– Мне везет. – Улыбнулась я.

– МНЕ везет. – Улыбнулась в ответ Робин. Мы смотрели друг другу в глаза, и улыбки исчезли, когда искра проскочила между нами, наряду с чем-то более глубоким. – Я люблю тебя, – мягко произнесла она.

– Я тоже люблю тебя.

Робин закрыла глаза и глубоко вздохнула, лучезарно улыбаясь.

– Интересно, я когда-нибудь привыкну к этому.

– К чему? – Я коснулась пальцами ее щеки, и она открыла глаза. – Слышать, что кто-то любит тебя?

– Нет, детка… – Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Действительно верить в это.

Глава двадцать вторая

– Эрото-что? – Лиз беспомощно смотрела на меня, обычно безупречно гладкая кожа ее лба была недоуменно наморщена.

– Этороманиакальное бредовое расстройство. – Повторила я. – С… – Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, как это назвал детектив Фишер. – Э… Нарцисcическими фантазиями.

Лиз моргнула.

– Ага. И как это на английский переводится? Чтобы простые люди тоже поняли?

Мы пили кофе на маленькой террасе домика для гостей в поместье Лиз, болтали и наслаждались прохладным утренним воздухом – это вошло в привычку за последние двадцать три дня, прошедших с тех пор, как меня выписали из медицинского центра Mid-Key. Лиз настояла, чтобы я остановилась у нее – подальше от общественного внимания – и, после небольшого спора, я приняла ее предложение. С тех пор эти утренние беседы за кофе стали чем-то вроде ритуала; раз в два или три дня Лиз появлялась в дверях домика после моей утренней прогулки – бег все еще был слишком болезненным – и ее утреннего плавания, с графином кофе в руках, и мы болтали около часа, пока кофе не заканчивался. Этим утром, когда Лиз постучалась в мою дверь, я только закончила говорить по телефону с детективом Фишером.

Я слегка улыбнулась и глотнула кофе.

– Мм-хм. В общем, это значит, что Тодд Масси думал, будто у него какие-то отношения или дружба с Робин, и эти истории о том, что Джош бросил ее ради меня… Парня адски разозлило то, что я оскорбила ее и увела его. Его гнев рос несколько недель и, когда он увидел ее со мной, а он считал меня причиной, почему Джош бросил ее, и его просто… перемкнуло.

Лиз подула на свой кофе и рассеяно кивнула, переведя взгляд с моего лица на мое запястье. Я уже здорово поправилась после выхода из больницы – лицо снова было нормального размера и формы, швы немного рассосались и уже не были такими бугристыми и красными как вначале, металлическую пластинку и шину на запястье сменили на более легкую повязку из эластичного бинта, и большинство синяков исчезли или стали бледно-желтого цвета – но свидетельства 'замыкания' Тодда Масси все еще были явно видны.

– И они просто собираются сплавить его в какой-то сумасшедший дом? Даже не будут судить за то, что он сделал? – Лиз обеими руками взяла кружку, сжав белый фарфор пальцами с безупречным кроваво-красным маникюром.

– Это пока не официально, но, похоже, они сомневаются, что он годится для суда. Он продолжает буянить в заключении, напал на двух служителей тюрьмы, прежде чем его передали психиатрам, которые разбираются с такими заскоками. – Я беспристрастно говорила об этом, подавляя бурю эмоций, которые вызывал разговори о Тодде Масси и его нападении на меня.

– А ты что по этому поводу чувствуешь? – Осторожно спросила Лиз, с беспокойством глядя на меня.

Я вздохнула и повела плечами.

– Если честно, облегчение. Детективы и окружной прокурор считают, что, учитывая это нападение и его поведение с момента ареста, пройдет много-много времени, прежде чем он выйдет на улицу; они считают, что так его запрут даже на более долгий срок, чем он мог бы получить в суде.

– Тогда, наверное, так будет лучше.

Я пожала плечами.

– Наверное… Я не хотела бы пройти через это снова, и внимание прессы, которое привлечет суд… – Я задрожала. – Они только-только начали забывать обо мне – и я хотела бы, чтобы все так и оставалось, хотя бы некоторое время.

