Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Для ночлега индейцы отвели белым хижину, рассчитанную на небольшую семью. Вытянувшись на лежанке, устроенной около закругленной стены, Джон Ламар прохрапел до утра. Переводчик не выпускал мушкета из рук, а Томас думал о легендарных предках йео которые встретили душу Томогучи.

На рассвете был заключен договор между Ламаром и Сквамбо. Он был написан на английском языке и на диалекте маскоги и датирован, по христианской традиции днем, месяцем и годом, а именно 15 июля 1688 года.

Чтобы скрепить сделку, Сквамбо счел необходимым соблюсти обычай, который требовал отдать Джону Ламару в жены одну из юных индианок племени, в данном случае одну из его многочисленных дочерей.

Ничто другое не могло вызвать столь сильного раздражения у уроженца Барбадоса.

С момента приезда Ламара в Каролину это племя было пятым и последним, с которым он должен был провести переговоры, чтобы зафиксировать границы своих обширных владений. Ламар уже обзавелся тремя «супругами» — индианками, что шло вразрез с христианской моралью. Что уж говорить о приступах ярости, которые охватывали его законную жену Мэри при появлении каждой из них в его доме. Он позволял Мэри действовать по своему усмотрению, отдавая ей индианок в рабыни. Мэри Ламар была святошей и заставляла молодых женщин дорого платить за их дикарское поведение.

Раздраженный Ламар принялся обсуждать с переводчиком, есть ли у него возможность избежать свадьбы, не оскорбив йео. Но в этот момент заговорил Томас. Он видел молодую красавицу Китги, которую Сквамбо определил в жены его отцу. Китги была маленькой, робкой, с бедрами красивой формы, с более светлой, чем у ее сестер, кожей, с огромными глазами. Наделенная необыкновенным изяществом, она пришлась ему по вкусу. Более того, он нашел ее совершенной и предложил взять ее себе в жены вместо отца.

— Это решает все! — воскликнул Колволлейдер. — Сквамбо жертвует вам свою дочь, вы отдаете ему своего сына. Это чудесно!

— Пусть будет так, — согласился Ламар и тут же предупредил Томаса: — Но содержать эту аборигенку и ее детенышей будешь сам!

— Хо-хорошо, отец.

Это предложение понравилось Сквамбо. Тем же утром сыграли свадьбу.

Вождь йео повел Томаса и Китги к священному болоту, чтобы там провести брачную церемонию.

Робкий молодой бледнолицый заика уверенно повторил слова и жесты вслед за Сквамбо. Китги была одета в белое платье из луба шелковицы, а ее руки и груди были натерты душистой сытью. Чтобы показать, что она будет хорошей женой, Китги преподнесла Томасу чашку вареной молотой кукурузы, которую приготовила сама. Томас не был охотником и поэтому не мог подарить Китги убитого кугуара, что свидетельствовало бы о его отваге. Но вождь разрешил ему подарить Китги английскую монету. Такое подношение доказывало, что он в состоянии удовлетворять потребности своей жены. Сквамбо заметил, что лицо юноши светится от счастья, и с удовольствием благословил новобрачных.

В это время в деревне индейцы развлекались, играя в раскрашенные камешки и стебли тростника, которые заменяли им карты и кости. Проиграв в чанки и бонто, Джон Ламар решил показать свою силу и ловкость. Он вскинул один из мушкетов, подаренных им йео, и принялся демонстрировать меткость стрельбы и скорость перезарядки. Он прицелился и выстрелил в шкуру животного, висевшую в пятидесяти метрах. Пять раз попав в цель, он, сияя от гордости, предложил индейцам полюбоваться шкурой, в которой появилось пять маленьких дырочек.

— Вам с вашими луками никогда не удастся сделать нечто подобное!

Таори, племянник Сквамбо и его законный правопреемник, высокий, мускулистый индеец, весь покрытый татуировками, взял в руки свой лук-фетиш — огромный лук, сделанный из древесины гвоздичного дерева. Он встал на то же место, что и Джон Ламар, направил лук на натянутую шкуру и выпустил пять больших стрел с медными наконечниками. Белый человек не поверил своим глазам: индеец стрелял так быстро, что все пять стрел оказались в воздухе одновременно! И все пять достигли цели, разорвав шкуру в тех местах, где свинцовые пули Ламара пробили лишь маленькие дырочки.

