Те, кто хлопает, похожи на студентов. Некоторые постарше, и вид у них чуть солиднее – быть может, это выпускники. У них бороды.

После представления я говорю Лоре, что ничего не понимаю. Она отвечает:

– Может быть, тут дело в тебе, Джереми. Возможно, ты приносишь мне удачу.

На следующем представлении, через три дня, хлопают уже пять столиков.

Официантам приходится внести еще несколько столиков и убрать площадку для танцев. Ее шоу длится теперь не десять минут, а двадцать, потом доходит до получаса – но не больше. Она не хочет перестараться. Хочет, чтобы они остались неудовлетворенными, жаждущими еще. И тут мы понимаем, что внезапно Лора стала сенсацией.

Но не думайте, что это ее старые дурацкие фокусы привлекли такое внимание. Нет, дело в ее новых фокусах, еще более дебильных. У Лоры очень развита интуиция. После первых успешных выступлений она почувствовала, каким фокусам аплодируют особенно громко, и стала работать в том направлении. Наибольшее восхищение вызвали те фокусы, которые совсем не похожи на фокусы, – например, когда она снимает свою коричневую куртку и показывает красную подкладку.

Ее фокусы становятся все более идиотскими, а число аплодирующих все возрастает. Лора разворачивает конфету и нюхает ее, и ей хлопают. Это даже нельзя назвать фокусами, и тем не менее люди с восторгом так их называют, и в этом прочитывается идея современной жизни и общества, которая звучит примерно так: «В наше время рутина, привычка, нудная работа и повторение так укоренились, стали так неизбежны, что, по-видимому, только магия способна нарушить привычный процесс поедания конфеты. Чтобы нарушить рутину, нужно сделать что-то неожиданное – пусть это будет пустяк, например, можно понюхать конфету, – и это настолько необычно, что, несомненно, заслуживает название фокуса, магии, и заслуживает аплодисментов».

Когда Лора вынимает из кармана «клинекс» и вытирает лоб, весь зал устраивает овацию, потому что в первую очереди «клинекс» предназначен для того, чтобы в него сморкаться. Вытирая им лоб (менее обычное, вторичное назначение), Лора борется с рутиной и делает не то, чего от нее все ждут.

Самые рафинированные зрители – это те, кто умеет различить тончайшие фокусы, и они хлопают. Если кто-то аплодирует ошибочно – например, когда она смотрит на часы, чтобы узнать время, – она чуть заметно качает головой, и хлопающий унижен, остальные зрители бросают на него презрительные взгляды и щелкают языком. С другой стороны, если кто-то один аплодирует в нужном месте, губы Лоры кривятся в легкой улыбке, и все присоединяются к аплодисментам, с бесконечным почтением и восхищением взирая на того счастливчика, который захлопал первым.

Обычно репертуар вечера состоит из следующих фокусов.

Лора заводит часы. Один отважный зритель решается похлопать. Она слегка улыбается. Начинается овация, и счастливчик, захлопавший первым, награждается улыбками и исполненными благоговения возгласами. Основное назначение часов – показывать время, и это не заслуживает внимания, ибо только усиливает монотонность современной жизни. А вот когда часы заводят – это уже вторичное, менее обыденное действие, и потому оно заслуживает великого почтения.

Лора вынимает из своей коробки с реквизитом гребень и щетку и начинает вычесывать из щетки волосы гребнем. Один зритель хлопает. Лора кривит губы, и весь зал рукоплещет.

Она снимает свое жемчужное ожерелье и кладет на столик, стоящий на сцене. Кто-то хлопает, она чуть склоняет голову набок, и поскольку все знают, что это отрицательная реакция, то люди презрительно фыркают и хихикают, глядя на неудачника. Публика становится смелее. Иногда люди даже выражают презрение вслух. Можно услышать: «О боже!», «Вот уж действительно!», «И о чем только он думал!»

Одна из причин, по которой шоу Лоры пользуется такой популярностью, заключается в том, что у зрителей очень многое поставлено на карту. Тут создаются и гибнут репутации из-за одного-единственного хлопка. Это быстрый способ добиться успеха. Или потерпеть неудачу.

