Леон Вуди покачал головой, усмехаясь, и Райан спросил:
— Что уставился-то?
— Ничего, — ответил Леон Вуди все с той же усмешкой.
Больше они об этом не говорили до тех пор, пока не закончили работу. Лишь в машине Леон Вуди сказал:
— Слушай, брат, зачем ты хочешь втравить в неприятности приличную фирму? Если уж тебе так неймется залезть в чей-то дом, выбери такой, где мы не работали.
Райан сказал, что Леон несет какую-то чушь. Он, дескать, вообще не понимает, что тот имеет в виду.
— Думаешь, я слепой? — спросил Леон Вуди. — Я видел, как ты там озирался. Могу дать тебе один совет, парень. Если будешь лазать по чужим домам, когда там кто-то есть, то рано или поздно найдется герой, который сумеет прострелить тебе задницу. Так что заруби себе на носу: в чужой дом можно лезть только тогда, когда там никого нет,когда ты точно знаешь,что там никого нет, а лучше всего — когда ты имеешь письменное подтверждение в том, что там никого нет.
— А ты что, когда-нибудь этим занимался?
Леон Вуди рассмеялся.
— Что значит «занимался»? Именно этим я и занимаюсь.
— А я только один раз попробовал…
— …и теперь снова захотелось.
— Я и брать-то ничего не собираюсь.
Леон Вуди удивленно посмотрел на него:
— А зачем же тогда лезть в чужой дом?
— Не знаю, — сказал Райан и понял, как глупо прозвучал его ответ. — Ну, наверное, чтобы себя проверить — могу я это сделать или нет. — Нет, все равно глупо.
— Что-то вроде игры, что ли?
— Типа того.
— А ты хоть понимаешь, какая в этой игре ставка? Ну, если ты проиграешь?
— Так это часть игры — риск. Без риска было бы неинтересно. Риск — главное условие игры.
— Часть игры — риск, а еще что?
— Ну, цель игры, наверное, почувствовать себя крутым.
— Нет, парень, здесь ты ошибаешься. Цель игры — это обзавестись белым «меркьюри», повесить в шкаф пятнадцать костюмов, поставить под ними двенадцать пар обуви и знать, что в любой момент дня и ночи тебе достаточно только свистнуть — и у тебя будет столько девчонок, сколько ты захочешь. В любое время.
— Если тебе деньги нужны, — сказал Райан, — то это совсем другое дело.
— Естественно. Только не вешай мне лапшу на уши, будто бы тебе деньги не нужны и ты никогда не хотел стать богатым.
— Ну, любой хочет быть при деньгах. Чтобы, по крайней мере, на нормальнуюжизнь хватало.
— А тебе хватает?
— Да так, худо-бедно.
— Нет, я спрашиваю: тебе на нормальнуюжизнь хватает?
— Сам понимаешь, если бы я в роскоши купался, то здесь бы с тобой не работал.
— Ну так вот, брат, — сказал Леон Вуди, — подумай как следует о нормальной жизни.
Райан не без труда расстался со своим представлением об этом деле как об игре. Он понимал, что давно пора относиться ко всему серьезно, и все равно слом происходил в нем очень тяжело. Он нарушал закон и понимал это, но старался об этом не думать. Конечно, забираться в чужие дома нехорошо, но он ведь не берет ничего такого, что было бы на самом деле необходимо.Телевизор, норковый жакет, пара каких-нибудь часов, и при этом все ведь застраховано. Они с Леоном сумеют сбыть все долларов за двести пятьдесят, максимум за триста. А страховая компания выплатит пострадавшим полную стоимость похищенного, и хозяин дома купит не просто телевизор, а новый телевизор, и новую норку для жены, и часы, конечно, тоже новые. Причем купит не просто так, а со скидкой, потому что хозяин такого шикарного дома наверняка какая-нибудь большая шишка и у него везде хорошие связи. Ты только попробуй честным путем заработать на такой домишко и все находящееся в нем барахло. Наверняка его хозяин — тот еще мерзавец и в своем бизнесе облапошивает всех почем зря. В бизнесе это в порядке вещей, а вот залезть в чужой дом — не в порядке. Почему?
