Обиженный Филипп покачал головой:

— Если ты сходишь со мной в Хокли, хотя бы один раз, ты поймешь, что не знаешь, о чем говоришь! Гладиаторы проливают слишком много крови на арене, чтобы притворяться. Ты можешь смеяться, но я стану гладиатором и заработаю достаточно денег, чтобы погасить долги моей матери! И тогда, возможно, ты увидишь, как мы уедем в Италию, гораздо раньше, чем ты. Это я тебе говорю!

— Да не сердись ты!

— А? Но почему бы и нет?

— Потому что не все так просто.

Дети долго молчали.

Во дворе тюрьмы появилась Шеннон. Она вернулась из «Красного мундира». Как и каждый вечер, была сделана перекличка узников, которые пользовались правом выходить в город.

Затем Шеннон навестила других заключенных, в том числе пожилую даму, которой она всегда приносила краюшку хлеба.

В свои двадцать шесть лет Шеннон выглядела на десять лет старше. Она была очень худой, но ей приходилось выполнять тяжелую работу, и она больше заботилась о других, чем о себе. Она терпела многочисленные лишения, была вынуждена постоянно отбиваться от похотливых ухаживаний надзирателей или узников-мужчин.

— Твоя мать святая, — сказала Ребекка.

— Да.

— Мы все должны брать пример с нее.

Шеннон заметила детей, сидевших на крыше башни, и помахала им рукой.

— Знаешь, я не уверена, что она будет рада узнать, что ты собираешься драться на публике, словно дикарь, чтобы заработать себе на жизнь.

— Ты так думаешь?

— Она уже беспокоится за тебя.

Шеннон по-прежнему не удавалось обучить сына чтению и письму. Филипп запинался, пытаясь прочитать слова, переставлял буквы, путал слоги. Доктор Ли, отбывавший заключение в Господском доме, осмотрел его, думая, что у мальчика не все в порядке со зрением, но это оказалось не так. Отсутствие прогресса в обучении не имело объяснения.

А ведь Шеннон сделала на учебу ставку, надеясь обеспечить сыну будущее, она, которой посчастливилось получить образование как родной дочери сеньора. Шеннон очень страдала, ощущая себя бессильной.

Ребекка погрузилась в мечты. Она вновь обводила взором весь Лондон.

Филипп процедил сквозь зубы:

— Греция, Италия, Хокли… В конце концов, все это мечты. Мы здесь и только здесь.

Ребекка увидела, как Шеннон вошла в Господский дом, и сказала:

— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой в Хокли?

— Да.

— На бой гладиаторов?

— Да.

— Я готова сделать над собой усилие.

— А!

— Для этого…

— Что?

— …Надо, чтобы ты, скажем, прочитал книгу от первой страницы до последней. Потому что я так хочу. Потому что это понравится твоей матери, а я люблю твою мать. Либо так, либо ничего.

Энтузиазм Филиппа немедленно погас. Прочитать несколько строк из объявлений о боях гладиаторов, напечатанных в «Постбое» или «Спектаторе», уже было для него мукой!

— Ладно, — тем не менее сказал он.

— Книгу?

— Книгу.

— Целиком?

— Целиком.

— Договорились?

— И ты проведешь со мной целый день в Хокли?

— Обещаю.

— За мной право выбора дня! И ты не сможешь оттуда уйти раньше времени. И ты должна будешь заплатить за два входных билета!

— Что ж, если так надо, только…

— Что?

Ребекка улыбнулась:

— Книгу выберу я.

Из осторожности она решила воспользоваться моментом.

Приключенческий роман.

После последних проектов основания колонии на юге Каролины, в том числе планов Августуса Муира, и благодаря хвалебной молве, ходившей об ученом труде некого Томаса Ламара из Чарльзтауна и о его путешествии по Саванне и Чаттахучи, лондонский типограф по имени Вильям Тейлор, раздобывший несколько экземпляров изданий Джека Варна с порнографическими виньетками, задумал более широко распространить это произведение, но полностью переписав содержание на манер приключенческого романа.

