Да и откуда ему взяться-то - этому настоящему? Ведь так? Этот мужчина ее не знал и возможно никогда не узнает. С теми-то увертками и отговорками, что стоят между ними. И уж точно не в брачном союзе, лишь отдаленно напоминающем супружество, да и продлится эта пародия всего несколько месяцев.

Когда они стали подниматься по лестнице, его рука сместилась от локтя Эвелины к талии. Она вздрогнула; лишь одно его прикосновение разнесло ее выдержку в пух и прах. На краткий миг, лишь на долю секунды, Эви захотелось, чтобы все это оказалось правдой, а не притворством. На мгновение она задумалась: а не признаться ли? Может рассказать Спенсеру, кто она такая? И кем не является?

Вздыхая, Эвелина последовала по коридору за миссис Брукс; ее будущий муж горделиво шествовал рядом. Губы Эви безмолвно шевелились, пока она воображала, как произносит те слова: «Я не Линни».

Нет. Она не может рисковать. Она не может себе позволить потерять Николаса. По пути Эви разглядывала пышную обстановку дома. Совершенно очевидно, Спенсер вполне мог отобрать у нее сына [8]. На один судья ему бы не отказал. Особенно в пользу женщины, которая даже не является Николасу родной матерью.

Сохрани она свою тайну - она сохранит и Николаса. Что касается ее брака, она изо всех сил постарается стать Спенсеру хорошей женой. Сколько бы они не пробыли вместе. Если верить Спенсеру, долго это не продлится.

А теперь ей следует сосредоточиться на том, как пережить предстоящую ночь.

Чуть позже тем же вечером Эви взяла расческу и энергично провела по волосам, зацепившись за колтун. Ее отражение в зеркале поморщилось. Тем не менее, она продолжила расчесывать золотисто-коричневое облако волос, пока кожа на голове не зазудела, а пряди не начали потрескивать.

Вероятно, завтра они пересекут границу Шотландии. Завтра они должны пожениться. Завтра Эви добавит очередную ложь к всевозрастающему нагромождению вранья.

Она всегда находила оправдания своему решению занять место Линни. Ведь Николас нуждался в матери, а Линни не могла с этим справиться - только не без поддержки отца и Джорджианы. Однако Эви, по их мнению, щадить не стоило.

Так или иначе, она не думала, что Спенсеру доставит удовольствие узнать, что он собирается жениться на старшей единокровной сестре Эванджелины Косгроу. И не важно, насколько бескорыстными были мотивы ее неискренности.

Не в силах и дальше смотреть на себя, Эви отложила щетку для волос и поднялась со стула. Ей еще не хотелось спать и, потирая руки, она отвернулась от широкой кровати под балдахином.

Что-то бормоча себе под нос и пребывая в твердом убеждении, что где-то поблизости есть библиотека, она схватила свой пеньюар,. Накинув его на плечи, Эви вышла в коридор, намереваясь найти хорошую книгу, чтобы отвлечься.

Спенсер жадно наблюдал за Эви из своего тайного убежища в «вольтеровском кресле» [9], стараясь не спугнуть ее, ненароком обнаружив свое присутствие в библиотеке, и одновременно попивал бренди.

Он затаил дыхание, когда Эви встала на цыпочки, потянувшись за стоявшим на книжной полке тонким томиком. Он никогда не видел ее распущенных волос и упивался видом волнистых прядей, касавшихся кончиками округлых изгибов ее ягодиц. В неярком свете ее волосы мерцали, словно мед под лучами солнца. Ладони Спенсера горели от непреодолимого желания зарыться в эти густые локоны. Отблески тлеющих угольков в камине прекрасно обрисовывали ее силуэт. Он пожирал взглядом высокую грудь, просвечивавшуюся сквозь пеньюар. Изящный вид ее грушевидной попки был и подавно соблазнительным. Ладони ныли от возбуждения - вот бы самому потрогать эти формы.

