Надо же! Почти все женщины в шляпах. В летних соломенных либо в шляпках с вуалью… Многие в платочках… А она вот не догадалась! Пришла с непокрытой головой. И еще одна блондинка в последнем ряду. Примерно ее лет, с длинными прямыми светлыми волосами, в зеленом платье-рубашке и с холщовой сумкой на плече.
— Doe-que-men-tum…
— La-ouw-da-ah-tsi-oh…
— Ah-men.
Наступило долгое молчание.
Линн не видела, что происходит в алтаре. Затем все опустились на колени, а она осталась стоять одна, на виду у всех.
Линн сразу увидела Билла Хилла в самом дальнем левом углу, в его желтом костюме, который он носил уже два дня. Черные волосы были прилизаны с помощью геля. Он заметно выделялся среди всех, и не потому, что провозглашал себя фундаменталистом. Он выглядел нарочито изысканным среди любителей латыни.
Несколько раз прозвонил колокол. Тревожно, волнующе… Билл Хилл принялся оглядываться и озираться. Когда он увидел ее, она дала ему знак оставаться на месте.
Священник произнес на английском языке:
— Господи, помилуй! Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!
И все присутствующие в церкви повторили произнесенное.
— Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое…
И все произнесли эти слова, осеняя себя крестным знамением.
Билл Хилл тем временем стал пробираться к боковому проходу, и головы присутствующих поворачивались в его сторону.
— Буди имя Господне благословенно отныне и до века.
Линн видела, что Билл Хилл пробирается к ней.
— Отче наш, не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…
Линн прошептала:
— Ты видишь Его, Ювеналий?
— Думаю, он видел меня тоже, но не уверен в этом, — кивнул Билл Хилл, подойдя к ней.
— А что будет дальше?
— Откуда мне знать? — Билл Хилл взял ее за руку. — Давай выйдем и покурим.
Линн задумалась. Вот, пожалуйста, искушение от лукавого!..
— Грешник ты! Давай хотя бы дослушаем молитву до конца…
— Пойдем, — сказал он и кивнул на полуоткрытую дверь притвора церкви, освещенного ярким солнцем.
— Господи, очисти грехи наша и прости беззакония наша…
Паства повторила эти слова.
— Ну пойдем же! — Билл Хилл потянул Линн за руку.
— Богородицу, пренепорочную Матерь Бога нашего, величаем. Благодатная Мария, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах, и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.
— О господи! — произнесла Линн шепотом.
— Что случилось? Что с тобой? — спросил Билл Хилл, увидев выражение ее лица.
— Взгляни туда!
Линн замерла. В притворе появились дети-калеки — на костылях, на кресле-каталке, с гипсовыми воротниками…
13
Отец Нестор сказал, что, когда был в Бразилии, видел собственными глазами исцеление мальчика-калеки.
— А что с ним было? — спросил Август.
— У него был поврежден позвоночник, и он ходил на костылях, с трудом волоча ноги.
— Ювеналий прикоснулся к нему?
— Мальчик стоял возле дороги, где резвились другие дети. Ювеналий подошел к ним, опередив меня и брата Карлоса. Мальчик посмотрел на Ювеналия, а тот как-то по-особому посмотрел на него — или это мне показалось — и остановился. Мальчик подковылял к Ювеналию, тогда он, опустившись на колени, обнял мальчика и прижал к себе. Спустя мгновение костыли упали…
— Мальчик улыбался?
— Не помню. Думаю, он был ошеломлен. Он в изумлении смотрел на свои ноги…
— И потом побежал?
— Нет, сначала он прошагал десяток метров, затем вернулся, по-прежнему глядя на свои ноги.
— А что вы можете сказать о других случаях, известных вам?
— Была одна маленькая девочка с изъязвленными опухолями на лице и шее, и он тоже наложил на нее руки…
— Эти язвы исчезли?
— Исчезли. На следующий день в деревне, где она живет, все только и говорили об этом. Приехал врач. И на теле у нее не оказалось не только язв, но даже и шрамов. Врач спросил, та ли это девочка.
— А у вас там, на Амазонке, он кому-либо вернул зрение?
