— Наведайся к Рэнди, — распорядился Тони, — и возвращайся с чеком на двести пятьдесят тысяч.

Винсент не поверил своим ушам.

— Вы всерьез хотите дать им деньги?

Тони тяжело посмотрел на него и через стол бросил ему бумаги.

— Пускай подпишет вот это. Это договор о займе.

— Тони, этот тип у нас в руках. Это то же самое, как если бы вы брали сами у себя.

— Сколько он отчисляет нам в неделю?

— Пять тысяч, — не колеблясь, ответил Винсент, хотя отлично понимал, что за этим последует.

— Помнится, речь шла о восьми.

— На восемь его ресторан едва ли тянет. Я назначил ему пять, как остальным.

— Он платит нам уже девять-десять месяцев?

— Из доходов, который приносят девочки.

— А пять он выплачивает легко?

— Эту сумму я ему назначил. Я не спрашивал, как он ее наскребает. Если ему и приходится черпать из собственного кошелька, ничего не поделаешь. — Винсенту не терпелось сменить тему. — Вы и впрямь хотите дать этому попу четверть миллиона на его черномазых сопляков?

— Половину из этих денег получит та цыпка, — сказал Тони. — Ты ведь был там, как же ты не помнишь?

— Но какое нам-то дело, если Рэнди и надул ее когда-то? Вы отдаете им деньги, которыми мы сами могли бы пользоваться.

Не сводя с него пристального взгляда, Тони положил руку на телефонную трубку.

— Если я прямо сейчас позвоню Рэнди и спрошу у него, сколько он платит нам в неделю, ты уверен, что он скажет — пять тысяч?

Винсент замялся. Черт возьми, он не был готов к подобному вопросу и, кажется, колебался несколько дольше, чем хотелось бы, под взглядом старика Тони. В конце концов он пожал плечами и ответил:

— Ну разумеется, пять, — пытаясь изобразить удивление. Потом добавил: — Ведь я же сказал вам. — И позволил себе обиженную нотку — как Тони может подвергать сомнению его честность?

Тони снял руку с телефона.

— Винсент, ступай и принеси мне двести пятьдесят тысяч.

21

Рэнди не думал, что со священником возникнут проблемы. Пока его брат предъявит иск, пока его рассмотрят, соберут показания свидетелей, пока назначат дату суда, которую еще несколько раз перенесут по множеству причин, к той поре или даже раньше священник укатит назад в свою Африку. А с Дебби он сможет справиться, он это знал. Если однажды он и выманил у нее шестьдесят семь тысяч — Рэнди, кстати, даже и забыл, что так много, — он даст ей тысячи две, чтобы успокоить, и начнет с ней заигрывать, льстить ее самолюбию, хохотать над ее остротами, а если захочется, даже возобновит с ней прежние отношения.

В идеале Дуб уже на этой неделе покончит с Винсентом, и это положит конец еженедельным выплатам, по крайней мере, до тех пор, пока Тони не сообразит, что деньги не поступают. Но к тому времени он может оказаться на добрых лет двадцать за решеткой. Какая сладкая надежда! Рэнди почему-то верил, что Дуб не подкачает и избавит его от Винсента, поскольку он и сам заинтересован в этом: парень терпеть не может Винсента. Правда, Дуб, малый недалекого ума, может по глупости наломать дров и дать себя поймать или копам, или братве, что вероятнее, если только не умотает сразу после убийства, не дожидаясь условленного вознаграждения. Рэнди не думал, что Дуб выдаст его. Если это случится, Рэнди будет все отрицать с величайшим недоумением.

Он сидел в кресле и при мягком свете настольной лампы читал последний отзыв о своем ресторане в «Детройтском часе».

Аура — изысканная. Обслуживание — превосходное. Еда…

И тут в его кабинет вошел Дуб.

— Звали меня?

— Да. Заходи и садись. Как дела?

— Все о'кей.

Дуб затворил деверь, подошел к столу и сел на стул.

— У тебя есть для меня новости?

— Какие?

— Ты уже готовишься… к предприятию?

— А! Да, не сомневайтесь. Я как раз обдумываю план, решаю, где лучше всего это сделать. Я хотел отправиться к нему на дом, только там будет его жена, а ее я не хотел бы трогать. Если вы меня понимаете.

— Я тебя прекрасно понимаю, — отозвался Рэнди, проявляя мягкость и терпимость к своему туповатому деревенскому другу.

