Я резко вздохнула «Иисус».

Доктор сочувственно посмотрела на меня и заговорила мягче.

– Вас не изнасиловали, что является хорошими новостями при подобных нападениях. Наиболее серьезные повреждения, помимо травмы головы, это прелом лучевой кости в двух местах, чуть выше левого запястья… мы установили там маленькую пластинку на пару винтов, чтобы скрепить кости вместе, пока они не срастутся… в целом, вам очень повезло, и вы находитесь в превосходной физической форме, что поможет ускорить процесс выздоровления.

Я медленно моргнула, внезапно почувствовав, что мне, действительно, очень повезло.

– Долго… – Я показала на свое тело здоровой рукой.

Доктор скрестила руки на груди и наклонила голову в сторону.

– Пару недель, чтобы исчезли ушибы; пять или шесть дней, прежде чем мы снимем лицевые швы и несколько недель до полного заживления; шесть-восемь недель для запястья; и нужно посмотреть, как будет вести себя ваша спина, когда вы встанете и начнете ходить… травма головы – трудно сказать, мы хотели бы продержать вас здесь еще пару дней для наблюдения, и у вас могут быть головные боли и головокружение от недель до месяцев после окончания лечения. Вам определенно придется быть осторожнее некоторое время и вам может понадобиться небольшая помощь некоторое время, когда вы выйдете из больницы. Лучшее, что вы сейчас можете сделать – это отдохнуть, – продолжила она. – Я собираюсь уменьшить количество посетителей, у нас тут… были некоторые проблемы… а вам нужна тишина и покой. Мы поставили капельницу с морфием и теперь, когда вы в сознании, вы можете сами ею управлять. Кнопка здесь, – доктор нажала кнопку на одном из механизмов у кровати, и мгновением позже я почувствовала легкое покалывание в руке и восхитительную апатию, – включает подачу морфия… действия хватает примерно на час. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы? Можем мы что-то сделать для вас?

Обе женщины смотрели на меня с надеждой.

Я еще раз обдумала то, что сообщила мне доктор, думая, о чем стоит спросить, и борясь с усталостью и туманом морфия.

Было кое-что, что я хотела узнать… насчет Робин…

Я закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться, и уснула.

* * *

Несколько раз я ненадолго просыпалась; на достаточный срок, чтобы медсестра успела спросить, как я себя чувствую, и впрыснуть очередную дозу морфия перед тем, как я снова засну.

Когда я, наконец, проснулась с ясной головой и достаточно отдохнувшей, чтобы усталость и боль не звали меня обратно в царство снов, я была уже в другой комнате – намного меньшей комнате – и количество подключенный ко мне механизмов было гораздо менее внушительным. Острый запах антисептиков заглушался приятным цветочным ароматом; я с любопытством огляделась и обнаружила, что почти все доступные поверхности, и даже отчасти пол, закрыты вазами с букетами цветов всевозможных форм и размеров, было даже несколько в горшках.

Я собиралась хихикнуть, но получился скорее хрип, и медсестра, которая что-то записывала в мою карту, стоя в ногах кровати, посмотрела на меня. Она улыбнулась.

– О, хорошо, вы снова проснулись. Как вы себя чувствуете?

На мгновение я задумалась, вслушиваясь в свое состояние.

– Не очень, – просипела я и прочистила горло. – Но… лучше, – с удивлением добавила я, поняв, что это так. В голове все еще стучали молоточки, но тошнота прошла, лицо больше не казалось таким распухшим, и сознание было гораздо более ясным.

Медсестра посмотрела на монитор одной из машин и что-то записала, а затем снова взглянула на меня.

– Хорошо. – Она налила мне стакан воды, и я с благодарностью кивнула, принимая его.

– Сколько времени? – Спросила я, заметила слабый серый свет, пробивающийся в окно.

Медсестра посмотрела на часы.

– Около четверти седьмого. Среда, утро, – добавила она, прежде чем я успела уточнить. Она повесила планшет у изножья кровати, и снова наполнила водой опустошенный стакан. – Как насчет еды? Может быть тосты… и сок?

Я медленно кивнула, теперь, когда тошнота прошла, обнаружив, что хочу есть.

– Я могла бы поесть.

