Он застал Шерара выходящим из дома в простой дорожной одежде. Перед домом стоял грави-лет “Малыш”.
Выслушав Джонни, Шерар произнес:
– Да, вы правы, это лекарство очень напоминает шоколад. Оно приготовлено из ягод квантикки. Скажу больше, потому шоколад и запрещают употреблять больным болезнью Брилла, поскольку он близок по своим свойствам к экстракту из ягод квантикки.
Доктор Шерар замолчал, но эффектной паузы не получилось, он тут же вынужден был продолжить, увидев в глазах Джонни ожесточение:
– Есть одна теория, объясняющая происхождение плесени Брилла. Теория такая. Когда-то местные туземцы, арламцы, и плесень были единым организмом – не симбиозом разных особей, но существом целостным. Плесень обеспечивала репродуктивную функцию: арламцы размножались спорами. Потом произошла мутация, в результате которой плесень обрела сознание, а арламцы – органы размножения. С той поры два организма находятся в конфликте: плесени, не имеющей собственных органов пищеварения, нужно тело ар-ламца как источник питательных веществ, а любому арламцу, конечно, хотелось бы избавиться от такого “спутника”. Таким образом, взаимоотношения плесени и арламцев стали напоминать взаимоотношения паразит-хозяин.
Однако тут есть одна особенность. В подсознании плесени еще живет память о. том времени, когда она, безсознательная часть тела, подчинялась единому нервному центру. Это доказывает распространенное у арламцев явление: многие арламцы (а среди них подавляющее большинство поражено плесенью) исхитряются жить с плесенью в дружбе и согласии. Плесень не истощает их и не губит их после фазы созревания спор, плесень вообще не вступает в колошение. Единственное, что она позволяет себе, так это иногда выступить пятном у них на коже.
Физиология человека, землянина, и физиология арламца для плесени оказалось несколько схожей, так что плесень стала развиваться в организме людей. Отсюда – суть нашего метода. Мы стараемся не убить плесень, но подружить плесень и человека, в тело которого она внедрилась, как это нередко получается у арламцев. Или, точнее говоря, не подружить, а породнить. Плесень на подсознательном уровне помнит, что она когда-то была частью единого целого, мы стараемся эту память пробудить, иными словами, мы стараемся преобразовать связку паразит-хозяин в связку ребенок-родитель.
Глазам Джонни открылся совершенно непонятный мир, поэтому бесконечно чуждый и страшный.
– Я не понял… как это? Плесень, что вы делаете с ней? Что вы делаете со своими больными?
– Мы их стараемся сблизить, плесень и больного человека. До сих пор плесень, поселившуюся в теле вашей жены, все пытались подавить, можно сказать, плесень “били” всевозможными лекарствами. Озлившаяся плесень, в конце концов, добралась до мозга миссис Голд, поставив ее жизнь под угрозу, а ведь обычно, если без лекарств, плесень никогда не развивается в мозге. Что теперь делать, как отвести смертельную опасность от вашей жены? Нужно успокоить плесень, “приголубить” ее, дать ей понять, что больше с ней не будут обращаться так скверно. Плесень – не какой-то микроб или вирус, своим сознанием, столь непохожим на наше, она понимает, что убей она носителя – и ей самой не жить, так что, если не загонять ее в угол, она не станет “кусаться”. Дайте ей понять, что вы смиряетесь с ее существованием, и она даст возможность существовать вам.
– Но я слышал, что, в конце концов, плесень все равно губит больного, – возразил Джонни.
– Слово “губит”, какой вы ему смысл придаете, неправильно употреблять в данном случае. Через десять – пятнадцать лет развития в организме носителя плесень вступает в фазу колошения, то есть в фазу выбрасывания спороносцев, затем происходит созревание спор и их рассеивание. После рассеивания спор плесень гибнет, а поскольку ее нити в заключительную фазу ее жизни пронизывают весь организм носителя, гибнет и носитель, нити-то начинают разлагаться, инфицироваться, и никакой операцией их не извлечь, никакими лекарствами не рассосать. То есть не плесень губит носителя – смерть плесени губит носителя.