— Лучше подкараулить его, когда он выберется куда-нибудь поужинать.

— Но разумеется, не здесь.

— Нет, хорошо бы в каком-нибудь итальянском ресторане, когда он усядется и заткнет за воротник салфетку…

— Небольшой семейный ресторанчик, — подхватил Рэнди, — известный своей пастой и клетчатыми скатертями, как в кино.

— Типа да, такого рода.

— Тут рядом таких нет, — уточнил Рэнди. — В Детройте итальянских ресторанов почему-то не густо. Они все наперечет… Нет, я думаю, лучше всего будет проследить за ним. Подождать, пока он выйдет из машины, улучить удобный момент, выстрелить и быстро уехать. Машина у тебя есть?

— Пикап, в котором я сюда приехал. Но нужно менять аккумулятор, а то все время приходится подзаряжать. Я подумывал, чтобы купить новую.

— Или ты мог бы угнать, ради такого дела. Насколько я знаю, — продолжал Рэнди, — именно так и поступают в подобных случаях. Если вдруг, понимаешь ли, кто-то запомнит номер.

— Хорошая мысль.

— Ты когда-нибудь угонял автомобиль?

— Еще в детстве, для кайфа. Мы брали с пацанами машину и ехали в Индианаполис кататься. Но я вот что подумал, — сказал Дуб, — я могу добыть шофера. С ним бы я чувствовал себя как-то свободнее. Ведь придется искать место для парковки и все такое.

— Хочешь попросить приятеля?

— У меня здесь нет приятелей. Но я знаю парня, который сказал, что согласился бы на это.

Рэнди последняя фраза решительно не понравилась.

— Дуб, я не думаю, чтобы тебе понадобилась помощь, ты ведь не новичок в этом деле, — сказал он, переходя на протяжный говорок, свойственный южанам. — Просто раздобудь пистолет, застрели его и уезжай. Для всего этого не нужен помощник.

— Да я в общем-то и сам бы справился.

— Ты уже достал пистолет?

— Еще нет, но скоро достану. Мне сказали, что здесь, в городе, это пара пустяков.

— Вот что, Дуб, — твердо проговорил Рэнди. — Давай-ка покончим с этим до воскресенья. Хорошо?

— О'кей, понял. — Он встал и собрался уходить, но снова обернулся. — Вы еще не сказали, когда со мной рассчитаетесь.

Рэнди как бы слегка удивился, демонстрируя абсолютное простодушие.

— Я полагаю, когда дело будет сделано. Разве не так принято?

— Вообще-то… — начал Дуб, но Рэнди оборвал его:

— Тише!

Дверь отворилась, и вошел Винсент Морако. Дуб посторонился, давая ему дорогу, а Рэнди сказал:

— Привет, Винсент, а мы тут как раз о вас толковали.

Дебби на кухне готовила гренки с тертым сыром, когда зазвонил телефон. Не ее мобильный, а висевший на стене, так что она предоставила Терри снять трубку. Терри был в библиотеке, где, развернув на коленях газету, смотрел телевизор. Прошло некоторое время, прежде чем он дошел до кухни.

— Это Фрэн звонил. Они останутся еще на день, а вернутся завтра, в четыре.

— Как же быть с кроватью? — спросила Деб.

— Да, если мы в нее ляжем, то придется снова перестилать простыни.

— Что, если мы просто поспим в ней, а утром аккуратно заправим, чтобы была как новенькая? — сказала Дебби.

— А простыни менять не будем?

— А кто узнает?

— Просто поспим, и все?

— Милый, трахаться можно и в любом другом месте.

Винсент сел в кресло лицом к Рэнди, а Дуб устроился под Супи Сэйлс. Рэнди ждал, когда Винсент спросит, что именно они говорили о нем, но потом решил: нет, только не Винсент, он ни за что не станет показывать, что его это интересует. И он впрямь заговорил совсем о другом:

— Тони хочет, чтобы вы одолжили нам двести пятьдесят тысяч долларов. — Винсент протянул документы. — Вы поставите здесь подпись, и Тони передаст чек той девчонке, которую вы облапошили. Тони говорит, это будет вам уроком.

Рэнди сощурился, но без особого результата.

— Как это она до него добралась?

— Вдвоем с тем попом. Религиозное вымогательство чистой воды. Она его уболтала.