Дебби сказала: это все равно, где состоится встреча.

— Тогда подождите, — проговорил Бернацки и позвонил Тони Амилья в его особняк на Виндмилл-Пойнт, который раз в неделю тщательно очищали от «жучков».

Бернацки спросил у Тони, как он чувствует себя этим унылым зассаным воскресным утром, и ему ответил низкий глухой мужской голос:

— Забавно, что вы это спросили, Эд. Знаете, что я делал всю ночь? Ссал. Вставал четыре, пять раз. Не было сил терпеть, едва добегал до унитаза. Моча то капала, то переставала, то капала снова. Я так долго сидел в уборной, что Клара кричала: «Ты там в порядке?» Иногда моча шла двумя струями. Я все думал: «Что происходит, черт возьми?» Днем то же самое. Я перестал пить кофе по утрам, иначе залью весь зал суда. Это, впрочем, неплохая мысль. Показать им, что я думаю об их ссаном процессе. Эд, когда у меня позыв, я знаю, что проведу на унитазе минут двадцать. Моча выходит по капле. Я сказал Кларе: «Из меня выходит больше жидкости, чем я потребляю». Как вы это объясните?

— Ну, это симптом, — отозвался Бернацки. — Поскольку в простате опухоль, это мешает естественном отходу урины.

— Но почему я ссу больше, чем пью?

— Наверное, вам это только кажется.

— Иногда в моче появляется кровь. Мой уролог уверяет, что, мол, не стоит из-за этого тревожиться, чего же ожидать, мол, раз у вас рак? У этого парня такта, как у копа.

— Как мне кажется, вы больше озабочены вашим мочеиспусканием, чем процессом, — заметил Бернацки.

— Нассать мне на процесс! Этим судьям надо во что-то играться.

— Тони, я хотел поговорить с вами кое о чем, что обеспечит вам благоприятную прессу, сейчас нам это весьма на пользу. Один священник по имени отец Данн, из Африки, очень желал бы побеседовать с вами.

— Что, черный?

— Нет, белый, он миссионер.

— Все они приходят с протянутой рукой. Сколько ему нужно?

— Это предлог, — ответил ему Бернацки, — но тут есть любопытный нюанс. Идея может прийтись вам по вкусу.

— Хорошо, в чем дело?

— Я бы посоветовал вам выслушать его лично.

— Только по телефону.

— Вы же знаете, Тони, что они подключаются к кабелю. Почему бы не договориться с ним? Вместо того чтобы выслушивать это от второго лица, вы услышите все непосредственно от отца Данна. И лучше прямо сегодня, чтобы не думать долго над подходящей датой.

— Католический поп? Ну разумеется, ему нужны деньги, я уверен.

— Как я уже сказал, существует аспект, который может вызвать ваш интерес.

— Вы абсолютно уверены в этом типе?

— Тони, это служитель Господа, к тому же за него ручается человек, которому я безусловно доверяю.

— Хорошо, я сообщу вам о своем решении. Да, пусть захватит с собой своего освященного масла и соборует меня, чтобы покончить с этим заранее.

19

Они сидели в зале ресторана, который ради приватных встреч закрывали для прочих посетителей: Тони Амилья и его адвокат Эд Бернацки. Стол, за которым могли бы свободно уместиться человек десять, был накрыт белой скатертью. На нем стояли блюда с оливками, несколько бутылок «Пеллегрино», кувшинчик с кофе, бокалы, чашки, пепельницы. Тони курил сигарету и потягивал кофе. Бернацки сидел рядом, и они о чем-то переговаривались, но так тихо, что стоявший у стола Винсент Морако не мог ничего разобрать. Винсент, одетый, как обычно, в темный костюм и крахмальную рубашку, подошел к распахнутой двери. Отсюда ему был виден вход в пустовавший главный зал, у которого Вито Геноа дожидался прибытия священника.

Когда Винсент спросил у Тони: «Кто придет на встречу?» — Тони ответил только: «Священник».

— Что за священник? — решил уточнить Винсент, которому сразу припомнился, разумеется, тот самый, вчерашний, на что Тони ответил так же скупо:

— Священник, и все. — Тони еще стоял одной ногой в католической церкви, бывал на крестинах своих внуков и на их первом причастии.