Спенсер шевельнулся, поглаживая себя через халат. Это уже ни в какие ворота не лезет: тверд как камень. И от того, что он почти голый, никакого толку. Стоит лишь дернуть за пояс халата, и он освободится от него. Стоит сделать всего один шаг, и он окажется прямо позади нее, отделяемый от нее лишь тонким хлопковым пеньюаром. А приподняв подол, он мог бы прижаться к ней всем телом и потереться об ее очаровательно-круглую попку.

Держа книгу в руках, Эви опустилась на пятки, перелистывая страницы. Ее ягодицы подрагивали - невероятно чувственно. Решительно кивнув, она повернулась, намереваясь уйти.

Этого Спенсер был не в силах вынести. Ну, уж нет!

- Не спится?

Она слегка вздрогнула от неожиданности и выронила книгу себе под ноги.

- Спенсер. Я тебя здесь не заметила.

Пламя камина осветило ее лицо. С распущенными волосами она выглядела по-другому. Моложе. Свежее лицо казалось нежным и куда менее чопорным.

- Тебе давно следовало быть в постели, - проворчал он. - Завтра нам предстоит долгий день.

- Я могла бы тебе сказать то же самое.

Спенсер поднес бокал к губам и сделал щедрый глоток, наслаждаясь обжигающим прикосновением спиртного к глотке. Эви с опаской посмотрела на него, ее взгляд блуждал вдоль его вытянутых перед собой ног.

- Я скоро лягу, - он жестом указал на стоявший подле него маленький палисандровый столик [10]. - Хочешь выпить?

Спенсер перегнулся через подлокотник и наполнил стоявший на подносе пустой бокал.

- Может, это поможет тебе заснуть.

Она открыла рот, чтобы, как он предположил, отказаться, но потом притихла. Удивив его, она только пожала плечами и шагнула вперед, чтобы принять бокал. Их пальцы соприкоснулись, между ними словно искра проскочила.

Шумно вздохнув, она опустилась в кресло напротив него, стиснув бокал обеими руками, и осторожно отпила глоток.

- Когда ты рассчитываешь прибыть на место?

- Гретна-Грин в двух шагах от границы.

Она кивала головой, а ее взгляд задумчиво блуждал по комнате, вдоль книжных полок у стен, потом добрался до куполообразного потолка красного дерева.

- Тебе повезло получить этот дом в наследство от матери. Куда удобнее, чем постоялый двор.

- По мнению моего отца, она была одной из его величайших ошибок, - его губы искривились. - А ошибался он частенько.

- Отчего же твоя мать была величайшей?

- Он утверждал, что она ему не пара. Отец отчасти стыдился ее. В семье матери водились кое-какие деньги - им принадлежала фабрика в Морпете, но ее провинциальность и неспособность принять его многочисленные любовные интрижки… - Спенсер пожал плечами.

Эви притихла и сделала еще один глоток.

- Должно быть, твой отец когда-то очень ее любил. Поначалу, - пробормотала она.

Спенсер расхохотался, тихо и неприятно, словно ему было не до смеха.

- Да уж! И ее и всех остальных жен. Он их всех любил поначалу. Поначалу он замечал лишь их красивые личики.

Ее глаза удивленно распахнулись.

- Сколько же жен было у твоего от…

- Четыре. Моя теперешняя мачеха Камилла была четвертой и последней. Она продержалась дольше всех. Она лучше других понимала его… привычки, его бесконечную ложь.

- Ложь, - необычно тихо повторила Эви.

- Да, он был искусным лжецом - ему не было равных в умении убедить женщину, что он любит лишь ее одну.

Спенсер невольно презрительно скривил губы.

- Он был способен кого угодно в чем угодно убедить. Даже меня. Иногда я даже воображал, что небезразличен ему.

- Судя по твоим словам, он был неприятным человеком.

Спенсер замолчал, закашлявшись.

- Когда мне было шесть, я застал своего отца с помощницей повитухи [11]. Незадолго до этого моя мать разрешилась мертворожденным сыном.

Эви задохнулась от ужаса.

- После этого она недолго прожила. Две недели. Потом появилась Камилла. К счастью для нее он первым отправился на тот свет.

Вытаращив глаза, она отхлебнула бренди из своего бокала и сморщилась.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что твой отец…

- Был убийцей?