Я думала, что внимание, которое получила 'встречаясь' с Джошем Рили, было интенсивными, но обнаружила, что нападение клинического душевнобольного с эротоманиакальным расстройством и нарциссическими фантазиями занимает гораздо более высокое место в рейтинге событий, заслуживающих освещения в печати. Добавьте к этому тот факт, что объектом фантазий нападавшего и его навязчивой идеи была Робин Вард, парня которой я недавно увела, и с которой я проводила уик-энд, когда произошло нападение… их пыл был бы безумным, а высказываемые предположения ошеломительными. Слухи о каких-то лесбийских делах между мной и Робин были, но, казалось, они происходили от предыдущих слухов и подпитывались поцелуем в финале сезона, а не какой-то новой информацией. И без новой информации, они постепенно отдаляются от этой темы, хотя и не забывают о ней совсем, но предположений в этой области сделано гораздо меньше, чем я ожидала – я была рада, что ошиблась, думая о неспособности людей шерифа Monroe County оставить эту информацию конфиденциальной.

– Да, кажется, все успокаивается, – заметила Лиз. – Паула говорила, вы дважды проезжали мимо твоего дома вчера, и там практически не было представителей прессы.

Я кивнула.

– Только пара фотографов. Вытоптали мои гортензии и устроили беспорядок на всем пространстве перед домом, но это был красивый пустой беспорядок.

– А остальная поездка? – Небрежно спросила она. – Все прошло нормально?

Вчера я только во второй раз за двадцать три дня пересекала границы владения Лиз. Я знала, что она беспокоится из-за моего отшельничества, но она не пыталась подталкивать меня, и я была ей за это благодарна. На прошлой неделе я, наконец, заставила себя выйти за ворота, сопровождая Райсу в короткой поездке до магазина, и вчера я поехала с Паулой, когда она посещала переполненный торговый центр со списком поручений от Лиз, пытаясь снова привыкнуть к большому количеству незнакомцев вокруг.

– Все прошло прекрасно… На самом деле, даже лучше чем прекрасно. Еще немного нервничаю, но все было не так плохо, как я ожидала, как только я справилась с первым наплывом жути от того, что рядом со мной посторонние люди. Думаю, мне нужно вернуться обратно домой и прекратить скрываться здесь, особенно теперь, когда мой дом больше не осаждает пресса. Я и так уже долго пользуюсь твоим великодушием. Думаю переехать в начале следующей недели.

Лиз замерла на середине глотка и опустила чашку, чтобы коснуться моей руки.

– Кэйд, ты не пользуешься никаким великодушием. Ты знаешь, что тебе здесь всегда рады. – Она вернулась к своему кофе. – Вообще-то, мне нравится, что ты рядом. – Лиз улыбнулась. – Единственный, кроме тебя, кто останавливается в этом домике – мама, и с тобой гораздо легче иметь дело.

– Лиз, я встречалась с твоей мамой. То, что со мной легче иметь дело – не большой подвиг.

Она фальшиво нахмурилась.

– Ты действительно только что плохо отозвалась о моей маме?

Я рассмеялась.

– Нет, мэм. Я никогда бы не сделала этого. – Мы улыбнулись друг другу, и я тихо ударила своей кружкой по ее. – И я тоже наслаждаюсь своим здесь пребыванием, Лиз. Еще раз большое спасибо.

– Кэйд, ты благодарила меня уже сотню раз…

– Значит, это будет сто первый. – Мгновение мы молчали. – Кстати, о маме Стокли, – с любопытством начала я, – как она приняла новости?

Две недели назад Лиз и Денни сделали заявление, которое в значительной степени удивило всех – они не только предали огласке свои отношения, но и объявили о помолвке. Это так сильно взбудоражило средства массовой информации, если не сказать больше, что мое уединение сделало историю о нападении на меня гораздо менее привлекательной для них и, несмотря на уверения Лиз, я все еще не была убеждена, что выбор времени не был преднамеренным.

Лиз рассмеялась.

– О, она немного обеспокоена тем, что он – итальянец и католик, и что я слишком тороплюсь, но уже договаривается с поставщиками провизии и цветов, и подталкивает нас к тому, чтобы назначить дату.