После ее выступления люди подходят друг к другу, возбужденно повторяя: «Она – гений. Ее набор фокусов изыскан и превосходен. Словарь богат, а язык – о боже, язык утончен. Когда она показала красную подкладку своей куртки, я думал, что умру!» Высшим шиком считается вымолвить: «Как она это сделала?» и спросить ее прямо: «Есть ли надежда, что вы когда-нибудь раскроете, как сделали этот фокус с курткой?» И она благоразумно отвечает: «Простите, но я никогда не раскрываю своих фокусов. Я бы оказалась на улице, без работы. Вы же понимаете».

«Конечно! Как глупо с моей стороны!» И этот человек отходит со словами: «Ах! Эта обманчивая простота! Я обожаюее фокусы».

Интересно, насколько реальна ее магия, думаю я. Насколько сильно ее могущество? Может ли она заставить людей себя любить? Не заколдовала ли она их?

Столики резервируют за недели вперед. Люди заказывают еду, но многие едва к ней прикасаются – настолько они захвачены представлением.

Люди посылают своих детей к ней на уроки. У нее так много учеников, что приходится делить свой курс по трем уровням сложности. Низший – традиционные фокусы, тут учат обычным фокусам, например, доставать зайчиков из цилиндра, кажущегося пустым. Эти фокусы дают хорошую основу. На втором уровне, несколько более сложном, учеников обучают доставать цветы и палочки из сапог и шарики изо рта. Последний, самый трудный уровень сосредоточен на таких фокусах, как демонстрация курток, у которых подкладка другого цвета, нежели сама куртка.

Возникает определенная система, при которой начальные занятия труднее заключительных: ученики идут от ловкости рук к тому, что нюхают конфеты, заводят часы и вытирают лоб «клинексом». Родителям и публике это нравится, но дети не понимают эту систему, и им говорят, что они еще слишком юны, чтобы понять: это авангардное, абстрактное, экспериментальное искусство, рассчитанное на изысканный вкус.

После того, как я порвал с Шарлоттой, я получил от нее несколько коротких писем, которые не упомянул, поскольку сейчас она не занимает никакого места в моей жизни. Все они содержали примерно одни и те же сентенции: «Ты мне не нужен. Спасибо за то, что порвал». Или: «Ты мне не нужен. Я встречаюсь с другими». А потом она замолкла. И молчит до сих пор. И мне это безразлично. Она мне почти чужая, хотя мы были вместе целый год.

Не думайте, что агенты моей матери угомонились. Конечно, нет. Но я научился с ними справляться. Я даже горжусь собой, потому что я не только справляюсь с ними, но и заставляю их трепетать. Это очень забавно: похоже на то, как развлекаются дети, бросая насекомых в огонь.

Один из этих надоедливых маленьких жучков заявляется как-то вечером в «Défense d'y Voir» во время представления Лоры. Этот элегантный мужчина с седыми волосами сидит за соседним столиком. Подавшись ко мне на своем стуле, он спрашивает, нет ли у меня спички. Хотя ни Лора, ни я не курим, У меня есть зажигалка по причине, слишком сложной, чтобы вдаваться сейчас в подробности. Вообще-то, если вам уж так хочется узнать, я недавно смотрел триллер, в котором человека похоронили в гробу живым, и я решил, что в такой ситуации зажигалка не помешала бы. У погребенного была зажигалка, и поэтому ему удалось увидеть, где он находится и от чего умрет. А потом он умер.

Элегантный мужчина зажигает сигарету, воспользовавшись моей зажигалкой, и говорит:

– Я забыл свою дома, так как выскочил из дома в спешке, очень расстроенный. Моя одиннадцатилетняя внучка сводит меня с ума. Она…

– Ей в самом деле одиннадцать? – перебиваю я.

– Да. Она…

– Это такой чудесный возраст. В этом возрасте они еще любят своих родителей. И заводят множество друзей, – трещу я без умолку. – Они начинают устраивать вечеринки, интересоваться модой…