Лет двадцать назад Винсент и помыслить бы не мог, чтобы спросить у босса — тогда у него был другой босс, — с кем они встречаются. Он вообще не заговаривал первым и ждал, пока к нему обратятся. Теперь это уже не имело значения. Старик Тони вовсе не был слабаком, но его разрешалось называть просто по имени, как и обсуждать с ним перипетии судебного процесса. Тони советовал запастись терпением. Все встанет на свои места, говорил он. Перед началом процесса Тони спросил Винсента: «Как вышло, что тебе не предъявили обвинение, Винсент?» Этот вопрос прозвучал несколько зловеще, но не имел последствий. Следующий вопрос — а не заключил ли ты сделку с правительством? — так и не прозвучал. Винсент привел главную причину — он никогда не позволял себе бесед на улице. Даже в автомобиле не проронил ни единого слова о бизнесе. И слава Всевышнему! Сидя в зале суда среди посетителей, он слушал пленки с записями разговоров, подслушанных в автомобилях.

Два эти недоумка, Жожо и жирнюга Тито, наговорили достаточно, и теперь имели статус свидетелей обвинения. Винсент потом спросил у Тони, не вывести ли их из игры, и Тони ответил: «Что могут знать эти два лоха? Тут всего лишь их слово против моего. Эд спросит у них, какого рода соглашение они заключили, вот и все».

На одной из пленок был записан разговор, имевший место в тот дождливый день в автомобиле на Мичиган-авеню. Жожо Мордатый спросил: «Что будет, если старик Тони совсем выдохнется?» Тито, который никогда ничего не знал, сказал, что не знает, и задал встречный вопрос: «Кто его заменит?» Жожо ответил: «Об этом я и толкую. Как все перетрясется в команде? Помнишь, как это было в Нью-Йорке, когда произошла смена в верхушке? В Нью-Йорке у них все лучше схвачено. А тут сидим на заднице, и никакого тебе движения». Голос Тито отвечал ему: «Ты хотел бы, чтобы Тони помогли освободить место?» Жожо: «Да я так только спросил».

Ни хрена. Он конечно же об этом думал, раз завел такой разговор с Тито. И другие парни об этом думают.

В тот раз, когда Винсент спросил у Тони, не стоит ли убрать этих козлов, и Тони ответил — нет, Винсент сказал еще: «Тони, столько людей слышали эту запись, теперь они станут думать, что мы придурки, и перестанут нас уважать. Эти двое даже по дороге домой сумели заблудиться». Тони посоветовал ему не беспокоиться и отошел отлить. Старик теперь босс только по названию. Он приговорен, и дверь перед Винсентом открыта. Винсент полагал, что сумеет войти в нее. Если Тони и не сядет в тюрьму, надо только подождать, пока он не изойдет мочой до смерти или, как сказали эти двое слабоумных, кто-нибудь да поможет ему освободить место. Если это случится, тогда он унаследует все. И первое, что сделает, — это обеспечит себе восемь кусков в неделю от Рэнди и станет его полноправным компаньоном. Будет часто бывать в ресторане, и люди узнают о нем, узнают, кто он такой. Он считал, что богатые дамочки любят гангстеров, обожают флиртовать с парнями, которые могут быть опасны. И в то же время умеют носить смокинг. Этот Тони жил, как крот в норе, и только процесс вытащил его оттуда. Он, видите ли, не хочет говорить, о чем пойдет речь на предстоящей встрече! Сказал только, что придет некий священник. Наверняка тот самый, что вчера обозвал Вито пидором. Для попа у него на редкость крепкие нервы.

На Келли-авеню Дебби, сидевшая за рулем, свернула направо, и они увидели ресторан «Приправа». «По воскресеньям закрыто», — прочитал Терри.

— Только не в том случае, если Тони выбрал его местом встречи, — сказала Дебби. — Который час?

— Двадцать минут пятого.

— Отлично. Эд не велел заходить раньше четверти пятого. — Она въехала на парковку. — Смотри-ка, это не твой ли приятель стоит у двери?

Она остановилась у входа в ресторан, покатая крыша которого и фасад в виде буквы «А» делали его похожим на швейцарский лыжный домик. Дебби подождала, пока Терри достанет с заднего сиденья сумку с фотографиями, и они вместе подошли к Вито Геноа, придерживавшему дверь.

— Как самочувствие, святой отец?

Это напомнило Терри, что ему надо сильнее сутулиться. Он с подчеркнутым усилием повернул голову.