» и закусывая копчеными угрями.

Сквозь шум иногда доносились обрывки бесед:

– Секта Лотосовой Сутры… Запугивать людей… Сейчас, когда каждый буси мнит себя…

– А вот скажите, почтеннейший, что вы думаете… Слишком расхваливают, подозрительно… Вот старые подземки…

– Каждое утро: умыться, побрить лоб, смазать волосы, остричь ногти…

– Это понятно! И оружие… Энергетики нынче не те, что полсотни лет назад, уж поверьте мне, я знаю, о чем…

– Фантомы атаковали внезапно, просочились сквозь ядро планеты… А ведь защита была самая надежная, мы…

Икки захотелось поговорить с Мурой так, как только они умеют:

<Отец учил: «Если человек каждое утро умывается водой – после того как его убьют, выражение его лица не изменится». И что надо служить так, будто тело твое уже умерло. А насчет усов ничего не было. Забыл, наверное…>

В знак согласия с братом Мура закрыл глаза:

<Отец говорил, что военные хирурги разделяют лекарства на средства инь и примочки ян. Стандартный походно-полевой госпиталь укомплектован таблетками специально для мужчин и отдельно для женщин, ибо женщина отличается от воина даже пульсом, что уж говорить о прочих недостатках. Однако существует ложное поверье, будто бы женской припаркой от боли в позвоночнике можно излечить буси, что нет разницы между инь и ян, потому как дух воинский ослабел. Как бы то ни было, женщины не теряют таланты…>

У ног посетителей шмыгали крысоподобные модифы-уборщики, работающие, что называется, за подножный корм. Низшая каста общества Цуба-Сити. Попрошайки, глупые твари, не ведающие элементарных правил приличия. Странный господин в шляпе, который так и не оставил братьев в покое, ничуть не лучше. Щелчком пальцев он подозвал согнутого в вечном поклоне официанта – казалось, выпрямить хребет можно лишь под прессом.

– Чего изволите?

Стрелок в черном кимоно заказал стакан рашен водки и нарезку сурими.

Он сказал:

– Дорогие мои, я в курсе вашей беды. У вас отобрали кое-что ценное. Вы хотите вернуть это и отомстить. Вам надо на Сушу. Я готов помочь. – Голос у него был уверенный, с хрипотцой. Сделав паузу, он добавил: – За скромное вознаграждение, разумеется.