– Прекрасно. Я пойду, найду что-нибудь для вас. И ваш брат только что был здесь… думаю, он вышел, чтобы выпить кофе. Я передам ему, что вы проснулись.

– Который брат? – Уточнила я, не желая сейчас иметь дело с Себастьяном.

Медсестра слегка улыбнулась.

– Перри. Он просидел здесь почти всю ночь. – Она прошла в угол комнаты, где на спинку стула было брошено смятое одеяло. – Меня зовут Кара. Я буду здесь до восьми. Скоро вернусь с вашим завтраком.

– Спасибо, Кара. – Она улыбнулась и вышла из комнаты.

Пару минут спустя в комнату робко улыбаясь, нерешительно заглянул Перри.

– Доброе утро, соня.

Я широко улыбнулась в ответ – было приятно видеть знакомое лицо – и слегка вздрогнула от боли в правой щеке. Я с любопытством подняла руку, чтобы ощупать распухшую плотную кожу и ровный шов, идущий вдоль линии скулы под правым глазом. Продолжив это исследование, я обнаружила еще один шов, идущий по челюсти почти от правого уха до подбородка, и маленькую болезненную шишку на лбу над правым глазом. Левая часть лица была сравнительно гладкой – только несколько ушибов.

– Кэйд, ты в порядке? – Я моргнула и посмотрела на брата. Перри вошел в комнату и теперь взволнованно глядел на меня.

– Да… прости. Просто… я не замечала этих швов прежде. Как они выглядят?

Он с неловкостью замялся.

– Э… Ну…

– Настолько хорошо? – Сухо осведомилась я. Перри опустил глаза и прикусил губу. – Ладно, ничего, Пер. Я знаю, что сейчас, наверное, похожа на невесту Франкенштейна, но врачи говорят, что когда заживет, будет почти незаметно.

Он засунул руки в карманы джинсов, продолжая смотреть в пол.

– Все будет в порядке, Пер, обещаю. Разве доктор не говорила с тобой?

– Да, она была действительно классной. – Кивнул он и мгновение помолчал, а потом с небольшой усмешкой посмотрел на меня. – И еще она милашка.

Я подняла бровь – левую.

– Да ну?

– О, давай, Кэйд, я думал, ты заметишь это, после своего недавнего… открытия. – Его усмешка стала шире.

– Я была немного не в себе, когда встретилась с ней, – я слегка улыбнулась, довольная, что он сменил тему и немного успокоился. – В следующий раз, присмотрюсь повнимательней.

Перри подтащил стул ближе к кровати, и со смешком приземлился на него.

– И еще у нее стальной характер… Себастьян пытался наехать на нее, но не преуспел в этом. И, говорят, когда он вышвырнул Робин из твоей палаты, док вернулась и вышвырнула его… О, хотел бы я видеть выражение его лица.

Я нахмурилась.

– Робин была здесь? – Я смутно вспомнила, что она волновалась и стояла рядом, и ее голос просил меня остаться. – И Себастьян вышвырнул ее из комнаты? Почему? – Я беспокойно поерзала на месте. – И какого черта он вообще тут делал? Разве он не должен был быть в церкви, благодарить Бога за то, что его грешная сестра получила по заслугам?

Перри нахмурился.

– Ты немного резковата, Кэйд. Он выглядел искренне обеспокоенным. Он – задница, но ты все еще его сестра.

Было приятно думать, что, возможно, где-то глубоко внутри, у Себастьяна все еще остались родственные чувства ко мне… Но слишком многое стояло между нами – многие слова и дела – так что я не поставила бы на это.

Я молчала, и Перри вздохнул.

– Это я виноват в том, что он приехал… Когда мне позвонили в воскресенье, сообщили о том, что случилось, я пытался рассказать маме об этом, и что я полечу к тебе, чтобы она не волновалась. Но по тому номеру, что у меня был – небольшая гостиница в Швейцарии – сказали, что не ждут возвращения ее группы еще пару дней – по крайней мере, я ДУМАЮ, что они сказали именно это – и тогда я позвонил Стиву. Я думал, что ему тоже нужно знать…

Стив был нашим отцом, но Перри никогда не называл его так.

– И отец позвонил Себастьяну, – закончила я за него. Это значило, что сам отец не приедет. Я мысленно пнула себя за то, что это все еще ранило меня.