— Да, одному парню, уехавшему из деревни в Сантарем, где он был тяжело ранен в какой-то драке в ночном баре. Люди говорят, что он потом умер, но у меня нет насчет этого никаких доказательств.
— Значит, он исцеляет не только детей… — медленно произнес Август Марри.
— Не только детей, — кивнул отец Нестор. — Одну пожилую женщину от туберкулеза исцелил.
— Неужели?
— Ну да! Некоторые говорили, мол, зачем он тратил свой дар на старуху, которая никому не нужна.
— Действительно, зачем? А сколько человек он исцелил?
— Наверное, семь или восемь…
— А почему не больше?
— Хотите сказать, почему его не направили в больницу? — Отец Нестор, похоже, улыбнулся. — Поди знай! Его отправили в монастырь, где он оставался до тех пор, пока его не отослали домой.
— Вот этого я не могу понять! — развел руками Август. — Кому понадобилось прятать его?
— Поговорите с ним, спросите его…
— На днях поинтересуюсь, хотя меня больше всего интересует все, что касается детей.
Август представил себе мальчугана, бросающего костыли, и увидел, словно наяву, как тот бежит и радостно кричит на бегу, а вслед за ним по пыльной деревенской улице с лаем несутся собаки. Говорят, на рекламных плакатах или на экране выгоднее всего использовать образы детей и собак. Именно они обращают на себя первоочередное внимание, вызывают эмоциональный отклик. Ну и, конечно, секс и полуобнаженные женщины.
Но в планах Августа Марри не было места ни собакам, ни женщинам. А вот дети годились.
Фотографии детишек можно помещать на первой полосе любой газеты страны. Подходящий ребенок в подходящее время! И в случае, если это сработает… Если дар Ювеналия вызовет всеобщий интерес… Главное — не суетиться, все делать вовремя и по плану. Ну и, конечно, без прессы не обойтись!..
14
Симпатии у Августа Марри вызывали Скотт Линейхэн, восьми лет, с церебральным параличом, которого в прошлом году поместила на своем рекламном баннере компания «Торч драйв»; миловидная малышка Бетти Дэйвис, девяти лет, слепая от рождения, и Кенни Мелковски, также девяти лет, со спинномозговым менингитом.
Симпатичному мальчику Ричи Бейкеру, десяти лет, постоянно носившему бейсболку «Детройтских тигров», Август отдавал предпочтение. У мальчугана был лимфогранулематоз, и, когда он снимал бейсболку, оказывался совершенно лысым — следствие лучевой терапии.
Август велел Грегу Чарницки сделать фотоснимки детей сразу, как только они выйдут из автобуса, и построить детей так, чтобы первыми по проходу после окончания литургии шли Скотти, Бетти и Кенни. Хотя от вида любого из дюжины детей-калек, которых он отобрал, щемит сердце и напрашивается вопрос: почему Господь поступил так с этими славными католическими ребятишками, зачем заставил их страдать? Может, для того, чтобы явить народу чудо исцеления? Похоже на то… Но если это так, то надо грамотно организовать рекламу, хотя в привлечении к себе внимания, разумеется, Господь не нуждается, но Всевышний, конечно, ему поможет…
Отец Нестор вдруг помчался в туалет, Ювеналий устремился вслед за ним, и у Августа екнуло сердце. Он увидел Грега в притворе. Тот стоял рядом с детьми и ожидал сигнала. Затем Ювеналий вернулся, и Август, почувствовав облегчение, обратился к прихожанам:
— Отец Нестор скоро вернется, и мы продолжим обряд придания святости нашей церкви. А пока я хотел бы воспользоваться этим непредвиденным перерывом и представить вам замечательного человека, который посвятил значительную часть своей жизни миссионерской деятельности в джунглях Бразилии, на реке Амазонке, и предоставить ему возможность сказать нам несколько слов о том, как он стал свидетелем милости Господа нашего, сотворившего чудо исцеления тех, кто был менее счастлив, чем мы.
Линн перевела взгляд с детей на Ювеналия. Лицо у него было спокойным, но, как ей показалось, с оттенком то ли грусти, то ли печали и смирения. Ей хотелось быть рядом с ним, хотелось остановить Августа, заставить его замолчать, хотелось отправить детей домой.