Впрочем, зачем все время думать о грустном? Вряд ли ты сумеешь оправдать проникновение в чужой дом, но разве когда-то ты беспокоился о том, чтобы оправдывать свои поступки? Поймают так поймают. Тут уж не будет никаких оправданий и извинений. Нечего выкручиваться. Если идешь на такое дело, нужно в глубине души быть готовым к самому неприятному исходу. Правильно? Именно так и нужно думать, иначе просто свихнешься. А лучше вообще об этом не думать и не портить нервы лишними переживаниями.
Несмотря на предупреждения Леона Вуди, Райан по-прежнему испытывал страстное желание забраться в чужой дом, не зная точно, есть там кто-нибудь или нет, и в конце концов он это сделал. В первый раз он постоял на ступеньках лестницы, осмотрелся и ушел, не взяв абсолютно ничего. В следующий раз поднялся на второй этаж, стараясь держаться края лестницы и аккуратно ступать с пятки на носок, равномерно распределяя вес при каждом шаге. Так он добрался до холла второго этажа и вошел в спальню, где мирно спали мужчина и женщина. Из бумажника, лежавшего на туалетном столике, он взял семьдесят восемь долларов. Он хотел рассказать об этом приключении Леону Вуди, но в последний момент почему-то передумал. Дело было не в деньгах, которыми следовало бы поделиться. Просто Леон Вуди подумал бы, что он чокнутый.
В конце концов он перестал беспокоиться и о Леоне Вуди, и о его мнении. Леон Вуди сам был на волосок от тюрьмы. Каким-то образом копы сумели выйти на него и дважды явились к нему домой с ордером на обыск. Они хотели знать, на какие шиши он приобрел машину и дорогие шмотки и вообще вел безбедную жизнь. Леон Вуди, правда, сумел отмазаться, сославшись на тотализатор: «На правильных лошадок ставить надо, ребята, вот что я вам скажу». На третий раз Райана и Леона застукали. Они обчистили один дом и по дороге домой заехали в бар выпить по паре кружек пива. Просидели там полчаса, не больше, а когда вышли, возле машины Леона их поджидали двое полицейских в штатском. Райана привлекли к суду вместе с Леоном по статье «проникновение в чужое жилище», но дали условный срок. Леон получил полгода общего режима за хранение краденого. Естественно, он потерял и свою работу чистильщика ковров. Вскоре после освобождения его снова арестовали — на этот раз за хранение наркотиков — и по решению суда отправили на принудительное лечение. Райан поначалу писал ему, но Леон Вуди на письма не отвечал. Наверное, не до писем было.
В следующие восемь месяцев Райан очень осторожно занимался «проникновением в чужие жилища» и скопил за это время около четырех тысяч долларов. Он не стал покупать себе дорогих тряпок и переезжать в отдельную квартиру, потому что знал: мать обязательно что-то заподозрит и начнет задавать неприятные вопросы. Впрочем, когда он принес домой краденый телевизор (их собственный сломался), никто — ни мать, ни сестра, ни его любимый зятек Фрэнк — не спросили, где он его взял.
Дождавшись начала лета, Райан махнул на автобусе в Техас — попробовать возобновить прерванную бейсбольную карьеру в классе С.
— Все эти мысли мне покоя не дают, — пожаловался мистер Маджестик. — Я ведь и тот свой бар именно поэтому продал. Собственный бизнес — он ни на секунду не отпускает. Ходишь и думаешь, что бы еще сделать, чтоб как следует раскрутиться. Только если найдешь в себе силы и бросишь дело, почувствуешь себя по-настоящему свободным, пусть и ненадолго.
— Да тут и своего бизнеса не нужно, — сказал Райан. — Когда меня из «Сиэрс» уволили — словно гора с плеч.
— Я тебя понимаю. А когда ты из бейсбола уходил, как себя чувствовал?
— Вы что, смеетесь? Играть я перестал только из-за спины.
— И долго в классе С выступал?
— Три сезона. Я вроде бы уже рассказывал, — ответил Райан. — Игра в командах такого уровня только летом прокормить и может. Остальную часть года работал где придется, много мест поменял. Ну а в последние два лета из-за спины не до бейсбола было. Потом вроде полегчало, и в нынешнем июне я решил снова попробовать. Думал, что все получится.
— Ну и как? — с интересом спросил мистер Маджестик.
— Какое там! Нет, сначала мне показалось, что нужно только разыграться. А потом… не знаю, в общем, спина не позволяет как следует сделать замах. Ну я не стал дожидаться, пока меня выпрут, собрал манатки — и домой.