Герой, Томас Ламар, уезжал со своего острова Томогучи вместе с женой Китги и двумя сыновьями, но вместо того, чтобы мирно исследовать обычаи индейцев, он попадал в невероятные истории. Он спасал своих близких от жестокого йео Таори, который хотел принести их в жертву своим богам. На буйволовую кожу, подаренную предсказателем судьбы из племени апаличикола, теперь был нанесен не легендарный рассказ о Кашите, а карта спрятанных сокровищ. Благодаря этой карте Ламар нашел клады золота и жемчуга потерянного города Кофитачеки. Затем он спас юных чероки, убив медведя голыми руками. Принцесса Натчес, страдавшая от безраздельной любви к нему, утопилась. Поборник справедливости, он наказывал плохих бледнолицых и снимал скальп с плохих краснокожих. Наконец, в конце экспедиции великий король кри Брим короновал его, но Томас Ламар, верный подданный его величества, принял корону из рук Брима только для того, чтобы привезти ее в Лондон своему единственному повелителю.

Таковым оказался Томас Ламар, которым восхищались британские читатели, — доблестным «Красно-белокожим»! Во всех уголках Англии иллюстрированный роман пользовался невероятным успехом. «Наблюдения за жителями, климатом, почвами и так далее» превратились в издании Вильяма Тейлора в «Борьбу не на жизнь, а на смерть белого человека среди дикарей».

Героя хотели пригласить в Лондон, но Ламар и его семья исчезли после тяжелой войны с ямаси, в которой конфедерация индейцев противостояла англичанам из Чарльзтауна.

Приключения Ламара заворожили маленького Филиппа. Он посвящал чтению дни и ночи, спотыкаясь на словах, перечитывая каждую фразу. Он уже не просто хотел выиграть спор у Ребекки, он с головой ушел в удивительные приключения Томаса Ламара и его семьи. Когда Филипп перевернул последнюю из двухсот страниц «Борьбы не на жизнь, а на смерть», он мог без труда проглатывать любую фразу.

Довольная Шеннон поблагодарила Ребекку, которая поспособствовала тому, чтобы ее сын сделал такие успехи.

Филипп пересказал содержание романа своей лагери и Стэндишам. Никто не мог остановить мальчика. Он подпрыгивал, катался по полу, застывал на месте, вновь переживая подвиги героя.

Самым любопытным из зрителей оказался Кен Гудрич. По просьбе Филиппа он согласился сделать ему мокасины, похожие на мокасины Ламара, и сшить костюм наподобие одеяния героя.

— Сомневаюсь, что все это правда, — все же высказался он относительно подвигов Ламара.

Но Филипп ничуть не сомневался в том, что все это произошло на самом деле.

Ребекке пришлось признать свое поражение.

Каждый из них думал, что сыграл со своим противником забавную шутку.

— Когда Купидон обратит внимание на них, ему не придется долго целиться! — предчувствовала Эдит Стэндиш, видя, что дети счастливы вместе.

Четырнадцатого июня очередное бегство из Флит наделало много шума: сбежал сапожник Тоби Бун.

— Наконец-то ему удалось получить свое огромное состояние, о котором он нам все уши прожужжал, этот рыжий! — говорили между собой узники тюрьмы.

— Он смотался, чтобы получить его целиком, ничего не оставив Хаггинсам и своим кредиторам.

— Да хранит его Господь!

Но это бегство переполнило чашу терпения судей, занимавшихся делами несостоятельных должников. Они вызвали к себе Джона Хаггинса, после чего во Флит были ужесточены меры безопасности.

На протяжении нескольких дней никому не разрешалось покидать территорию тюрьмы.

Филипп не забыл условия спора и выбрал 21 июня 1723 года, чтобы сводить Ребекку на игры в Хокли-ин-зе-Хоул, поскольку «Постбой» сообщила об особой программе: в тот день должны были состояться не только гладиаторские бои, но и булл-бейтинг. Однако из-за бегства Тоби Буна радужные мечты Филиппа могли не сбыться.

Чтобы хоть как-то утешить мальчика, Кен Гудрич изготовил ему индейский лук.

К счастью, 20 июня ворота Флит вновь распахнулись. Филипп вздохнул с облегчением.

Арена Хокли находилась в квартале Клеркенвелл, недалеко от лавочки Гудричей.

Самый дешевый входной билет на ринг стоил четыре пенса. Перед окошком кассы выстроилась нескончаемая очередь желающих. Зрители принадлежали к низшим слоям общества.