Когда Томас и Китги вернулись с болота, племя йео продолжало дерзко насмехаться над Ламаром. Уязвленный Ламар воскликнул:

— Ты женился? Тогда уходим! Я больше не могу выносить общество этой своры аборигенов!

Юная Китги успела шепнуть своим родным и друзьям, что испытывает огромное облегчение, поскольку ей удалось избежать замужества с этим несносным Ламаром и сочетаться браком с его сыном, конечно, еще неотесанным, но, судя по всему, добрым и ласковым.

Томас Ламар был на седьмом небе от счастья: эта поездка к йео оказалась более плодотворной и приятной, чем он ожидал.

— Если вы хотите, я научу вашу жену говорить по-английски, — предложил Колволлейдер.

— Нет, — пробормотал Томас, — лучше научите меня говорить на ее наречии.

В полдень трое белых и индианка покинули деревню, увозя с собой подарки йео. Они переправились через Саванваки и двинулись в сторону английской колонии Каролины. Джон Ламар был доволен тем, что сделал более надежными южные границы своих владений; Томми радовался тому, что приобрел юную супругу, а Колволлейдер, довольный тем, что остался в живых после убийства Томогучи, клялся никогда больше не иметь дела с этим охотником за черепами Ламаром.

После их ухода в деревне йео собрался Совет. Те, кто до этого момента воздерживались критиковать решение Сквамбо, теперь заявляли во всеуслышание:

— Этот бледнолицый — коварный мошенник. Мы ни за что не должны были соглашаться заключать с ним договор.

— Он убил Томогучи, а мы должны считать его своим союзником?!

— Сквамбо, Великий Дух хотел, чтобы ты их сжег перед телом твоего сына!

Вождь подождал, пока не установилось продолжительное молчание. Соплеменники испытывали к своему вождю огромное уважение. Все хвалили его за мудрость, за то, что его взгляды были, как они говорили, «выше любых заблуждений». Сквамбо не был ни лжецом, ни жестоким человеком, ни деспотом. Когда он впадал в гнев, его без труда удавалось урезонить. Он всегда мирился с теми, кого обидел. Во время его правления главным принципом стало равенство, и он никогда не пренебрегал мнением самою последнего из своих собратьев.

Отвечая своим хулителям, Сквамбо напомнил им о достопочтенном Пасакованаи, индейском вожде, который удостоился небывалой чести быть одновременно вождем племени и его духовным лидером. Наделенный волшебной силой — Пасакованаи мог поджечь воду, заставить деревья танцевать, передвигать горы на расстоянии, превращаться в языки пламени, — он был вынужден признаться соплеменникам, что его таланты не помогли ему сдержать все возраставший приток бледнолицых в провинцию Массачусетс. «Когда появились англичане, я был самым лютым их врагом и я использовал все возможности, чтобы уничтожить их, но мне это не удалось. И я советую вам: никогда больше не убивайте их и не ведите с ними войну», — говорил он.

— Пасакованаи дал мудрый совет, — продолжал Сквамбо. — Мы, йео, последуем ему, чего бы нам это ни стоило. Нас слишком мало, чтобы противостоять белому землевладельцу. Убить и сжечь Джона Ламара? Как вы думаете, что тогда с нами стало бы?

Сквамбо набил свою глиняную трубку табаком.

— Бледнолицые подобны детям. Они невежественные. Любой пустяк возбуждает их, любой пустяк пугает их. Когда мы имеем с ними дело, нам следует проявлять такое же терпение, с каким мы относимся к детям. Напрасно негодует тот, кто слишком близко к сердцу воспринимает промахи и ошибки, допущенные детьми. Точно так же дело обстоит и при общении с бледнолицыми.

— А когда они «вырастут», — возразил Таори, племянник Сквамбо, — не станут ли они более опасными? Единственное, что я охотно приемлю в детях, — так это то, что они безобидные. Но останутся ли безобидными бледнолицые?

Сквамбо улыбнулся:

— С возрастом чувства притупляются, кровь остывает, человек становится менее воинственным. Однажды мы станем свидетелями того, как к нам придет один из таких «повзрослевших» бледнолицых. Ошибки, допущенные в прошлом, будут похоронены глубоко в памяти, и начнется эра доброго согласия. Никто не заинтересован связывать нас со своими причудливыми выходками и грехами.

4
{"b":"150769","o":1}