Теперь мы подходим к самому интересному. Плесень губит носителя, если умирает в носителе, но плесень умирает в носителе, если только она развивалась в носителе. Среди туземцев вы можете встретить немало пожилых, достигших шестидесяти-семидесятилетнего возраста, абсолютное же большинство туземцев носит плесень в своем организме с раннего детства. То есть, иными словами, некоторым туземцам плесень дает дожить до седых лет и умирают они отнюдь не из-за ее разложения, а от иных причин. Почему так происходит? Да потому что плесень не развивалась в телах этих туземцев, не было у нее ни колошения, ни споросозревания.
Эти туземцы-долгожители сумели не просто подружиться с плесенью, но породнились с ней, причем плесень они поставили в положение ребенка, а себя – в положение родителя. Плесень, восприняв себя как ребенка, перестанет развиваться на вашей коже. Достаточно будет вам мысленно поговорить с ней по душам, слегка пожурить, и она, если вы захотите, вообще скроется с вашего тела. Но, конечно, такое будет возможно только в том случае, если вы внушите ей, что вы ее любите, и сумеете постоянно поддерживать в ней эту уверенность.
– Значит, ваш “шоколад”, это ваше лекарст shy;во-порошок… это лакомство для плесени-ребенка?
– Плесень, живущая в теле вашей жены, еще далеко не плесень-ребенок. Ваша плесень очень агрессивна. Мое лекарство – лишь средство ее “ублаготворить”. Будем надеяться, что она поверит в наши добрые намерения и покинет мозг миссис Голд.
– Допустим, это получилось, плесень ушла из мозга моей жены. Что потом?
– Потом я постараюсь научить миссис Голд дружить с плесенью, а в перспективе – любить плесень. Вашей жене придется есть то, что нравится плесени, делать то, что нравится плесени, мысленно по-хорошему разговаривать с ней (слов плесень не понимает, но их смысл отлично чувствует). Это очень большая программа, поставить плесень на место послушного ребенка, а себя – на место родителя. По ходу дела вы узнаете детали.
Последнее предложение доктор Шерар проговорил очень быстро и потом со значением взглянул на гравилет: надо, мол и честь знать, для продолжения разговора еще найдется время, а сейчас, мистер Голд, не задерживайте больше.
Простившись с Шераром, Джонни поплелся в отведенный им домик, к Лоле. По пути у него разболелась голова, не столько от того, что слишком много новой информации пришлось ему воспринять, сколько от того, что информация была не из приятных.
Лола, чтобы оставаться в живых, должна будет всю жизнь лелеять какую-то плесень, паразита, гадкое чудище, прорвавшееся в ее тело. Что скажет она, когда узнает, что этот порошок – не яд для плесени, а подкормка? Что скажет она, когда узнает правду, чему у Халимана ее собираются учить?
И что делать ему, что будет с ним, разве сможет он жить, зная что не смог отстоять свою любимую, что отдал Лолу в лапы арламской дряни? Лола будет расточать ласки мерзкому созданию, чтобы выжить, и он спокойно станет на это смотреть?
Но ведь если она сейчас не смирится, не склонится перед плесенью, она умрет… Увезти ее отсюда? Он может отдать за нее жизнь, но какое у него право распоряжаться ее жизнью? Если Лола решит капитулировать перед плесенью, что он ей возразит, разве у него есть способ справиться с ее болезнью?..
Войдя в домик, Джонни увидел Лолу, легкими движениями разминавшую правое предплечье. Она не видела его. “Да какой же это массаж!” – Джонни словно обухом по голове стукнуло.
Он прошептал пересохшими губами:
– Откуда ты взяла мефенамовую мазь?
Она резко обернулась, смутилась, но тут же на глазах у нее навернулись слезы досады. Должно быть, ей стало досадно, что она испугалась как застигнутая на месте преступления воровка. Или это были слезы не досады, но боли и тоски?
– У меня опять появилось пятно, вот оно, видишь, – показала она. – Я не хочу, не хочу, чтобы эта тварь сидела и пыжилась на моей коже! Аптека здесь недалеко, к счастью, мефенамовая мазь там была.
